Настоящая любовь и другие напасти - Рэйчел Гибсон

— Так… горячо. Не останавливайся. Быстрее. Да. — Она глубоко вдохнула, а он входил в нее все жестче и жестче. Его мощные мышцы напрягались и расслаблялись с каждым движением бедер.

Весь ее мир сузился и сосредоточился на Тае и том месте, где его тело соединялось с ее, лаская изнутри и дразня ту самую точку наслаждения. Жидкий огонь струился в теле и сжигал изнутри. Горячее покалывание распространялось по плоти, и Фейт не могла вспомнить, когда секс был настолько хорош. Настолько жарок. Может быть, давным-давно, но она не помнила, что когда-нибудь была в такой мере, полностью, поглощена наслаждением, хотела его так сильно, что больше ничто не имело значения. Она открыла рот, чтобы попросить Тая не останавливаться. Но прежде чем могла выдавить хоть слово, ее настигла первая волна оргазма. Фейт стонала или кричала, или делала что-то еще, когда наслаждение накрыло ее, и жгучие языки пламени охватили ее тело. Стук сердца отдавался в ушах, пока Тай двигался в ней, дикий, сорвавшийся с цепи в этом горячем сексуальном вихре из рук и ртов, и огромного члена Саважа. Прекрасно и жарко, и болезненно сладко. Снова и снова, и, казалось, это будет длиться вечно и все равно не насытит их. Ноги Фейт сжались вокруг Тая, пока ее сотрясали последние волны оргазма.

— Фейт. — Его дыхание было хриплым и затрудненным. — Ты прекрасна. Такая узкая. Боже. — Затем он издал длинный стон, как будто вкатил камень на гору и заставил его скатиться с другой стороны.

Когда все закончилось, и ночной воздух стал холодить кожу, Тай поцеловал шею Фейт, и она сказала:

— Спасибо. Это было чудесно.

Он поднял голову и посмотрел ей в лицо:

— Я еще не закончил.

— Нет? — улыбнулась она.

— Уверен, утром мы пожалеем об этом. — Тай вышел из нее — его член все еще был твердым — и поставил Фейт на ноги. — У нас есть коробка презервативов и около шести часов по-настоящему неприемлемого секса, чтобы занять себя до рассвета. — Он убрал прядь волос из уголка ее рта. — Если нам суждено пожалеть об этом, давай сделаем то, что действительно заставит нас сга-а-ареть а-а-ат стыда.

Несколько часов спустя Фейт стояла на маленькой зеленой лужайке у лунки в гостиной Тая, одетая лишь в его голубую рубашку и красный лак для ногтей. Светлые волосы рассыпались по спине, и выглядела миссис Даффи ошеломляюще красивой, особенно для женщины, которая этой ночью трижды занималась любовью.

Последний раз в джакузи с маленькими пузырьками воздуха, щекотавшими ее в интересных местах.

— Теперь я вспомнила, почему ненавижу гольф, — она взяла клюшку для гольфа и раздраженно пожала плечами, отчего рубашка скользнула вверх по бедрам.

Фейт была осуществлением каждой фантазии, которая когда-либо возникали у Тая. Только еще лучше, потому что она оказалась нежнее, горячее и прекраснее в постели. Ему уже было достаточно трудно держать при себе руки еще до того, как они занялись любовью. Через несколько часов он откажется от нее, и Саваж не дурачил себя, говоря, что это будет легко. Возможно, если бы он видел в ней просто девушку «Плейбоя». Большие сиськи и задницу. Но все оказалось не так. Каким-то образом за последние несколько недель она стала нравиться ему. Очень сильно.

— Мне мешает грудь.

Тай встал позади Фейт.

— Позволь мне помочь с этим, — он скользнул ладонями под ее руками и обхватил грудь. Ткань рубашки коснулась его обнаженной кожи. — Попробуй теперь.

Засмеявшись, Фейт замахнулась, и мячик полетел в сетку. Радар зафиксировал двадцать пять.

— Хуже, чем в прошлый раз. Здесь ничем не помочь. У меня слишком большие буфера.

— Они не слишком большие. — Округлые и белые с тугими розовыми сосками, которые так прекрасно подходили его рту. — Они — совершенство. — На Тае были старые «Левисы», и Фейт прижималась к его паху ягодицами. Так же, как делала в солярии, когда у них был невероятный секс у стеклянной стены: миллион звезд над головой и панорама Сиэтла фоном для ее тела. Это оказался самый дикий секс в жизни Тая, а за тридцать пять лет дикого секса у него было предостаточно. — Тебе просто нужен мужчина с большими руками.

Засмеявшись, она установила еще один мячик:

— Ладно, но не отвлекай меня.

— Я буду хорошо себя вести.

— Я смотрела «Кэдди Шэк». В гольфе не должно быть разговоров.

Фейт замахнулась, и Тай прошептал ей на ухо:

— Я хочу съесть твой персик с шелковистой кожей.

Клюшка выпала из ее рук и приземлилась посреди комнаты.

Повернувшись, Фейт посмотрела на Тая:

— Мне казалось, ты собираешься хорошо вести себя.

— Так и есть.

— Нельзя разговаривать, когда кто-то замахивается.

— Я шептал. Это разрешено на некоторых турнирах. — Он указал вниз: — Моя площадка. Мои правила.

— Ты не упоминал ни о каких правилах. — Фейт сложила руки под грудью и посмотрела на Тая сияющими зелеными глазами: — Какие еще правила?

— Женщины должны играть обнаженными.

Она склонила голову набок и попыталась не улыбнуться:

— И сколько же женщин играло на твоей дурацкой маленькой площадке?

— Я пропущу мимо ушей слово «дурацкой», потому что ты мне нравишься.

— Скольким женщинам пришлось раздеться, Саваж?

— Только тебе, — он взялся за рубашку и притянул Фейт ближе. — Ты — особенная.

Мисси Даффи провела пальцами вверх по его рукам, бриллианты на ее обручальном кольце сверкнули на свету:

— Сколько сейчас времени?

Тай хотел, чтобы она сняла это чертово кольцо. Оно заставляло его чувствовать себя так, будто он соблазняет замужнюю женщину.

— Около трех.

— Мне лучше уйти. У тебя тренировка и игра, в которой надо победить, сегодня вечером.

— Тренировка в двенадцать дня, — он опустил руки ей на бедра и потянул рубашку вверх. — У меня куча времени, чтобы выспаться, и всего час, чтобы заняться сексом. — Он погладил ее обнаженную попку. — Тебя нужно занять делом.

Фейт покачала головой, проведя пальцами по его волосам:

— Я не хочу истощить твои силы. Тебе они понадобятся против синей линии «Детройта».

— У меня есть неиспользованные резервы. Я как Супермен. Когда кажется, что сил нет, я подключаю свои резервы и снова надираю задницы.

Она засмеялась, как будто он пошутил:

— Ну, я не хочу принести тебе неудачу. Я знаю, что все хоккеисты суеверны.

Тай не был таким суеверным, как некоторые из парней. Ему просто не нужны были отвлекающие обстоятельства. «Детройт» собирался показать свою лучшую игру, и Тай должен был быть готов к этому. Физически и морально.

— Когда я погружен в игру, у меня трудно отобрать шайбу, — сказал он, прижимая Фейт к себе.