Сокровище князей Радзивиллов - Ольга Тарасевич

Через полчаса Лика уже изумленно вертела головой по сторонам.

Буквально через пару километров от Минска рельеф местности кардинально изменился. Ровные, аккуратные полосы обработанных полей сменились высокими холмами, поросшими лесом. Дорога стала напоминать американские горки: высокий подъем, резкий спуск.

– Это место у нас называют «белорусской Швейцарией», – пояснил таксист, ловко проходя крутой поворот. – Тут одна земля уже миллионы стоит.

– Природа шикарная! А дома по нашим меркам… не то чтобы скромные, скорее стильные, добротные, но без выпендрежа, без явного китча.

– Сравнивать не с чем, на Рублевке вашей не был. Слушайте, девушка, мы уже почти приехали. Может, мне вас подождать? А вдруг Шимов вас и на порог не пустит; как вы обратно добираться будете? До Минска отсюда прилично.

Подумав, Лика покачала головой:

– Лучше телефон ваш мне оставьте. Так, на всякий случай. Я уверена, что Дима мне обрадуется.

– Как скажете. Блажен, кто верует. Там в бардачке визитки, возьмите. А мы, в общем, уже на месте. – Таксист плавно нажал на тормоз. – Дом Шимова от перекрестка второй справа. Вы его сразу узнаете, там забор высоченный…

– Девушка, сожалею, но ваша мама ушла. Мы не можем ничего сделать.

Такое желанное «девушка» из уст симпатичного врача проходит мимо сознания. Теперь там нет ничего, кроме ледяного ужаса.

Мамочка умерла?

Господи, да как такое возможно?..

Она сначала раскричалась:

– Куда это ты так вырядился?! Опять пойдешь шляться, людей пугать! Ты только посмотри на себя! Витя, как только не стыдно?!

Потом мама приложила руку к груди и уже тихим голосом сказала:

– Что-то сердце разболелось. Доконаешь ты меня, сын. Валокордина накапай.

Она выпила принесенные капли, снова прилегла на диван.

И вдруг показалось: мамочка потеряла сознание.

Ни окрики, ни легкие удары по щекам не помогают: глаза закрыты, тело словно резиновое.

Скорее, где там мобильник, вызвать «Скорую»…

Машина приехала быстро, через двадцать минут.

Мыслей о том, что все может закончиться так быстро и плохо, вообще не возникало. Казалось, мамочка дышит, без сознания, но дышит…

А теперь врач почему-то говорит такие страшные слова.

Так не бывает, так не должно быть!

– Девушка, позвоните родственникам. Теперь мы должны забрать тело в морг, на вскрытие.

В голосе врача слышно сочувствие.

Но поверить в реальность происходящего все еще невозможно.

Мамочке ведь не исполнилось и сорока. Она совсем недавно получила ту работу, о которой мечтала, собралась замуж, а потом, после росписи, было запланировано свадебное путешествие. Пусть банальный Египет, недорогой отель. Но мама ведь никогда не отдыхала за границей…

И вот так мгновенно выключаются все планы, намерения… жизнь! Все обрывается буквально за одну секунду…

Похороны и поминки прошли как в тумане.

Не верилось, что маму, такую молодую и красивую, зарывают в темно-коричневую влажную землю. Не осознавалось, что поминальные речи говорят о всегда полной энергии, решительной женщине.

Понимание того, что мама действительно умерла, пришло вместе с тяжелым чувством вины.

Она разволновалась из-за женской одежды. Она всегда это ненавидела и говорила: «Ты меня доконаешь».

Но весь этот маскарад никогда не затевался специально для того, чтобы ее позлить. Если бы можно было удержаться и забыть о своей сущности и жить, как все, то именно так бы и делалось.

Хотелось изменить себя, забыть все глупые дерзкие мечты, вписаться в требуемые обществом стереотипы поведения. Честно, хотелось – только ничего не выходило. Оказывается, есть что-то важное в себе, что не поддается никаким корректировкам…

Урод, урод, убивший родную мать!

Жалкое ничтожество!

Изгой, в котором нет ничего человеческого…

Сколько времени прошло в таком самобичевании?

Не вспомнить.

Была опустевшая квартира, сизые клубы сигаретного дыма. Желание сдохнуть и больше не мучиться.

Мысли о том, что случится после того, когда боль потери чуть утихнет, пугали, сводили с ума. Опять ведь захочется наложить макияж, надеть платье. Сделать все то, что убило маму. Ничего не меняется от того, что матери нет в живых. И вот собственная сущность, все свое естество – это вечное оскорбление ее памяти.

Нет, уж лучше умереть. Именно умереть, раз и навсегда покончить с этим кошмаром.

Остается только решить, каким образом все устроить.

Прыжок в вечность с крыши высотки? Разбившееся тело некрасиво.

Перерезать вены в ванне? Девочки, даже те, которые вынуждены влачить жалкое существование в мужском теле, панически боятся крови.

Тогда, может, поезд в метро? Нет, тоже не подходит.

А вот снотворное…

Но вместо смерти началась жизнь.

Настоящая!

Прекрасная!

Как в романах и фильмах!

Пока еще ничто не предвещает чуда.

Быстрее, скорее в аптеку. Рецепта на снотворное нет, но, может, удастся уговорить продать лекарство без рецепта? А если не выйдет – ну что ж, есть слабые препараты. Просто купить побольше пузырьков, выпить горы таблеток и вместе с собой убить все эти мучения, и…

– Эй, подожди! Постой! Можно с тобой познакомиться?

Окликнувший парень похож на ожившее сияющее солнышко.

Он ангел!

Густые золотистые волосы до плеч. Ярко-синие, как небо, глаза, длинные черные ресницы. Брови нереально правильной формы, густые на переносице, красиво изогнутые, к виску превращающиеся в тонкую ниточку.

Ошеломленный взгляд мечется, теряясь от совершенной красоты.

Высокие скулы, крупный красиво очерченный рот, смуглая нежная кожа, трогательные ключицы, тонкие запястья, длинные пальцы…

Силуэт тела – как с обложки журнала, широкие плечи, мускулистые бицепсы, узкий таз. Ни грамма лишнего веса. Ни единого изъяна.

– Я – Миша. Ты не подумай ничего плохого, я не гей. Просто у тебя вид такой был, как будто бы ты с жизнью прощаешься. Извини, я, конечно, вмешиваюсь не в свое дело. У тебя все в порядке? Я просто хочу тебе помочь, если нужно…

Этот парень, красивый и сильный, казалось, реализовался из самой затаенной мечты.

Об этом часто думалось: вот будет сделана операция, завершится период восстановления, жизнь потихоньку войдет в свою колею. И тогда встретится принц, добрый и великодушный. Он будет самым любящим, заботливым и верным. Обязательно будет! Ведь каждая девушка – это принцесса, для которой предназначен один-единственный самый лучший мужчина. Его не смутит ничего, он примет и поймет любое прошлое целиком и полностью, всегда поддержит, все простит и просто будет рядом.

И все-таки сбывшаяся мечта скорее пугает. Да нет, не надо придумывать себе очередную сказку. Не сметь верить, не стоит и надеяться. Это просто вечная женская склонность в любом малозначительном событии видеть судьбу. А здесь – лишь случайная встреча. Но почему бы и правда не пообщаться? В конце концов, в Москве полно аптек, работающих круглосуточно…

– Меня зовут Виктор. У меня есть пара минут. Если хочешь, можем зайти в кафе, выпить кофе. Ты прав, у меня случилась беда. Я недавно похоронил маму.

Он ничего не говорит. Просто берет за руку и сжимает ладонь. И в этот момент требуется именно это прикосновение. Любые слова показались бы слишком фальшивыми и далекими…

Миша вообще все делает правильно. Начиная с того, что заказывает любимый капучино, а не горький эспрессо, и заканчивая нужными фразами и сочувственными паузами.

Измученной от боли душе вдруг становится легче. Вместо аптеки вечер оканчивается комедией в кино.

Но сам фильм не вспомнить.

Очень хочется смотреть на ровный Мишин профиль. А какое желание взять его за руку, невыносимое! Он словно чувствует это, сам касается ладони и шепчет:

– Все будет хорошо!

Это чистая правда. Все становится ослепительно хорошо.

Светловолосый мальчик-солнышко озаряет каждый новый день.

Валяться с ним на диване, уставившись в телевизор, прогуливаться по парку, вместе готовить еду, а потом красиво сервировать стол и наслаждаться изысканными блюдами – все это доставляет огромное, никогда прежде не знакомое наслаждение.

– Миша, зачем ты так возишься со мной? Ты, наверное, очень добрый человек.

Пожимает широкими плечами:

– Не знаю. Вот честно – понятия не имею. Но мне с тобой хорошо. Кажется, мы стали друзьями.

«Друзьями, – проносится в голове. – Конечно, он же нормальный, он не гей, он рассказывал, что с девушкой недавно расстался. Ничего не будет, если я откроюсь, все сразу же окончится. А я так люблю его. Нет, пусть лучше все останется как есть. Я не могу его потерять».

Проходит неделя, и золотой мальчик перестает улыбаться, хмурится, кусает красивые губы.

Сердце почти не бьется. Воображение уже нарисовало ту картину, которую Миша скоро озвучит. Он влюбился, встретил хорошую девушку, поэтому больше не может проводить с другом так много времени. Но ему неловко об этом говорить.