Позитивная иррациональность. Как извлекать выгоду из своих нелогичных поступков - Дэн Ариели

Я не могу с уверенностью сказать, действительно ли этот эксперимент приводит к данному результату (лично я ни разу его не проводил), но история с лягушкой представляет собой квинтэссенцию принципа адаптации: все существа, в том числе люди, со временем могут привыкнуть почти ко всему.

История лягушки обычно используется в уничижительном смысле. Так, Альберт Гор посчитал ее отличным примером для иллюстрации проблем, связанных с незнанием людьми последствий глобального потепления. Правозащитники используют этот пример, рассказывая о медленной эрозии гражданских свобод. Бизнесмены и специалисты по маркетингу используют его в доказательство того, что изменения в продукции, услугах и политико-экономические шаги, такие как рост цен, должны совершаться постепенно, потому что потребителям требуется время, чтобы приспособиться к этим изменениям (желательно не замечая их). Аналогия с адаптацией лягушки встречается столь часто, что Джеймс Фаллоус из газеты Atlantic Monthly написал в своей веб-колонке «Архивы вареной лягушки» следующее: «Лягушки переживают сложные времена. Болота высыхают, а вода становится все более грязной. Свои проблемы в жизнь лягушек вносит и политическая риторика. Во имя природы давайте придумаем какой-нибудь менее идиотский общественный дискурс и отправим нашу заслуженную лягушку на пенсию, пока она не превратилась в тупой и бездушный газетный штамп»[57].

Лягушки действительно обладают потрясающими способностями к адаптации. Они могут жить в воде и на суше, они способны менять цвет кожи, чтобы вписаться в окружающую среду, а некоторые даже подражают своим ядовитым собратьям в попытке отпугнуть хищников. Люди тоже обладают удивительной способностью приспосабливаться к окружающей их физической среде — начиная с холодных и бесплодных арктических земель и заканчивая жаркими и засушливыми пустынями. Физическая адаптация является одним из самых известных навыков человечества.

Чтобы лучше понять, каким чудесным образом работает адаптация, давайте обратимся к функционированию нашей зрительной системы. Если вы когда-нибудь выходили из темноты кинотеатра на залитую солнцем автостоянку, то помните ощущение практически полной слепоты в первый момент. Затем ваши глаза быстро приспосабливаются к новым условиям. Переход из темноты на яркий свет демонстрирует нам два аспекта адаптации. Во-первых, мы, оказывается, можем чувствовать себя достаточно комфортно при большом спектре яркости — от солнечного полудня (когда яркость может достигать 100 тысяч люкс) до заката (когда яркость может составлять менее 1 люкс) и даже при свете звезд (когда яркость света составляет менее 0,001 люкс). Во-вторых, нашим глазам для адаптации необходимо некоторое время. Делая первый шаг из темноты на свет, мы не можем полностью открыть глаза, но уже через несколько минут мы привыкаем к новой обстановке и чувствуем себя в ней комфортно. По сути, мы привыкаем к новым условиям так легко, что едва замечаем степень интенсивности света вокруг нас.

Наша способность адаптироваться к свету представляет собой лишь один из примеров общих адаптивных навыков. То же самое происходит, когда мы впервые сталкиваемся с новым запахом, текстурой, температурой или фоновым шумом. Сначала мы обращаем на новые ощущения много внимания. Но с течением времени наше внимание к ним снижается, в какой-то момент мы адаптируемся, и эти ощущения становятся практически незаметными для нас.

Люди обладают ограниченным объемом внимания, позволяющего наблюдать за окружающим миром и учиться чему-то новому. Адаптация представляет собой крайне важный фактор новизны, помогающий нам правильно распределить свои ограниченные ресурсы внимания, сконцентрироваться на изменениях, а следовательно, заметить больше угроз или возможностей. Адаптация позволяет нам зафиксировать наиболее важные изменения среди миллионов изменений, постоянно происходящих вокруг нас, и проигнорировать неважные. Если воздух пахнет так же, как в течение последних пяти часов, то вы не обратите на это внимания. Но если, лежа в кровати и читая книгу, вы начинаете чувствовать запах газа, то автоматически обратите на это внимание, выйдете из дома и позвоните в газовую компанию. К счастью, человеческое тело мастерски справляется с адаптацией на многих уровнях.

Боль во имя здоровья?

Другой вид адаптации называется гедонической адаптацией. Этот вид адаптации связан с тем, как мы реагируем на болезненные или приятные переживания. Например, попробуйте провести мысленный эксперимент. Закройте глаза и подумайте о том, что произойдет, если в результате тяжелого ранения в ДТП вся нижняя часть вашего тела окажется парализованной. Вы видите себя в инвалидном кресле, неспособным ходить или бегать. Вы представляете себе ежедневные дискомфорт и боль, связанные с вашей инвалидностью. Не имея возможности заняться многими привычными для себя вещами, вы считаете, что для вас отныне закрыто множество дверей. Фантазируя таким образом, вы можете подумать, что потеря ног превратит вашу дальнейшую жизнь в сплошное несчастье.

Оказывается, что мы способны отлично представить себе возможное будущее, однако практически не представляем, каким образом сможем адаптироваться к нему. Сложно представить, что со временем мы можем привыкнуть к любым изменениям в нашей жизни, адаптироваться к травмам и понять, что дела обстоят не так печально, как нам когда-то казалось. Еще сложнее представить, какие новые и неожиданные источники радости могут возникнуть вследствие этой новой ситуации.

Тем не менее многочисленные исследования показали, что мы адаптируемся быстрее и в большей степени, чем можем себе представить. Возникает вопрос: каким образом работает адаптация и в какой степени она повышает нашу удовлетворенность жизнью (если вообще это делает)?

Во время моего первого года учебы в Тель-Авивском университете я имел возможность поразмышлять над идеей адаптации к боли[58], а затем эмпирически ее проверить. Одним из первых предметов, которыми я стал заниматься, была физиология мозга. Цель курса состояла в понимании структуры различных отделов мозга и их связи с нашим поведением. Каким образом, спрашивал нас профессор Ханан Френк, в мозге отражаются голод или эпилепсия и как работает наша память? Что позволяет возникнуть и развиться языкам? Я не возлагал особенно больших надежд на занятия по физиологии, однако в итоге они оказались для меня важными во многих отношениях (например, мне показалось крайне интересным, что профессор Френк, рассказывая о своих научных интересах, проводил множество примеров из собственной жизни).