Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941) - Франсуа-Ксавье Нерар

ГЛАВА 9.

Работа с заявлениями

Официальная пропаганда отводит особое место работе с сигналами. Эта работа преподносится как одна из важнейших характеристик государства рабочих и крестьян, а между тем оно не способно обеспечить ее рациональную организацию и, следовательно, эффективную обработку всех обращений населения. Является ли это просто проблемой бюрократической организации? Есть основания в этом усомниться. Необходимо пойти дальше простой констатации факта и оценить, насколько предоставленные в распоряжение соответствующих органов ресурсы соответствуют тому значению, которое на словах придается жалобам и заявлениям. Была ли работа с жалобами первостепенной заботой советского государства? Центральным здесь является вопрос о персонале. Многочисленный, обученный и эффективно действующий штат сотрудников — обязательное условие обработки огромной массы поступающих сигналов. Каковы были штаты учреждений, занимавшихся расследованием жалоб? Кто работал в бюро жалоб? Какое они имели образование, что делали в прошлом и на что могли рассчитывать в будущем? Положение занимавшихся жалобами структур в советском аппарате управления также является важнейшим показателем: насколько вероятно сделать здесь карьеру? Это престижная работа или неблагодарный труд[181]?

Образцовые послужные списки

С момента создания Рабоче-крестьянской инспекции в 1923 году ее руководителей — сначала на уровне центра, а затем, по мере осуществления реформ на местах — больше всего беспокоил вопрос, кто именно будет работать в этой организации. С 1923 года в отношении членов ЦКК предпочтение отдается опыту и политической лояльности, а не техническим навыкам и административным способностям. Точно так же этот орган управления стремятся сделать по возможности пролетарским, увеличивая количество сотрудников рабочего происхождения. Это фундаментальная тенденция подбора кадров.

Наркомат в Москве

К XVI съезду партии Центральное статистическое управление (ЦСУ) исследовало кадровый состав центральных органов управления СССР и РСФСР. Мы располагаем, таким образом, достаточно точными сведениями о том, что представляли собой сотрудники Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции на 1 октября 1929 года{566}. Из общего количества в 494 человека, 48 находятся на руководящих постах (народный комиссар, члены коллегии, руководители крупных отделов, генеральный секретарь и др.), 284 являются экспертами (статистиками, специалистами и, главным образом, инспекторами), а остальные 162 сотрудника занимают более технические должности (бухгалтеры, секретари, обслуживающий персонал). По сравнению с другими исследованными наркоматами[182], РКИ ближе всего к идеальному органу управления, каким его видит большевистская власть. Здесь работает значительное число коммунистов: 50,7% всего штата — вместе с комсомольцами и кандидатами в члены партии. Этот показатель составляет всего 27% в среднем по всем исследованным министерствам, а в 1923 году для РКИ он равнялся 11%.

Процент коммунистов особенно высок среди руководящего состава этого Наркомата (94%) и несколько превышает средний показатель, когда речь идет о 260 инспекторах, занимающихся повседневной работой в РКИ (52%). Среди служащих процент сотрудников пролетарского происхождения выше среднего (23% против 16% по министерствам в целом). Основная часть сотрудников РКИ — в возрасте от тридцати до пятидесяти лет (62%): они, следовательно, принадлежат к поколению, на котором оставила свой след революция, но интеллектуально они сформировались в основном до 1917 года. Молодежь до тридцати лет составляет 28%, бывшие царские чиновники, занимавшиеся государственным контролем, практически исчезли (их осталось всего 8%{567}). Несмотря на действенные и энергичные меры по повышению уровня образования (в частности открытие в Москве университета им. Свердлова), лишь 43% руководящих работников в Москве в 1929 году имели высшее образование. Доля лиц с высшим образованием составляет всего 21% от всего количества сотрудников РКИ по стране. Эти показатели ниже, чем для большинства народных комиссариатов{568}. Таким образом, чтобы контролировать государство и партию, власть отбирает людей, чья политическая надежность проверена. Эти главные принципы, хорошо видные на примере центрального органа управления, еще отчетливее прослеживаются на уровне района.

В июле 1930 года проблема кадров для системы контроля становится весьма острой. Округа, крупные административные единицы, на которые до того делились области, упраздняются, и их заменяют меньшие по размеру районы. Это повлекло за собой небывалую до тою реформу системы РКИ. К примеру, в Нижегородской области ранее было семь округов: отныне она насчитывает 146 районов{569}. Аппарат Рабкрина был, как мы видели, довольно стандартным для СССР, т. е. имел пирамидальную структуру: окружные инспекции подчинялись областным, а те, в свою очередь, Наркомату в Москве. Поэтому пришлось создавать районные Рабоче-крестьянские инспекции. Нарком А.А. Андреев официально подтверждает создание этих новых органов на пленуме ЦКК в июле 1931 года{570} и представляет это как огромный шаг вперед, цель которого — приблизить органы контроля к населению. Эти райКК-РКИ, в соответствии с введенным в обиход новым сокращением, тем временем были созданы в областях (в Нижегородской области это произошло в конце декабря 1930 года). Задача, таким образом, грандиозная: нужно найти достаточно надежные и квалифицированные кадры, чтобы все эти новые учреждения начали работать, при том, что проблема качества кадров на местах вставала уже и ранее, хотя не с такой остротой{571}. Знать, каких людей отбирала власть, чтобы выполнять эту работу, тем более интересно, что районный уровень будет играть важную роль в системе, в частности в расследовании сигналов населения[183]. 

Районные контролеры

Новые контролеры являются характерными представителями определенного слоя советских граждан. Прежде всего речь идет о чисто мужской власти: все председатели РКИ — мужчины, лишь две женщины руководят бюро жалоб[184]. Кроме того, они являются в чистом виде продуктом большевистской революции. 60% всех этих руководящих работников родились в период с 1893 по 1902 год, значит, на момент заполнения карточки им всем от тридцати до сорока лет, а во время революции им было по двадцать — двадцать с небольшим лет. Это значит, что «интеллектуально» они сформировались до революции, но свою профессиональную карьеру начали только в этот момент. Председатели РКИ (эта должность престижнее) чуть постарше специалистов по борьбе с бюрократией, но не настолько, чтобы это имело серьезное значение.

Большинство районных контролеров по национальности русские, есть несколько редких исключений: несколько выходцев из Прибалтики (шесть из ста сорока, т. е. 4,2%) и несколько контролеров принадлежат к местным этническим меньшинствам (один представитель мордвы и один чуваш). Из этих ста сорока человек лишь один принадлежит к еврейской национальности: он работает инспектором в областной РКИ. Областной аппарат выделяется на общем фоне: он не столь однородно русский, как аппараты в районах. В нем работают трое из шести прибалтов, единственный еврей и две из четырех женщин.

Особое внимание уделяется социальному происхождению: оно должно отражать новую опору власти. Большинство сотрудников — из «рабочих» (55% руководителей бюро жалоб и 61% председателей РКИ). Остальные — из крестьян (16 и 25%). Доля других категорий населения очень невелика («служащие» составляют лишь около 10%). Анализ последнего места работы сотрудников до их поступления на государственно-партийную службу подтверждает эти сведения: они в основном крестьяне или квалифицированные рабочие, чернорабочих или сельскохозяйственных рабочих среди них очень мало. По завершении процедуры подбора сотрудников региональные партийные руководители радуются «удовлетворительному»{572} кадровому составу: он отражает те новые классы общества, на которые режим, по его собственному утверждению, опирается, строя свою власть. Конечно, этот анализ необходимо серьезно скорректировать с учетом их реального профессионального положения: большинство уже давно в глаза не видели ни завода, ни плуга. В большинстве случаев они покинули свою первоначальную профессиональную среду в двадцатые годы (главным образом в первой их половине), последующая служба в Красной армии определила их участие в политической жизни (именно тогда они вступили в партию) и дала толчок их административной карьере по возвращении к гражданской жизни. Другие вошли в бюрократическую систему благодаря месту работы.