Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. - Юрий Аксютин

«Русский человек отходчив, — рассуждала медсестра из железнодорожной больницы в Коломне Т.Ф. Ремезова, — те из фашистов, кто конкретно участвовал в карах, были расстреляны или повешены нашими трибуналами, а отсидевших по 10 лет можно было отпустить». «Их давно надо было отправить на родину», — говорила техник Красногорского оптико-механического завода Р.И. Бакина. Считала, что «немцы уже получили свое и наказание уже понесли» воспитательница из Тулуна К.А. Шарапова. Своими глазами видела работница ЦАГИ в Жуковском, сколько там было сделано пленными немцами, особенно инженерами{613}.

«Зачем они нам нужны?» — спрашивали учительница из подмосковного поселка им. Володарского В.Н. Вавилина и техник завода № 500 в Тушино М.С. Севастьянова. «Зачем их тут держать, кормить?» — вторили им экономист Московского радиозавода «Темп» В.И. Соболь{614} и курсант Чкаловского авиационного летного училища В.С. Безбородов{615}.

Актом гуманизма посчитал этот шаг военнослужащий А.П. Брехов: «10 лет уже отбыли в плену, можно и отпустить, так как люди они пожилые. Не всех же хоронить у нас?» «Нас воспитывали в духе гуманности», — объясняла студентка из Ростова-на-Дону Г.В. Свердлова. «Немцы тоже люди», — говорила учительница О.А. Журавлева в Загорске-6. Все, что было не от войны, а от мира, удовлетворительно воспринимала студентка Московского архитектурного института К.Н. Ненарокова{616}.

Что бы ни делало правительство во внешней политике, новосибирский строитель А. А, Чуркин был с этим согласен, воспринимая все практические шаги советской дипломатии так, как они трактовались средствами массовой информации{617}.

А вот чрезмерной уступкой освобождение немецких генералов показалось соответственно 22 и 39% опрошенных.

«Стране-победителю не следовало так поступать», — полагал железнодорожник из Николаева В.А. Попов. «Они были не в праве этого делать!» — категорически заявляла бухгалтер фабрики им. 1-го мая в Подольском районе Т.Г. Курдина. «Люди были против освобождения генералов», — утверждал студент Московского института геодезии и картографии А.С. Косякин. «В народе было недовольство», — сообщает С.П. Воблов, тогда — шофер артиллерийской академии им. Дзержинского. «Оскорбительным для народа-победителя» посчитала этот шаг работница керамического комбината в городе Железнодорожном Е.А. Клименкова. «Немцы причинили много вреда нашему народу, — напоминала фельдшерица с Реутовской хлопкопрядильной фабрики М.Т. Широкова, — и так легко их отпускать не надо было». Не могла простить немцам смерть своего мужа во время войны Е.П. Артемьева, машинистка завода ЖСК в Казани. «Мы понять не могли, зачем этих убийц надо освобождать из плена, — говорила С.И. Алексеева из подмосковной Немчиновки. — Сколько сирот осталось! У меня в детском саду, где я работала после войны, у детей почти ни у кого отцов не было»{618}.

Стыдно было работнице Лыткаринской городской больницы А.С. Клюничевой: «Столько горя нам немцы принесли, а этот шут извивается перед Германией!»{619}. «Возмущались, не понимали этого шага», — признает теперь Е.Л. Алексеева из деревни Долгое Ледово в Щелковском районе{620}. Возмущена была заведующая складом завода Главторгмаша в Симферополе Е.Н. Петрушенко: «Все женщины на работе испытывали тоже: «А вдруг мы им генералов отдадим, а они снова нападут?»»{621}. «Ни в коем случае нельзя их отпускать!» — полагал А.П. Козюков, прокурор в Плавском районе Тульской области{622}. Отрицательно воспринял этот шаг бывший фронтовик военнослужащий-сверхсрочник В.В. Деев (Москва){623}. Полностью не согласен был другой фронтовик, работник ФИАНа Л.А. Ипатов{624}. Задело как фронтовика (но не очень, «время-то прошло») москвича С.А. Седых{625}. Неправильным посчитали освобождение немецких генералов еще несколько фронтовиков{626}.

«Чего мы не поняли, так это освобождения пленных немцев, слишком жива еще была память о войне», — вспоминала 3. П. Половинкина из Загорска, прядильщица фабрики им. Р. Люксембург{627}. «Преступники должны сидеть в тюрьме, отвечая за все, что совершили», — говорил А.И. Горячев, сменный мастер на железнодорожной станции Дмитров{628}. «Все возмущались», по словам Е.И. Емшиной, рабочей завода № 67 в Москве{629}. Была недовольна Л.С. Смоленская из села Ивано-Слюсаревка в Кущевском районе Красноярского края, отец которой погиб во время войны{630}. «Все считали, что они должны отвечать за преступления, а их взяли и отпустили совсем», — говорила Н.М. Орлова, крановщица из Дмитрова{631}. «Раз немцы развязали эту войну, за это им нет прощенья!» — был уверен совхозный ветеринар В.Т. Гришаев из деревни Николаевка в Касторненском районе Курской области{632}. «Их надо было держать в заключении до смерти», — полагала К.Г. Кудрявцева, работница завода оптического стекла в подмосковном Лыткарине{633}. «Мы их использовали в строительстве, и из них нужно было выжать все», — говорил И.С. Шитиков, зоотехник из совхоза «Зендиково» в Каширском районе{634}. «Среди населения мнения на этот счет были разные, — свидетельствовал 9-классник из Звенигорода В.Е. Север, — но в основном это решение вызывало недоумение, у меня тоже». «Раны были слишком свежи», — объясняла свою ненависть к фашистам инженер из Министерства путей сообщения Е.Г. Ананьева, у которой они казнили мать{635}.

Все были возмущены, по словам учительницы Онуфриевской школы в Истринском районе Н.Ф. Ивановой: «Почему их не расстреляли или не повесили?»{636}. «Их надо было расстрелять», — считает столичный таксист В.Ф. Оськин из Алабино{637}. «Их надо было давно расстрелять», — вторил ему заводской водитель И.П. Вейдеров из Ковылкино в Мордовии{638}. «Генералов всех нужно расстрелять», — считала рабочая Московского электрозавода им. Куйбышева Л.П. Агеева{639}. «Всех генералов надо было к стенке, благо опыт у нас есть», — полагал А.А. Линовицкий, грузчик одного из продовольственных магазинов в Туле{640}. Е.И. Осинчеровой, шоферу из Ефремова в Тульской области, казалось, что «предаем память людей, погибших от действий этих генералов», и она была уверена, что «их надо было казнить, а не отправлять на родину»{641}.

Очень было обидно, что «эти фашисты вернулись на родину», слесарю Воронежской ГРЭС И.Н. Комову. «Но нашего мнения никто не спрашивал», — сетовала его жена, уборщица из Воронежского отделения Гипрокаучука В.А. Комова{642}.

Студенту МАИ А.В. Анисимову вообще непонятно было ускорение процесса нормализации отношений с западными немцами, особенно на фоне отмены праздника Победы 9 мая. Крайне отрицательно относилась к налаживанию отношений с немцами научный сотрудник ВНИИ экономики сельского хозяйства В.Ф. Полянская, своими глазами видевшая последствия зверств, совершенных ими на оккупированной территории. «Все, что было связано с Германией и немцами, встречалось нами враждебно, в штыки», — объясняла рабочая из типографии в Волоколамске В.И. Матисова. Всех немцев считал врагами, подлежащими каре, рабочий Трехгорной мануфактуры Н.Т. Неверов, Врагами продолжала их считать пекарь хлебозавода в Талдоме 3. Д. Клинокова. «Хрущев был рад в пику Сталину идти на любые уступки», — считает теперь И.И. Назаров, тогда только что окончивший среднюю школу в Малаховке{643}.

В то же время, не соглашаясь с освобождением пленных немецких генералов, 4-5% опрошенных считали, что налаживать отношения с Западной Германией нужно. «Для установления отношений это правильно, но по человечески — нет, это убийцы!» — восклицала студентка МОПиКа А.С. Катанина{644}.

Не имели своего мнения, было безразлично для соответственно 7,5 и 4% опрошенных. Не вникала, слушая об этом на политзанятиях, медсестра из в/ч 12122 в подмосковном поселке Заря А.П. Смирнова. Не задумывалась и врач одной из столичных поликлиник А.Ф. Данилова. Не интересовались такими вещами работница поселкового потребительского общества в подмосковной Салтыковке О.М. Данилова и лаборантка завода «Электросталь» Л.И. Есипова. Не могла оценить политическую значимость этого шага маляр К.М. Селиванова с автокранового завода в Балашихе, но она «слышала, что освобождать фашистов еще рановато»{645}.

Не ведали об этом соответственно 8,5 и 5% опрошенных. «Мы ничего не слышали об этом, — ведь жили-то в деревне», — рассказывала колхозная доярка из Смоленщины А.Ф. Тихонова. Не доходили подобные вести и до ученицы торгового училища в Нерчинске О.Г. Михайловой, поскольку у нее не было не только телевизора (на Дальнем Востоке тогда вообще еще не было телевизионного вещания), но и радио. Как ни любила читать газеты и слушать радио кладовщик-инструментальщик из центральных ремонтных мастерских в Комсомольске-на-Амуре Т.П. Кищенко, об этом событии она ничего не знала. «Об этом в газетах не писали», — уверяла работница домоуправления в Лыткарино Н.И. Лигаева. Незамеченным визит Аденауэра в Москву оказался для конструктора КБ-1 в Москве Ю.К. Игнатова, но теперь освобождение генералов он считает правильным{646}.