Смерть Ленро Авельца - Кирилл Валерьевич Фокин

удар по нему и его амбициям; и Ленро должен был это предвидеть. Зачем в таком случае он решил жениться на Молли? Почему не скрыл это, а раструбил всему свету? Агент L утверждает, что Ленро встретил горе с «эмоциональным безразличием». В это я могу поверить. Но безразличие бывает разное. Это может быть безразличие – «вы не заставите меня передумать», или безразличие – «теперь я пойду до конца». Предполагал ли Ленро, что может просто жить в своё удовольствие с женой и дочерью? Спокойно лоббировать интересы «S-Group» и потихоньку восстанавливать Китай, наслаждаться обществом семьи, а спасение мира перепоручить – отдать «Монтичелло»? Да, финал «Воспоминаний» однозначен, он целит в Ньюарк, но «Воспоминания» написаны много позже, а туман памяти может обмануть и самого Авельца.

Моллианда Бо потеряла дочь, на несколько лет бросила сцену и ни разу не была допущена на встречи «Монтичелло», но Ленро, при всём «эмоциональном безразличии», её не отпустил. И когда администрация Акиямы заняла Ньюарк, Моллианда Бо въехала в Грейт Килс-2 вместе с ним.

30. «ЗАПРЯГАЯ ШТОРМ. ГАБРИЭЛЬ ВИЛЬК»:

выдержка из биографии за авторством Ч. Л. Саглама

Последний день жизни для Габриэля Вилька начинается в 6:30 утра.

Он просыпается в спальне главного дома резиденции Грейт Килс-2, официальной резиденции первого заместителя генсека Организации. Она несколько больше, чем Грейт Килс-1, постоянная резиденция генерального секретаря, в которой он прожил шесть лет. Грейт Килс-2 построили позже и по другому плану, из-за чего она получилась просторнее, но неуютнее и неприятнее, с точки зрения Вилька. В главном доме очень много места, и здесь хорошо жить с большой семьёй, но его жена сейчас в Польше, с внуками, а дети давно выросли и разъехались по миру.

Керро Торре предлагал Вильку остаться в выходной резиденции Сэндс-Поинт, которую он за время службы генсеком полюбил. Но Сэндс-Поинт находится на Лонг-Айленде, и службе безопасности вовсе не импонировало каждое утро обеспечивать пролёт второго человека в Организации над центром нью-йоркской агломерации, так что Вильк пошёл навстречу своей охране и от этого предложения отказался.

Окна спальни выходят на Лоуэр-Бей, и Вильк некоторое время стоит, наблюдая, как восходит солнце. Возможно, он вспоминает роман своего любимого писателя – «Фиесту» Хемингуэя. И восходит солнце, и заходит солнце, и есть время разбрасывать камни, и есть время их собирать. Габриэль Вильк собирает камни всю жизнь – и принимая руководство Организацией, и отдавая его, он ничего не делал ради себя. Последние десять лет жизни он посвятил человечеству без остатка.

Он устал. Он постарел. Он и сам это понимает, глядя утром в зеркало. Датчики здоровья уже не первый год бьют тревогу; врачи настаивают на курсах нанотерапии, операциях на суставах и сосудах. За эти десять лет Вильк ни разу не отдыхал дольше, чем семь дней в году. Постоянный стресс пагубно сказывается на здоровье, но времени лечиться нет, и Вильк часто ловит себя на мысли, что не стоило ему уходить из Еврокомиссии.

Сумел бы он принести больше пользы, оставшись в Европе? Нашёлся бы хоть кто-нибудь, кто смог бы вести Организацию лучше него? Он сомневается. Сомневается, что у другого человека хватило бы силы воли отдать власть и не баллотироваться на второй срок, поддержать другого кандидата – ради того, чтобы сохранить баланс, чтобы сохранить Организацию и не сыграть на руку её врагам. Личное – вторично, общественное благо – на первом месте. Его девиз. Но не ошибся ли он, когда сделал его своим жизненным кредо?

Вильк один в главном здании резиденции. Он один идёт в ванную, один спускается в столовую, где его ждёт приготовленный по рекомендациям врачей завтрак. Невкусный, зато полезный – Вильк стоически ест эту диетическую пищу без всякого удовольствия уже пять лет, но никогда не жалуется. Он отучился получать удовольствие от еды: еда служит ему топливом, из-за еды он не падает в голодный обморок, а большего и не надо.

Авторская кухня, деликатесы из лучших ресторанов мира, комплименты от легендарных шефов – всё осталось в прошлом. В какой-то другой жизни, где он мог посадить жену и детей в кабриолет, взять отпуск и на целую неделю отправиться путешествовать. Покататься по горным дорогам Швейцарии, переправиться на пароме через озеро Люцерн, заглянуть на кинофестиваль в Локарно, увидеться с друзьями на Комо, доехать до Амальфи и оттуда на яхте на Капри, на Силицию, вокруг Италии, нежиться в лучах южного солнца. Есть лангустов и устриц, свежевыловленную рыбу, перебрасываться шутками с капитаном и не думать об охране, оставить телохранителей в Страсбурге, отложить все заботы. Подниматься в полдень, смеяться над любовными упрёками жены и засыпать за полночь не из-за поздних совещаний и кризиса в Киргизстане, а засидевшись за стаканом пятидесятилетнего скотча, вспоминая с друзьями годы в Аббертоне.

Но чтобы кто-то мог так жить, другие должны работать без выходных. Габриэль Вильк свой выбор сделал.

Пока он завтракает, помощник вкратце докладывает ему о событиях прошедшей ночи. Вильк сосредоточенно слушает, быстро поглощая пищу. Он переходит в гардеробную, где скидывает халат и облачается в приготовленный костюм. Следующая остановка – кабинет в резиденции, откуда Вильк делает три звонка: руководителю Сетевой биржи, директору департамента связи и начальнику своего аппарата. Там же Вильк подписывает накопившиеся за ночь документы.

Из дома Вильк выходит в 7:45 через восточный выход – на площадке на зелёном холме его ждёт вертолёт. С высоты Вильк бросает взгляд на соседнюю резиденцию, Грейт Килс-1, и видит, что вертолёт генсека Торре стоит на площадке. В отличие от своего первого заместителя, генеральный секретарь встаёт поздно, часов в восемь, после чего ещё пару часов посвящает себе – занимается спортом в тренажёрном зале и плаванием, проходит медицинские процедуры, а срочные вопросы решает прямо из дома. В штаб-квартире Керро Торре появится около одиннадцати часов дня, и к тому времени Вильк успеет провести два совещания и один брифинг и санкционирует отправку пятитысячного миротворческого контингента в Западную Африку…

Небо ясное, Вильк смотрит вниз и видит поля и крыши Статен-Айленда, бухту Ньюарк, аэропорт Либерти. Справа блестит на солнце Манхэттен, впереди возвышается «Игла», окружённая зданиями комплекса штаб-квартиры. Вертолёт огибает «Иглу» и садится в закрытом ангаре на крыше здания Генассамблеи, между северной и восточной башнями. Там Вилька ждёт начальник охраны, телохранители и ассистенты. Вильк входит в здание, на ходу отдавая распоряжения и согласовывая график. Одного ассистента он просит отнести папки с документами в кабинет, другому поручает сварить себе кофе и прямым ходом направляется в южную башню – так называемую Ракушку, где