Цифровая экономика - Tim Jordan
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку гиперпредпринимательский капитализм ищет новые пространства для мобилизации творческой энергии "членов", социальные сети представляют собой попытку капитализировать не только пользовательский контент, но и личные контакты пользователей. Коммерческие социальные сети - это выражение многовековой динамики капитализма: все большая социализация производства в сочетании с приватизацией прибыли. Социальные сети становятся местом споров по поводу этой последней попытки коммодификации и интенсификации поиска ценности. (2009: 209)
Несмотря на разные концептуальные рамки, суть этого утверждения об информационном излишке схожа с идеей Зубоффа (2019) о поведенческом излишке. Я утверждал, что владельцы и контролеры информационных платформ получают информационный излишек, поскольку только они могут соотнести индивидуальную информацию, представленную им пользователями (Jordan 2015: 200-7). Ценность приведенных здесь подходов заключается в анализе природы любого излишка в связи со стоимостью, прибылью, эксплуатацией и их социальными условиями, и этот анализ, как и анализ ренты, кажется применимым ко многим стратегиям монетизации, рассмотренным ранее. Однако есть любопытное уплощение, когда анализ, особенно социальных медиа, может быть предположен как основа для определения общей формы когнитивного капитализма или, по Зубоффу, капитализма наблюдения. Это трудность, которая таится в подобных анализах - ощущение того, что они предполагают в своих исходных условиях эксплуатацию, которую они найдут в своих результатах.
Одним словом, аргументы Дина, Андреевича и Паскинелли, кратко изложенные выше, а также Фукса, которые мы затронем чуть позже, предполагают, что деятельность, осуществляемая в социальных сетях или онлайн, является трудовой. Дин заявляет: "Facebook и Amazon, как и многие интернет-компании, претендуют на право собственности на информацию, размещенную на их сайтах. Они претендуют на то, чтобы считать своей собственностью продукты неоплачиваемого творческого, коммуникативного труда" (2012: 127). Проблема здесь заключается в предположении, что то, что делается на интернет-сайтах, является трудом. Фукс также утверждает, что "пользователи коммерческих социальных медиаплатформ не имеют заработной платы (v = 0). Поэтому норма прибавочной стоимости сходится к бесконечности. Труд интернет-потребителей бесконечно эксплуатируется капиталом" (2014: 111). Существуют важные теоретические возражения против такой модели, 2 , но более актуальным вопросом, исходя из того, что показали исследования цифровых экономических практик, является не столько связь деятельности со стоимостью, прибылью и прибавочной стоимостью, сколько то, что анализ продолжается, поскольку все действия пользователя предполагаются как труд. И это несмотря на то, что люди, якобы предоставляющие бесплатный труд, не считают его трудом и прекрасно понимают, что компании могут повторно использовать их данные. Это признают, но не учитывают в анализе некоторые марксистские теоретики. Кроме того, нечасто признается, что такие компании создают новую информацию на основе данных, полученных от пользователей, и что эта информация не существовала бы без работы компании (Fuchs 2014: 107; Neff 2012; Jordan 2015). Это возвращает нас к одной из самых сложных идей марксизма - "ложному сознанию", когда утверждается, что люди не знают, что то, что они делают, ведет к их эксплуатации:
Сетевые информационные технологии стали средством, с помощью которого люди подверглись конкурентной борьбе неолиберального капитализма. С энтузиазмом участвуя в личных и социальных медиа - У меня дома есть широкополосная связь! Мой новый планшет позволяет мне работать в любом месте! С помощью смартфона я всегда в курсе происходящего! - мы сами строим ловушку, которая нас захватывает". (Dean 2012: 124)
Ошибки марксизма при анализе цифровой экономики остаются ошибками марксизма. Ложное сознание - это глубоко проблематичная концепция, которую нельзя использовать, как это неявно происходит во многих предыдущих анализах, без серьезной озабоченности тем, что утверждается. Предполагая, что участники цифровых экономических практик не понимают, что их эксплуатируют, они превращаются в дурочек, которых нужно привести к более полному пониманию, необходимому для изменения общества. Подобные идеи уже давно оказались глубоко проблематичными как в марксистской теории, так и в практике (Scholz 2017: 109-10; Hall 1986). Это не значит, что весь марксистский или вдохновленный Марксом анализ страдает именно этими недостатками или не может использовать возможности марксистского анализа для понимания цифровой экономики. Я уже отмечал силу концепции эксплуатации, используемой рядом аналитиков, чтобы донести критику и увидеть, кто извлекает выгоду, часто до неприличного уровня финансовой прибыли, из практики цифровой экономики. Работы таких авторов, как Джарретт (2016), Цю (2016) или Дайер-Уайтфорд (2015), важны для понимания отношений власти в цифровой экономике. Тем не менее, остается ряд концептуальных проблем, которые были частью марксистского мышления дольше, чем существовала цифровая экономика, которые повторяются в некоторых марксистских анализах цифровой экономики, и которые нуждаются в критике.
Здесь можно было бы затронуть и другие вопросы, например, сложности "проблемы трансформации", которая, грубо говоря, указывает на то, что даже если марксизм правильно определяет источник динамизма капитализма в эксплуатации прибавочной стоимости, это не объясняет прибыль. Можно производить огромное количество стоимости и при этом не иметь возможности ничего из нее продать. Одни считают, что эта теоретическая проблема решена, другие - что она фатальна для марксистской теории (Mason 2015: 151-6). Однако фундаментальная проблема с деталями этих аргументов заключается в том, что, принимая марксистское понимание труда, презюмирование всех видов деятельности как труда импортирует основу вывода аргумента в его предпосылки. Отказ от этого концептуального хода не означает игнорирования понимания того, что тот, кто контролирует платформу, может извлекать из нее дополнительную информацию. Но проблематично считать, что труд является само собой разумеющимся в цифровых экономических практиках. Развенчание этой презумпции, наряду с идеями о стоимости, прибавочной стоимости и ренте, требует выяснения того, что означает труд в цифровых экономических практиках. Это указывает нам на второй набор понятий, которые необходимо исследовать в связи с идеями о свободном труде.
Свободный труд
Все лайки, твиты, блоги, фотографии, снэпчаты, ссылки на мемы и личные сообщения - это то, что делает цифровые платформы живыми. Если никто не проявляет активности, то платформы может и не быть. Именно эта активность является основой сделки, в которой информация о людях соотносится с их активностью, тем самым предлагая владельцу платформы путь к информации, которую он может попытаться монетизировать. Эта взаимосвязь между свободно предоставляемым временем и прибылью была признана в самом начале критического анализа влияния Интернета на общество и экономику. Начало дискуссии и ее концептуальное оформление было положено статьей Террановой "Свободный труд", опубликованной в 2000 году на сайте , хотя многие важные связанные с ней идеи уже были сформированы в феминистских дискуссиях о домашнем труде как свободном труде (Ross 2013: 30, fn 1;
