Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1 - Александр Дюма

– О Боже!

– Все три сочинения отвратительны. Я угощу ими сегодня короля, а также предложу его вниманию новый Pater noster12 который вы распространяете против него, помните:

«Отец наш Версальский, пусть позор падет на Ваше имя, как оно того заслуживает; Ваш трон расшатан. Вы больше не способны выражать на земле Божью волю; верните нам хлеб наш насущный, съеденный Вашими фаворитками; простите своему парламенту, как мы прощаем Вашим министрам, которые его продали. Не поддавайтесь искушениям графини Дю Барри и освободитесь от Вашего чертового канцлера.

Аминь!»

– Где вы это нашли? – спросил г-н де Сартин, – со вздохом складывая руки.

– О Господи! Да разве мне нужно искать? Мне любезно присылают каждый день лучшее из произведений такого рода. Я отдаю вам должное за эти регулярные посылки.

– Ваше сиятельство!..

– Итак, в ответ вы получите завтра упомянутые мной эпиграмму, куплет и водевиль.

– Почему бы вам не передать мне их сейчас?

– Потому что мне еще нужно время для того, чтобы их размножить. Уже стало привычным, что полиция узнает в последнюю очередь о происходящем, не так ли? Нет, правда, это вас развлечет! Утром я сама над ними смеялась чуть не целый час. А король смеялся до слез и даже заболел от смеха. Вот почему он запаздывает.

– Я пропал! – вскричал г-н де Сартин, обхватив руками голову в парике.

– Нет, еще не все потеряно, вас высмеяли – только и всего. Разве я погибла после «Прекрасной бурбонки», а? Нет, я в бешенстве, только и всего. Теперь я хочу заставить беситься других. Ах, до чего хороши стишки! Я была так довольна, что приказала подать моим графоманам белого вина: должно быть, сейчас они уже мертвецки пьяны.

– Ах, графиня, графиня!

– Я вам сейчас прочту эпиграмму.

– Помилуйте!..

О Франция! Ужель твоя судьба –

Служанкой быть у похотливой шлюхи?!

– А, нет, я ошиблась: эту эпиграмму вы пустили против меня. Их так много, что я путаюсь. Погодите-ка, вот она:

Чудную вывеску, друзья, вы б не забыли:

Воспитанник Луки по просьбе лекарей

Фигурки в полный рост смог поместить в бутыли –

Бонн, Мопу, Тере во всей красе своей.

При них Сартин. Слова на сигнатуре были:

«Смесь четырех воров» –

Тот, кто ворует, пей!

– О жестокое сердце, вы будите во мне тигра!

– Теперь перейдем к куплету, он написан от лица герцогини де Граммон;

Подойди поближе, страж порядка!

Хороша я и целую сладко.

Убедись-ка сам, чтобы украдкой

Рассказать об этом королю…

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! – вскричал разгневанный г-н Сартин.

– Успокойтесь, – проговорила графиня, – отпечатано пока всего десять тысяч экземпляров. А теперь вас ждет водевиль.

– Так в вашем распоряжении печатный станок?

– Что за вопрос! Разве у господина де Шуазеля его нет?

– Пусть поостережется ваш печатник!

– Ну, ну, попытайтесь: свидетельство оформлено на мое имя.

– Это отвратительно! И король смеется над всеми этими гнусностями?

– Еще бы! Он сам находит рифмы, когда затрудняются мои пауки.

– Вам хорошо известно, что я ваш верный слуга, а вы так ко мне относитесь!

– Мне известно, что вы меня предаете, а графиня Шуазель жаждет моего падения.

– Ваше сиятельство! Она захватила меня врасплох, клянусь вам!

– Так вы признаете? – Вынужден признать.

– Почему же вы меня не предупредили?

– Я за этим как раз и пришел.

– Я вам не верю.

– Слово чести!

– Я тоже могу поклясться.

– Пощадите! – проговорил начальник полиции, опускаясь на колени.

– Мило!

– Именем Бога заклинаю вас пощадить меня, графиня!

– Как вы испугались сомнительных стишков, вы – такой человек, министр!

– Ах, если бы я только этого боялся!

– А вы не думали, что меня, женщину, такая песенка может лишить сна?

– Вы – королева.

– Да, королева, не представленная ко двору.

– Клянусь вам, ваше сиятельство, что я никогда не причинял вам зла.

– Нет, но вы не мешали делать его другим.

– Если я перед вами и виноват, то в очень малой степени.

– Хотелось бы в это верить.

– Так поверьте!

– Речь идет о том, чтобы не просто не делать зла, а совершать добро.

– Помогите мне, мне это никак не удается.

– Вы на моей стороне, да или нет?

– Да.

– Простирается ли ваша преданность до того, чтобы поддержать мое представление ко двору?

– Да вы сами ставите этому препоны.

– Подумайте хорошенько! Мой печатный станок наготове, он работает днем и ночью; через двадцать четыре часа мои писаки проголодаются, а когда они голодны, они имеют обыкновение больно кусаться.

– Я готов стать послушным. Чего вы желаете?

– Чтобы мои начинания не встречали препятствий.

– За себя я ручаюсь!

– Какая глупость! – топнув ножкой, вскричала графиня. – Попахивает Грецией и Карфагеном, а еще нечистой совестью.

– Графиня!.»

– Я этих слов не принимаю: это отговорка. Предполагается, что вы ничего не будете делать, в то время как господин де Шуазель будет действовать. Я не этого желаю, слышите? Все или ничего. Выдайте мне Шуазелей связанными по рукам и ногам, бессильными, разоренными. В противном случае я вас уничтожу, я свяжу по рукам и ногам вас, я разорю вас. Берегитесь: куплет будет не единственным моим оружием, предупреждаю вас.

– Не угрожайте мне, ваше сиятельство, – задумчиво проговорил г-н де Сартин, – представление ко двору стало с недавних пор очень трудным делом, вы даже не можете себе это вообразить.

– «С некоторых пор» – точно подмечено, потому что кто-то мне препятствует.

– Увы!

– Можете ли вы устранить эти препятствия?

– Один я ничего не могу сделать, необходимо около сотни человек.

– Они у вас будут.

– Еще понадобится миллион…

– Это дело Тере.

– Потом согласие короля…

– Я его добьюсь.

– Он вам его не даст.

– Я вырву его у короля.

– После того, как все это у вас будет, вам понадобится поручительница.

– Ее как раз ищут.

– Бесполезно Против вас существует заговор.

– В Версале?

– Да, все дамы отказали, желая угодить господину де Шуазелю, госпоже де Граммон и на всякий случай принцессе.

– Прежде всего на всякий случай придется сменить имя, если госпожа де Граммон будет здесь. Это уже поражение.

– Вы напрасно упрямитесь, поверьте мне.

– Я близка к цели.

– Именно поэтому вы послали свою сестру в Верден?

– Да, вы угадали. Так вам это известно? – недовольно спросила графиня.

– Еще бы! У меня налажена слежка, – со смехом отвечал г-н де Сартин.

– У вас есть шпионы?

– У меня есть шпионы.

– В моем доме?

– В вашем доме.

– На моей конюшне или на кухне?

– В вашей приемной, в гостиной, в будуаре, в спальне, под туалетным столиком.

– Прекрасно! В знак примирения и заключения нашего союза назовите имена этих шпионов.

– О, я не хочу, графиня, поссорить вас с вашими друзьями!

– В таком случае я объявляю войну!

– Войну? Как вы можете так говорить!

– Я говорю то, что думаю. Убирайтесь, я не желаю больше вас видеть.

– Готов на этот раз призвать вас в свидетели. Могу ли я выдать.., государственною тайну?

– Альковную тайну.

– Это как раз то, что я хотел сказать: государство теперь находится здесь.

– Я хочу знать имя шпиона.

– Что вы с ним сделаете?

– Я его прогоню.

– Тогда вам придется очистить весь дом.

– Надеюсь, вы понимаете, что говорите мне ужасные вещи?

– Но это правда. Боже мой! Да как же без этого править? Вы же это прекрасно понимаете, ведь вы – опытный политик.

Графиня Дю Барри оперлась локтем о лаковый столик.

– Вы правы, – проговорила она, – оставим этот разговор. Каковы будут условия нашего договора?

– Назначьте сами, ведь вы – победительница. – Я великодушна, как Семирамида. Чего вы хотите?

– Чтобы вы никогда не напоминали королю о рекламациях на муку, которые вы, обманщица, обещали поддерживать.

– Условились. Возьмите все полученные на этот счет прошения. Они в ларце.

– Предлагаю вам взамен труд, составленный государственными мужами, о порядке представления ко двору.

– Вам поручили передать этот труд его величеству, не так ли?

– Разумеется.

– Будем считать, что вы его передали.

– Да.

– Хорошо. А что вы скажете?

– Скажу, что передал его. Таким образом, мы выиграем время, а у вас хватит ловкости, чтобы им воспользоваться.

В эту самую минуту обе створки двери распахнулись, вошел лакей и объявил:

– Король!

Союзники поспешили спрятать документы и повернулись к двери, приветствуя его величество Людовика XV.

Глава 24.

КОРОЛЬ ЛЮДОВИК XV

Людовик XV вошел с высоко поднятой головой; он весело смотрел по сторонам и улыбался.