Явился паук - Джеймс Паттерсон

Сидя за своим казенным письменным столом спиной к двери, я вперил глаза в свое недельное расписание, но не видел перед собой ничего.

— А-а, наслаждаешься одиночеством, скотина, — послышался за спиной голос Сэмпсона. — Твой вид навевает тоску. Ах ты, чертов кусок жареного мяса.

— Уж не думаешь ли ты, что все понимаешь? — спросил я, не оборачиваясь.

— Я думал, ты поговоришь со мной, когда сочтешь нужным, — заявил деликатный Сэмпсон. — Ты знал, что я знал о вас двоих.

Мой взгляд был прикован к следам, оставленным кофейной чашечкой на планах. Эффект Браунинга? Да что, наконец, происходит? Или память и все остальное подводят меня в последнее время?

Я развернулся и уставился на Сэмпсона. Он вырядился в кожаные брюки, черную нейлоновую фуфайку и старомодную шляпу. Наряд эффектно дополняли солнцезащитные очки. Он явно старался быть очаровательным и отзывчивым.

— Как ты думаешь, что происходит? — спросил я. — Что они говорят?

— Никто не испытывает восторга от того, как продвигается это дерьмовое дело о похищении. Слишком мало народу полетело сверху. Думаю, они подыскивают агнцев для заклания. Наверняка ты будешь одним из них.

— А Джеззи? — Но я уже знал ответ.

— И она — за то, что якшается с ниггером. Похоже, не все новости до тебя дошли.

— Что там еще?

Коротко выдохнув, Сэмпсон поведал мне свежие новости:

— Она неожиданно исчезла, возможно, ушла из службы. Это произошло лишь час назад, Алекс. Никто не знает наверняка, сама прыгнула или подтолкнули.

Я тотчас набрал номер офиса Джеззи. Секретарша ответила, что сегодня ее не будет. Я позвонил домой. Ответа не было.

Тогда я поехал туда, пару раз превысив скорость по дороге. По радио вещал Дерек Мак-Гинти. Мне нравится его голос, особенно если не вслушиваться в слова.

Дома у Джеззи никого не было. Спасибо, хоть журналисты не бродили вокруг. Видимо, нужно ехать в ее домик на озере. Я позвонил в Северную Каролину с уличного телефона, и местная телефонистка ответила, что номер отключен.

— Когда это произошло? — изумился я. — Только ночью я по нему разговаривал!

— Сегодня утром, — был ответ. — Он был отключен только сегодня утром.

Джеззи исчезла.

Глава 66

Скоро должны были огласить приговор по делу Сонеджи-Мерфи. Одиннадцатого ноября присяжные удалились на совещание и вернулись лишь через три дня. Не прекращались слухи о том, что они никак не могли решить, виновен или невиновен подсудимый. Весь мир между тем пребывал в ожидании.

Утром Сэмпсон заехал за мной, и мы отправились в суд вместе. На улице вновь была теплынь, после краткого похолодания, предвещавшего наступление зимы. Я не переставал думать о Джеззи даже на подъезде к Индиана-авеню. Уже неделю я не видел ее и гадал, не приедет ли она в суд услышать приговор. Она сообщила мне, что находится в Северной Каролине. И это было все. Я вновь в одиночестве, от которого уже отвык.

Джеззи у здания суда я не обнаружил, зато узрел, как из серебристого «мерседеса» выбирается Энтони Натан собственной персоной. Настал его звездный час. Борзописцы буквально слетелись к нему, как голуби к помойке.

Журналисты и телевизионщики попытались также заполучить нас с Сэмпсоном, прежде чем мы укроемся в здании суда. Мы отнюдь не жаждали давать интервью.

— Доктор Кросс! Пожалуйста, доктор Кросс!

Я узнал этот визгливый голос: он принадлежал корреспондентке с местного телевидения. Пришлось остановиться — нас окружили сзади, спереди и с боков. Сэмпсон пропел: «Никуда, никуда не сбежать».

— Доктор Кросс, как вы думаете, ваши показания помогут Гэри Мерфи избежать петли? Вы намеренно помогали ему выйти сухим из воды?

У меня внутри словно что-то щелкнуло.

— Мы счастливы участвовать в суперигре! — Я скроил серьезную мину и уставился прямо в объективы камер. — Алекс Кросс намерен целиком сосредоточиться на ней. Остальные сами о себе позаботятся. Алекс Кросс благодарит Господа Всемогущего за возможность поиграть на таком уровне.

Я слегка поклонился журналисту, задавшему столь ценный вопрос:

— Вы поняли, о чем речь? Вам все ясно?

А Сэмпсон сообщил с широкой улыбкой:

— Что до меня, так я готов принять материальную помощь в виде теннисных туфель и безалкогольных напитков.

И мы продолжили путь в здание суда. В фойе стоял невообразимый шум, ударивший по барабанным перепонкам. Публика здесь двигалась и толкалась, но относительно цивилизованным способом — как ребята в черных смокингах, которые интеллигентно пихают вас в спину в Центре Кеннеди.

Дело Сонеджи-Мерфи было не первым случаем в судебной практике, когда защита выдвинула феномен раздвоения личности в качестве своего аргумента. Впрочем, пожалуй, это был наиболее знаменитый случай. Действительно, вопрос о степени виновности возникал на уровне эмоций, что создавало серьезные трудности при вынесении приговора. Если Гэри Мерфи невиновен, как можно обвинять его в похищении и убийстве? Адвокат приложил все усилия, чтобы этот вопрос засел в сознании у каждого.

Натана я увидел наверху. Он надеялся, что все в этом деле довел до конца.

— Ясно, что существуют две личности, борющиеся друг с другом в мозгу подсудимого, — заявил он присяжным в своем заключительном слове. — Один из них невинен, как и мы с вами. Нельзя обвинять Гэри Мерфи в похищении или убийстве. Он — порядочный человек, муж и отец. Гэри Мерфи невиновен!

Для юристов все это выглядело величайшей дилеммой. Быть может, Гэри Сонеджи-Мерфи — великолепный актер и опаснейший социопат? Быть может, он прекрасно контролирует себя и отвечает за свои действия? Был ли у него сообщник при похищении и убийстве ребенка? Или же он с самого начала действовал в одиночку?

Правды не знал никто, кроме самого Гэри. Ни эксперты-психологи, ни полиция, ни пресса. Ни даже я.

Как же решат присяжные его судьбу?

Первым крупным событием этого дня было появление Гэри в переполненном зале суда. Он выглядел как обычно: чисто выбрит и одет в простой синий костюм, словно провинциальный банковский служащий. У него по-мальчишески открытый взгляд, словно и не его обвиняют в похищении и убийстве ребенка.

Раздались хлопки аплодисментов. Даже похитители детей в наши дни могут вызывать восхищение. Процесс привлек внимание именно своей таинственностью и патологическими вывертами.

— Кто сказал, что в Америке нет своих героев? — прокомментировал Сэмпсон. — Свихнувшиеся ослы! Глянь, как горят их поросячьи глаза! Перед ними — новый, усовершенствованный Чарли Мэнсон! Вместо неистового хиппи — неистовый яппи!

— Сын Линдберга, — напомнил я Сэмпсону. — Интересно, может, такой оборот дела входил в его планы? Может, это часть его пути к всемирной славе?

В зал суда вошли присяжные, выглядевшие измученными и болезненно напряженными. Что же они решили — вчера, далеко за полночь? Один из присяжных по пути к месту за перегородкой из темно-красного дерева споткнулся и упал на одно колено. Процессия приостановилась. Этот краткий эпизод ясно обозначил уязвимость и человечность происходящего.

Бросив взгляд на Сонеджи-Мерфи, я уловил слабую улыбку, скользнувшую по его губам. Что это — маленький промах? Какие мысли бродят в его голове? Какого приговора он ожидает? Так или иначе, но Гэри Сонеджи, Плохой Мальчишка, не мог не оценить иронии происходящего. Ведь все состоялось: свершилась фантастическая постановка с ним в главной роли. Это его звездный час.

ХОЧУ БЫТЬ КЕМ-НИБУДЬ!

— Господа присяжные вынесли приговор? — поинтересовалась судья Каплан, когда измученные присяжные расселись по местам.

В ответ ей был передан маленький сложенный лист бумаги. Она прочла приговор с непроницаемым лицом, затем листок вновь вернулся к присяжным. Процесс есть процесс.

Глава присяжных начал речь слегка дрожащим, но твердым голосом. Это был почтовый служащий по имени Джеймс Хикин, лет пятидесяти пяти. У него было красное, почти малиновое лицо, что свидетельствовало о повышенном кровяном давлении либо о сильнейшем стрессе, который он в данный момент испытывал.

Джеймс Хикин провозгласил:

— Мы признаем подсудимого виновным в похищении двоих детей. МЫ признаем подсудимого виновным в убийстве Майкла Голдберга.

Имени Мерфи Джеймс Хикин не произнес: просто «подсудимый».

Зал суда пришел в состояние неописуемого волнения. Шум усиливало эхо, отдающееся от мраморных колонн. Журналисты рванули к телефонам. Мэри Уорнер принимала поздравления от ликующих членов своей команды. Энтони Натан с ассистентами быстро удалился, чтобы избежать вопросов.

Затем на выходе из зала суда разыгралась мучительная сцена. Когда охрана уводила Гэри, к нему подбежала жена, Мисси, и маленькая дочка Рони. Они все втроем обнялись и, не таясь, зарыдали. Раньше я не видел, чтобы Гэри плакал.