Ричард Длинные Руки - Король-консорт - Гай Орловский

В келье по-христиански аскетично, зато большой стол и две длинные лавки по обе стороны. Мы рассаживались, я ожидал расспросов, но брат Гвальберт посмотрел на стол, затем очень внимательно на меня.

Я спохватился, здесь же тоже люди, хоть и монахи, быстро начал создавать простые глиняные кружки, но заполнял их лучшим вином, а на широкое блюдо выложил тончайшие ломтики сыра всех сортов, какие только сам когда-либо пробовал.

Отец Ромуальд с удовлетворенным видом потер ладони.

— Хорошо... А то я уж подумал, что ты потерял это умение в своих дальних странствиях.

Они быстро разобрали кружки, Гвальберт и Ромуальд сразу припали к питию, как кони на водопое, отец Мальбрах сперва понюхал, посмотрел на меня с вопросом в глазах.

— А это точно не от дьявола?

— А если от него? — спросил я с интересом.

Он с сожалением посмотрел на поверхность темнокрасного вина, на меня, сказал решительно:

— Тогда, вооружившись молитвой, поборюсь с силами ада!

И за два мощных глотка осушил половину содержимого кружки. Над ним посмеивались, а он, чтобы доказать свою решимость сразиться с темными силами, быстро допил до конца, вытер тыльной стороной ладони рот.

Я оглядел их, смотрят с интересом, но не как на героя, а как на парнягу, которому повезло наткнуться на что-то полезное.

— И что? — спросил я. — Да, мне удалось сделать первый шажок для борьбы с Маркусом. А вам? Все еще прячете задницы в пещеры поглубже?

Они переглянулись, Мальбрах ответил мирно:

— Брат паладин, ты слишком резок...

— Он просто молод, — вступился за меня Гвальберт, но прозвучало это так, что, дескать, он ж еще дурак, на его голове еще поленницу дров обтесать, а потом еще две корзины орехов расколоть, а сейчас чего хотите...

— Мы не можем укрываться от мира, — сказал я, — он нуждается в нас. Если мы его оставим — он погибнет.

— Хорошие слова, — прогудел отец Ромуальд задумчиво. — Но мы должны на всякий случай спрятать книги понадежнее. Монастырь без библиотеки что крепость без оружия. Книги — наше оружие.

— Кому они нужны, — сказал я уже зло, — если все погибнут?

Отец Муассак повел в мою сторону черными глазами.

— Все когда-то умрем...

— Все умрем, — сказал я гневно, — а те, кто прячется в пещеры, еще и сдохнут!

Отец Ромуальд поморщился.

— Не так пылко...

— Вы так и не поняли, — сказал я. — Задача не в том, уцелеете ли вы или нет, хотя шансы ничтожны, сами знаете... а стоит ли человечество бытия или нет?.. Вы не подумали, что это может быть уже последний прилет Маркуса?

Все насторожились, Ромуальд спросил:

— Ну-ну, что это еще за?..

— Вполне возможно, — сказал я медленно и оглядел всех, слушают ли внимательно, — Господу уже надоело то топить человечество, то жечь огнем... И сказал себе: посылаю этот огненный меч на людей в последний раз! Если и сейчас примут свою судьбу покорно, как овцы какие, то эти создания и не заслуживают жизни. Сотру в пыль все, как саму Землю, Солнце, Луну и планеты со звездами, как и всю вселенную. И потом, может быть, когда-нибудь и где-нибудь попытаюсь сотворить новую, получше.

Видимо, я сказал хорошо, посерьезнели, смотрят остановившимися глазами, побледнели, у отца Мальбраха даже губы стали синими.

Наконец Ромуальд крякнул, ухватил кружку зазевавшегося Смарагда, тот слишком долго смаковал и залпом выпил, после чего широко раскрытыми глазами уставился на меня.

— Страсти какие... ты чего так пугаешь?

— А что, — поинтересовался я. — Не пора ли ему в самом деле с такими ничтожествами так и поступить?

Он потребовал:

— А мы ничтожества?

— А если, — парировал я, — даже не пытаемся защититься? Сразу прячемся по норам? Я бы точно прибил...

— К счастью, брат паладин, — сказал брат Гвальберт с тяжелым сарказмом, — ты не Господь.

— Да, — согласился я, — но создан по его образу и подобию. Так что смотрите на меня и слушайте. Если не окажем Маркусу жестокий прием, Господь совсем разочаруется в нас и сотрет к такой матери!

Смарагд спросил жалко:

— Всех в ад?

Я покачал головой.

— Хуже. Не будет ни рая, ни ада. Ничего не будет.

Он съежился, втянул голову в плечи, остальные

смотрят на меня исподлобья, уже злые, но мои слова явно задели и даже встревожили.

— Брат паладин, — сказал мягко отец Мальбрах, — ты еще мало знаешь в этом мире...

— А чего не знаю важного? — спросил я. — Вы собираетесь его разгромить сами? Но что-то я не слышал, что вступите в бой! Ну да, я понимаю...

Он спросил мрачно:

— Да? Что именно?

— Религиозный человек, — ответил я с издевкой, — не станет отвлекаться от молитвы на всего лишь благое дело! Да что там благое, даже ради спасения жизни не станет.

Он покачал головой.

— Ошибаешься, брат паладин. В Священном Писании четко сказано, что тот, кто ради молитвы повредит своему здоровью, тем более — жизни, не войдет в Царство Небесное. Жизнь человека Господь ценит настолько, что ради ее спасения позволяет даже отказаться от Него! Так что ты не прав.

— А как на самом деле?

Он взглянул удивленно.

— Брат паладин... Все верно, сейчас все свободные монахи переносят наши книги и все ценности в самые глубокие пещеры, что не будут затронуты катаклизмом поверхности. Но твое предложение заставить большинство оставить работу и начать готовиться к схватке... Как? Я еще не знаю. Это решат на собрании. Но ты сделал великое дело!

— Мало, — отрезал я.

Он сказал с мягким укором:

— Могло не быть и его. Но теперь, когда известно, где опустится Маркус, есть шанс окружить то место. И либо напасть и победить, либо заставить отступить от людей. Ладно, можем и сами все погибнуть, но и это не зря. Господь примет наши души, ибо мы пытались спасти мир от разрушения!.. Так что ты не совсем прав.

Я сказал с раскаянием:

— Если все так, то я совсем не прав.

Отец Муассак вытащил из складок необъятной рясы и положил перед собой на стол причудливо ограненный кристалл. По стенам сразу пошли радужные сполохи, а на потолке образовался странный круг из трех тесно соприкасающихся колец.

— Видите, — сказал он скромно, однако я ощутил поистине дьявольскую гордыню в его словах, — это камень Ронбера.

Все сразу умолкли, взоры обратились к кристаллу. Я увидел на лицах жадный интерес, спросил осторожно:

— А для чего?

— С его помощью, — пояснил отец Муассак, — можно не уходить в глубокие пещеры. На какое-то время позволяет... я не знаю, как это объяснить, но позволяет... в общем, когда Маркус закончит и улетит, то снова на том же месте...

Он замолчал в затруднении, не зная, как подать нам понятнее, но я сказал живо:

— А-а, все ясно, как на ладони!.. Временный переход в другое пространство!.. Это просто, как бы даже элементарно, объяснять почти смешно такие очевидные вещи. Хотя, конечно, пока не для нас. И много таких средств индивидуального спасения?

Он посмотрел на меня с укором, брат Гвальберт саркастически фыркнул.

— Это не для спасения, — ответил отец Мусссак мягко.

— Для спасения других, — буркнул отец Ромуальд. — Неизвестно, что хуже, брат паладин. Большинство предпочли бы остаться в пещере вместе со всеми, чем вот так снаружи в одиночку, и начинать раскапывать...

Я поинтересовался:

— И сколько времени потребовалось, чтобы огранить это чудо?

— Двести сорок лет, — ответил отец Муассак.

Я охнул.

— Ого!.. Так скоро? Ну, монахи тоже начинают работать все быстрее. Или это вся цивилизация ускоряется?.. Двести сорок лет, подумать только, это же просто семечки!

— Да, — согласился он, — раньше делали, помню, за триста лет. А еще раньше так и в четыреста не укладывались.

— Ускорение, — сказал я победно. — Мы придем к победе монастырского труда! И когда-то сумеем повторить все достижения древних и превзойти их... с Божьей помощью и под крылом матери-церкви! Но сейчас нужно оставить даже это выгранивание, а сперва дать бой Маркусу. Все для победы.

Они допили вино, друг на друга поглядывают так, словно от меня все хранят великие тайны, но так и не решились проболтаться, даже коньяк не развязал языки, монахи — народ стойкий.

Я проводил их до двери, а потом подумал и вышел следом. В зале спинами ко мне с десяток священников и монахов, все с такой грустью и даже скорбью смотрят на рухнувшее со стены массивное зеркало, словно разбилась статуя Вильгельма Завоевателя.

Глава 15

На полу обломки массивной рамы и блестящая россыпь зеркального стекла, в котором отражаются потолок и стены. Рама из толстого дерева, но изломы чистые, хотя я подсознательно ожидал увидеть множество дыр от личинок короедов, у нас эти жуки работают не хуже, чем термиты в жарких странах.

— Плохая примета, — сказал я с сочувствием.