Голос моей души - Ольга Куно

А между тем Андре вышел из ванной. Быстро же он. Не успела я так подумать, как почувствовала, что окончательно запуталась в происходящем. В ванной Андре не разделся, а лишь сменил одежду. Вместо темно-серых брюк, такого же сюртука и белой рубашки, предназначенных для службы в мэрии, на нем был бесформенный темный свитер и помятые брюки непонятного пыльно-землистого оттенка.

Поблагодарив Беллу (знать бы еще, за что!), Андре пожелал ей хорошего дня и вышел из номера. Портниха тепло попрощалась с ним, не отрываясь от своего занятия. Полностью сбитая с толку, я в очередной раз последовала за Андре.

На этот раз он не стал задерживаться в гостинице. Быстро сбежал по ступенькам, вышел на улицу и сел в почти сразу же подъехавшую повозку. Это становилось все более и более загадочно. Речь не шла о случайных попутчиках; повозка совершенно точно приехала за ним. Внутри уже сидело несколько человек, одетых примерно так же, как и Андре. Они, видимо, были знакомы, поскольку коротко поздоровались, но дальше ехали по большей части в молчании. Повозка завернула еще по паре адресов, а затем, когда внутри практически не осталось свободного места, кучер направил лошадь к выезду из города.

Да, сомнений быть не могло: мы миновали окраину Мелриджа и выехали в прилегающие к городу луга, после чего продолжили путь в направлении ближайшей горной гряды.

Минут через двадцать стало понятно, куда мы едем: впереди показалась каменоломня. Вспомнилось, что в свое время мы слышали о существовании магических каменоломен в окрестностях Мелриджа. Здесь добывался розовый карфат, камень, использующийся при изготовлении многих магических предметов. Когда мы подъехали совсем близко, я разглядела, помимо многочисленных крупных булыжников и выбитых в скале уступов, изображенные на камнях руны, призванные ограничить магические свойства карфата, а также проинформировать рабочих о степени опасности того или иного участка залежей. В большинстве случаев добывать карфат не легче и не тяжелее, чем любую другую породу. Но на определенных участках особенно высокое содержание геродиевой пыли, как раз и придававшей камню столь приятный розовый оттенок, делало его взрывоопасным. Здесь следовало соблюдать особые меры предосторожности.

Повозка в последние раз покачнулась и остановилась. Мужчины стали по очереди спрыгивать на землю. И я уже совершенно не удивилась, когда Андре вместе с остальными направился к ближайшему склону, взял в руки один из прислоненных к камню инструментов и приступил к работе.

До вечера я осталась там, ничем не обнаруживая свое присутствие. Работа продолжалась даже после того, как стемнело. Для этой цели территорию каменоломни осветили при помощи специальных магических факелов. Лишь после восьми часов стали постепенно сворачиваться. Обратно рабочие поехали на таких же повозках, как та, что привезла Андре сюда. Теперь она же довезла его до гостиницы.

Здесь он поднялся по лестнице на наш этаж и первым делом прошел к комнате Беллы. Теперь это было для меня предсказуемо. Оказавшись в номере, он перекинулся с портнихой парой малозначащих фраз, отдавая дань вежливости, и снова удалился в ванную, где на сей раз провел несколько больше времени, чем утром. Выйдя в той же одежде, в которой покинул наш номер сегодня утром, оставил на столе несколько мелких монет, и направился к выходу. Белла проводила его до двери.

– Зря вы скрываете от жены, где работаете, – мягко заметила она, отодвигая засов. – Понимаю, вы не хотите ее расстраивать, но я уверена, она бы все поняла. Таким мужем, как вы, можно только гордиться.

Андре усмехнулся и, коротко отшутившись, вышел из номера. Оказавшись в нашей с ним комнате, захлопнул дверь, сбросил сюртук на стул и с наслаждением вытянул ноги на кровати. Потом снова сел, запустил руки в волосы и мотнул головой, разгоняя туман усталости.

– Эрта!

Я даже не сразу поняла, что он меня зовет. Сообразила лишь со второго или третьего раза, уловив в тоне Андре нотки тревоги.

– Да. Я. Что? – не успев сориентироваться, откликнулась я.

– Ты здесь? – В его голосе сквозило нескрываемое облегчение.

– Ну да. А где же мне быть? – ляпнула я в ответ.

– Не знаю. Просто ты молчала, и я подумал, что тебя нет.

– Я просто решила дать тебе возможность спокойно отдохнуть, – откликнулась я. – Ты неоднократно упоминал, что я слишком много говорю.

– Вот и говори дальше, – отступил от своих слов Андре. – Когда ты молчишь, как-то тревожно.

– Ладно, как скажешь, – рассеянно согласилась я.

Однако тем вечером мне было не до разговоров. Я даже пару раз бросила косой взгляд на свои уши, чтобы посмотреть, не горят ли они со стыда. Но нет, состояние моего тела было точно таким же, как и обычно. А вот с душой дело обстояло иначе. Сказать, что мне было неловко после моей идиотской слежки, значит ничего не сказать. И, пожираемая чувством стыда, я не решилась признаться Андре в том, как именно провела сегодняшний день. К счастью, он быстро лег спать и не успел заметить моего замешательства.

Последующие несколько дней я держалась, решив так и не рассказывать Андре о том, чему стала свидетельницей. Следовать за ним больше не пыталась, памятуя о данном прежде обещании. Однако в понедельник утром мне было достаточно прислушаться к происходящему в коридоре, чтобы понять: Андре снова начал свой день с посещения номера Беллы. Так я поняла, что он окончательно бросил работу в мэрии. Знать бы еще только, почему. Его уволили? Или он сам психанул и ушел, хлопнув дверью?

В пятницу вечером я все-таки не выдержала. Взаимные секреты потихоньку выстраивали между нами стену отчуждения; к тому же я чувствовала себя виноватой в том, что при его и без того непростой жизни Андре приходится еще и переходить из номера в номер, тратя время и силы на ненужный уже маскарад. И, когда он вернулся в нашу комнату и скинул на стул сюртук, я отвернулась и, глядя в окно, глухо сказала:

– Заканчивай ходить домой через портниху. Я знаю, что ты больше не работаешь в мэрии.

Я не рискнула посмотреть на Андре, почти физически ощущая, как в разделяющем нас пространстве закипает самая настоящая буря.

– Отлично, – несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, произнес Андре. В его интонациях клубилась холодная ярость. – Скажи мне, Эрта, – ему стоило немалых усилий сохранять видимое спокойствие, – когда я моюсь, ты тоже за мной наблюдаешь?

– Ага, – огрызнулась я. – Ныряю на самое дно ванны. Оттуда наилучший ракурс.

Я все-таки заставила себя повернуться и посмотреть на Андре. Он стоял, сжимая и разжимая кулаки. Но потом вдруг расслабил руки и слабо усмехнулся, укоризненно покачивая головой.