Наместник - Артем Бук

— Нет, что вы, — ужаснулся собеседник. — Настройщицы слишком ценны. Даже предательницы. Отправят управлять ветрами на какой-нибудь захолустной планетке с населением в пару миллионов человек.

— Ну, а моё заключение когда закончится? — пробурчал я. — Или мне готовиться к бою здесь, а вы в последний момент сбросите меня на парашюте на Статую Свободы?

— Оно закончилось, как только хозяин покинул комнату, — с видимым облегчением отозвался Макс, и ободряюще улыбнулся. — Завтра мы вылетаем в Вашингтон, оттуда едем в Нью-Йорк. Соблюдайте осторожность, но сидеть взаперти вам больше не придётся. И приободритесь — возможно, это последняя ваша битва. Если мы сломаем хребет организации, вряд ли кто-то решится выступить против реформ. И тогда Вам не придётся продолжать… работать.

Подумав, я налил себе на три пальца виски из дорогущей бутылки в баре. Свобода мне пригодится, есть повод отпраздновать. Жаль, что лишь один. В прекращение кровавой бани в обозримом будущем мне совершенно не верилось.

Глава 29

— Да, это может повлиять на наши планы, — достопочтенный Джон Рокфельд, член советов директоров десятка банков, и один из тайных владык мира, сыто рыгнул, и жестом подозвал официанта, чтобы тот подлил ему вина.

— Вы, видимо, плохо меня расслышали, — я старался говорить вежливо, хотя меня страшно раздражали и собеседник, и затемненные очки на носу, которые я вынужден был таскать в общественных местах в дополнение к бороде. — Здесь остался элт. А другие вернутся всего через год, или того раньше. Если вы убьете Джима, они признают эксперимент провалившимся, и сотрут цивилизацию с лица Земли.

— В бизнесе без риска никак, — философски заметил старик, и упавшая с куска мяса на его вилке капля оставила очередное пятно на ярко-зеленом галстуке, в котором столп общества явился на нашу встречу. — Вы видите опасность, я — возможность. Они хотят объявить нашу планету колонией? Ладно. Это ведь лучше геноцида, не так ли? Всё равно нам нечего им противопоставить. Но если мы не можем избежать назначения этого… как вы сказали? Наместника? Разве мы не можем повлиять на то, кто им станет?

— С трудом слежу за вашей мыслью, — пробормотал я. — Вы думаете, что в случае убийства Джима наместником назначат кого-то другого? Крайне сомнительно.

— Напротив, крайне логично и разумно, — он откинулся на спинку стула, и укоризненно посмотрел на меня. — Вам просто мешает отсутствие опыта общения с элтами. А я почти сорок лет работал на убиенного. Надо сказать, неприятная была личность. Но, несмотря на внешнюю эксцентричность, очень и очень рациональная. Я скажу вам, что будет. Тот, кто остался, поставил свою репутацию на эксперимент «Счастливая Земля». Провал эксперимента — его провал. Понимаете? У него есть исполнитель, которому доверена реализация всего плана. Исполнителя убивают — что он делает? Сдается? Нет, и еще раз нет! У него целый год времени. И есть подходящая кандидатура на замену.

— Вы хотите убить Джима, и заменить его на меня? — ошеломленно поинтересовался я. — Вы серьезно думаете, что никто не заметит подмены?

— Конечно, — спокойно подтвердил он. — Посланник будет тяжело ранен, какое-то время не сможет появляться на публике. Жаль, что вы сами не сподобились поработать над своим английским. Говорите неплохо, но вот акцент… Впрочем, придумал — при ранении у вас было повреждено горло. Вам нужно будет сделать только одно объявление — о том, что вы теперь этот… наместник. Господи, ну и словечко для двадцать первого века. А там подберем вам презентабельно выглядящего… визиря? Премьер-министра? Главу администрации? В общем, того, кто станет заниматься текучкой, и выступать на публике. Всё равно вы ни черта не смыслите в управлении.

— Вижу, у вас на меня большие планы, — я лениво пробежался глазами по ресторану, прикидывая, кто из оккупировавших соседние столики является телохранителями старца. Не может быть, чтобы птица такого полёта ходила по городу без охраны. Даже в районе Уолл-стрит. Интересно, если я сверну мерзавцу шею прямо сейчас, а потом вилкой убью вот тех двоих в углу, это вызовет много шума? Камер в ресторане нет, потому он сюда и ходит. На деликатные встречи, которые потом трудно доказать. Наверняка его организация позаботится о тихом полицейском расследовании, и скромном некрологе. Правда, после этого они вряд ли согласятся на новые переговоры…

— Огромные, — Рокфельд довольно сухо кивнул, продолжая расправляться со стейком.

— Видимо, они основаны на предположении о том, что вы мне нравитесь, — с притворным сожалением сообщил я. — Но, боюсь, это не так. На самом деле идея уничтожить вашу шайку под корень очень хороша. И пользуется моей полной поддержкой. Как и мысль о том, что миру нужны перемены. Я пришёл к вам вовсе не потому, что хочу работать вместе. И тем более не потому, что хочу занять место Джима. Я пришёл потому, что мне не нравится концепция абсолютной власти. А это именно то, чем элты хотят наделить наместника. У меня к вам очень простое предложение. Атака отменяется. Вы прячете Саана и Л’Гила в какую-нибудь дыру, и держите там под присмотром следующие триста лет. А можете и закопать — я не обижусь. Посланнику Васкесу все равно придется выступить на Генассамблее, и сделать своё заявление. Без покушения и трупов пришельцев он станет действовать мягче и осмотрительней. Вынужденно сделает ставку на убеждение, а не репрессии. Это хорошо и для вас, не так ли? К тому же к вашему счастью я именно тот, кому поручено ликвидировать вашу организацию. Если будете сотрудничать, я не стану чрезмерно усердствовать. Дадите мне список каких-нибудь мелких сошек, начну с них. Можем даже график составить. Главное, демонстрировать, что процесс идёт. И продержаться год. А когда элты отчалят… лично я за мир. Можем оставить вас в покое вместе с вашими деньгами, если не станете мешать реформам.

— Мы правили этой планетой задолго до твоего рождения, мальчик, — старик вновь откинулся на стуле, сверля меня взглядом, в котором даже очень набожный гуманист не смог бы разглядеть и намеков на душу. — Переживём и тебя, и твоего дружка. У нас есть План, составленный существом, которое стояло у истоков человеческой цивилизации. Ему потребовались столетия на отшлифовку всех деталей. А что предлагаешь ты? У тебя нет ничего. Одни глупые страхи перед властью, которую можешь забрать себе. И у Джимми-узурпатора — тоже пусто. Голое тщеславие, мечта стать царем горы. А там, дескать, посмотрим. Ты знаком с его планом реформ? Я так и думал. А он вообще есть, этот самый план?

— С планом Джима я незнаком, — признать это было непросто, но слова подонка в заляпанном галстуке имели смысл. — Зато я знаком с основными штрихами замысла вашего бывшего хозяина. Сократить количество семейств. Сплотить их. Установить единое правительство. И создать нового человека — без роду, без племени, без истории. Недалекого и покорного. Винтик для машины. Как по мне — идейки не очень. Я под таким не подпишусь, и Джимми — тоже.

— Да вы просто пара идиотов, — мерзко захихикал Рокфельд. — А для чего, по вашему, их создавали? Винтики, всего лишь винтики. Обслуга хозяев. Как только те ушли — всё развалилось. Ваше любимое человечество деградировало до такой степени, что элты и сейчас не решаются прямо взять то, что их по праву. Брезгуют нами. И это после тысячелетий прогресса. Всё должно вернуться на круги своя. Хозяева — занять своё место. Рабы — стать рабами. Ну а мой род и ваш… хех, мы по праву рождения надсмотрщики. И раз элтам недосуг править напрямую, мы можем очень неплохо устроиться, юноша. А если действовать в открытую — добьемся всего куда быстрее. Подумайте об этом. Процесс запущен давно, в конце прошлого века. Ещё немного, и нации растворятся друг в друге. Небольшой толчок вроде пособий межрасовым семьям — и уже через поколение они будут доминировать на Земле. Те, кто не сможет сказать о себе «я немец», «я русский», «я индус», «я китаец». Потом мы сотрем межгосударственные границы, и подобные термины вообще утратят всякий смысл. Останутся лишь люди. Хомо вульгарис. Религии, национальная история и традиции станут жутким моветоном. А затем мы их вовсе запретим, как запретили фашизм, коммунизм и гомофобию. Два, три поколения, и единая раса достигнет девяноста процентов населения. Исчезнут войны — без религиозной и националистической подпитки они утратят смысл. Не будет больше глупых забастовок и бунтов. Мы дадим народу то, что придется ему по вкусу — хлеба и зрелищ. И если хозяева вернутся — о да, им это понравится. А если нет… что ж, разве плохо править таким спокойным миром самому?

— Может, они ваши хозяева, но не мои, — я покачал головой, с тоской думая о том, что переговоры провалились. — Я-то знаю, что их самих создали те же, кто и нас с Джимом. Как раз чтобы сдерживать элтов. А если вернутся те, другие? Уверены, что им придутся по душе ваши эксперименты?