Язва - Натали Хеннеберг

Гром фанфар и цимбал улегся, как морская зыбь, постепенно затихали приветствия, и, наконец, Валеран смог сказать, коснувшись локтя молодого человека:

— Смотрите. Вот Ингмар Кэррол, землянин.

Айрт смотрел во все глаза!

У человека, который появился на первой террасе, не было ни властного подбородка, ни пышной шевелюры, ни рекламной улыбки. Он был одет в простую форму космонавта, шел с достоинством и, было заметно, — с уверенностью в себе. Он появился в свете прожекторов с высоко поднятой головой, и Валеран едва удержался от крика — адмирал был не один. Совершенной формы женская рука покоилась на его запястье, и для тысяч местных жителей и землян, которые опустились на одно колено (так гнется рожь во время бури), эта рука была связью, союзом, а также символом первенства, которое Земля отдавала Сигме. Так вот в чем заключалась высокая политика великого деятеля. Именно это и было его целью, когда он решил воскресить мертвую! АСТРИД… Валеран отпрянул, увлекая за собой импульсивного юношу, который дрожал, как лист. Они чуть было не затерялись в толпе, волнующейся, как океан, но Айрт грубо вырвался:

— Ну, что, — сказал он, — вы же обещали представить меня адмиралу?!

Мне надо поговорить с ним, передать ему… У меня послание от его сына… — и уже глуше, — космос! Какая она красивая! Это принцесса Еврафриканская, да?

— Да, — ответил сурово Валеран. — Это нечто, которое носит очень славное имя. Это сгусток серого вещества, заключенного в черепную коробку совершенного андроида, и если ты сделаешь хоть шаг в ее сторону, тебя испепелит излучатель первого попавшегося гвардейца.

Однако, это объяснение опоздало — у подножия имперской лестницы возникла какая-то сутолока. Воспользовавшись всеобщим вниманием, обращенным к террасе, из толпы выскочил какой-то черный человек, он размахивал круглым предметом размером не более зажигалки. В свете многочисленных огней было видно его мертвенно-бледное перекошенное лицо с тяжелыми веками. Валеран почувствовал, что сердце его будто зажали в железные тиски: да, вот оно! Он ждал этого, но ни за что на свете не мог бы шевельнуться…

Охранники оказались находчивее, особенно один, который бросился вперед и, сбив злоумышленника с ног, навалился на него своим телом…

Страшной силы взрыв разбросал на тысячи метров изуродованные тела вперемешку с золотыми гранатами и украшениями из драгоценных камней. Какое-то время мрак был таким густым и непроницаемым, что Валеран, отброшенный воздушной волной, не знал, сбил ли он в падении Айрта и жив ли он сам…

— Не двигайся, — сказал Валеран. — У тебя всего лишь сотрясение мозга, но очень сильное. Тебе необходим покой.

— Они убили?.. — спросил Айрт взволнованно.

— Убили кого? Ингмара Кэррола? Его не убивают, он выпутывается. Нет? Тебя ведь волнует не его судьба?

— Так они убили ее, принцессу?

Ральф долгим взглядом посмотрел на огромную рухнувшую статую, на «молодого зверя», который, лежа на больничной койке, напряженно ловил каждое его слово.

— Нет, — сказал он спокойно, — ее тем более нельзя убить. Ее Императорское Высочество принцессу Астрид Еврафриканскую невозможно даже ранить.

— Вы лжете! — крикнул Айрт. — Я видел кровь у нее на платье… Я бросился вперед, а вы удержали меня… будьте вы прокляты!

— Молодой дурак, — холодно сказал Валеран, — я просто помешал вам взлететь на воздух вместе с дюжиной охранников, от которых не осталось и следа. Вся эспланада и лестница были одной ловушкой. И вам еще везет, что вы неподвижны и с сотрясением, иначе я научил бы вас вежливости. А теперь слушайте меня, какое бы страдание это вам ни причинило — при гангрене надо отрезать зараженный орган… Нет, принцесса Астрид не убита, не ранена (а вам, может быть, где-то подсознательно и хотелось бы, чтобы ваш короткий роман закончился так красиво…) С нею не может произойти ничего такого по очень простой причине: то, что осталось от принцессы, заключено в платиновую капсулу, почти неуязвимую. Эта прелестная девушка — биоробот.

— Вы лжете!

— Во имя космоса, это правда! И вы можете сколько угодно выходить из себя, или блевать, или плюнуть мне в лицо — это ничего не изменит. Я сам присутствовал при операции, она заключалась в отделении самого мозга, то есть в выводе из пострадавшей черепной коробки серого вещества, довольно хорошо сохранившегося, и в прививке его прекрасному биологическому андроиду. Не затыкай уши, я тоже так сделал первый раз, в тот день, когда от меня потребовали согласия на эту операцию. О! Она была проведена блестяще! Самые видные хирурги, психиатры и физиологи Двойной Звезды участвовали в ней, это их триумф. Но, после того как мозг извлекли, мне его показали, это серое вещество… Конечно, оно было уже в капсуле. Это была небольших размеров студенистая масса, немного кровоточившая, в обычных условиях она уже давно сгнила бы, может быть, в ней уже начался этот процесс, если бы ее вовремя не законсервировали, предназначая для искусственной биологической системы, стерильной и совершенной. А сверху — застывшая маска. Конечно, все это способно на восприятие, на реакции, на все проявления высшей нервной деятельности. Биороботы, освобожденные от кучи ненужных мускулов и жира, бывают очень умными. А иногда — телепатами. Способными загипнотизировать несчастных людей, запутавшихся в своих проблемах, и наполнить их головы прекрасными и логичными мыслями — что произошло и с тобой, я думаю. В самом деле, мне кажется, что в течение получаса тебе пришлось пережить невероятное событие, довольно неприятное: ты стал объектом амурных экспериментов биоробота. Ты почувствовал себя умнее, чем когда-либо, да? Сильнее, неотразимее, несомненно… Это потому, что она того хотела. Для чего? Может быть, просто чтобы осознать свою власть над живой материей… Это, должно быть, опьяняюще здорово для мертвеца — командовать, руководить живым человеком! Если только… Видишь ли, биороботы способны на настоящее человеческое чувство, женщина даже может родить посредством своего андроида, как это делали инкубы и суккубы в Средние Века, когда они использовали свежие трупы, чтобы приблизить к себе людей. А что же получалось? Другие чудовища. Еще худшие? В этом можно не сомневаться. Однако, ты сам убедился — биоробот сознает свое состояние, а уж ее-то мозг всегда был добродетельным. Именно поэтому она и покинула тебя так неожиданно, как только ты заговорил о живых женщинах с Земли… Астрид мертва. И она знает об этом.

Валеран склонился над неподвижным, бледным, как смерть, юношей, которого, похоже, покинули последние силы.

— Ты можешь проклинать меня, — добавил он. — Но я уверен, что так тебе будет лучше. Сейчас тебе сделают успокаивающий укол, и ты уснешь. А завтра мы поговорим серьезно.

— Вот микрофильм, который ты хотел передать Ингмару Кэрролу. Он лежал под тобой там, на площади. Могу я его прочитать?

Айрт кивнул и закрыл глаза.

И Валеран, уже в одиночестве, окунулся в то, что стало для него «самой длинной ночью в его жизни».

Сначала он нагрянул к Арцесу Самаррскому, тому самому патологоневрологу, что оперировал Астрид — лучшему специалисту Двойной Звезды. С тех пор между ними, такими разными людьми, завязалось нечто вроде дружбы. Арцес был невероятно худым и бледным до синевы, но черноволосые арктурианцы могли позволить себе роскошь быть некрасивыми. Это делало их более человечными, хотя они сохраняли свое очарование. С точки зрения интеллекта Валеран признавал в нем «единственный светлый ум в созвездии, которому не было свойственно всеобщее разочарование в жизни».

Принц обрушился на него, как ураган, опрокинув по пути в кабинет какую-то психотерапевтическую установку и приведя в совершенное смятение группу хорошеньких служительниц-андроидов. Упав в одно из сигмийских кресел в виде раковины, он потребовал провести общее исследование его организма: анализ крови, радиографию и все такое. Арцес ни о чем не спросил у него — он был слишком хорошим телепатом. После серии изнуряющих тестов он степенно объявил:

— Чумы у вас нет.

— И все-таки… — начал Валеран, еще обнаженный, весь в следах от уколов.

— Вы сделали все возможное, чтобы заразиться, это ясно, и даже, насколько я понимаю, сделали плохо подготовленному для этого человеку какое-то признание, которое могло бы его убить.

— Но не мог же я оставить его в таком состоянии! Ведь этому юноше и так сделали слишком много зла. Я не мог уйти, оставив его под влиянием мертвой…

— История вашей совестливости меня не касается.

— У меня была лошадиная лихорадка!

— Ну и что? Вы, наверное, подцепили где-то одну забытую болезнь — малярию, но против нее достаточно средств. А что касается чумы, «эпидемической лихорадки, которая проявляется в виде бубонов, опухолей и так далее», то у вас ее не может быть, и вы это знаете. Ваша мать была одной из первых жертв эпидемии, она как раз болела, когда вы родились, поэтому вам как бы автоматически сделана прививка.