Смерть Ленро Авельца - Кирилл Валерьевич Фокин

так же конкретно. У него нет стопроцентной уверенности. Лукасу Штерну сказать он этого не может: Организация – единое целое, и слухи о противоречиях внутри администрации не должны выйти во внешний мир. Но эти противоречия существуют, и Вильк осознаёт, что глупо их игнорировать. Он убеждает Штерна, что дальнейшие шаги не будут предприняты без предварительных консультацией с ТНК и лично с ним. Этот ответ не устраивает Штерна, но ничего больше Вильк предложить не может. Ему и самому неведомо многое о планах Синглтона и Штрокта, обвороживших Торре, ему даже неизвестно, как далеко простираются границы компромисса, к которому он должен прийти в Париже.

Вильк должен вылететь из Нью-Йорка в 15:00, сейчас – 11:40, а ведь перед отъездом ещё надо зайти на Генассамблею и отчитаться о мерах, принятых для стабилизации «парижской ситуации». По протоколу Генассамблея вызвала генсека Торре, но тот – тоже по протоколу – сослался на занятость и выставил вместо себя своего первого зама.

Вильку нужно бы встретиться с Торре перед отлётом в Париж, но тот до сих пор не появился на рабочем месте. В 13:00 Вильк спускается на третий этаж «Иглы» и переходит в здание Генассамблеи. У дверей его встречает вице-спикер Гелла Онассис, которая проводит его в зал, занимает место председателя и предоставляет слово. Вильк скептично оглядывает зал с малахитового цвета трибуны. С грустью он понимает, что здесь никто, кроме него, не воспринимает свою работу всерьёз.

Он говорит тихо, но микрофоны разносят его слова на весь зал. Он говорит кратко и рассчитывает освободиться побыстрее, чтобы успеть переговорить с Торре до вылета, но, как только он заканчивает, делегаты засыпают его вопросами. Оппозиция давит: чем «законы Синглтона» отличаются от «священных законов», действующих в США? Запрет анонимной Сети – разве не цензура? Нет ли конфликта интересов в том, что генсек Торре являлся акционером «Сан Энерджи», которая первой приобрела лицензию на работу в Сети?

Последний вопрос. Это закрытая информация, Торре не являлся акционером «Сан Энерджи», Организация не располагает сведениями, кто приобретал лицензию, а кто нет. Больше Вильк ничего сказать не может – вопрос хорош, прямо в цель, и задал его, естественно, сам доктор Хаммид из первого ряда.

Когда Вильк выходит из зала Генассамблеи, он весь в поту. Он возвращается в кабинет, чтобы переодеться и вновь узнать, что Торре так и не прибыл на рабочее место, а прямо из резиденции отправился в Вашингтон, на встречу с президентом США Принсом Смоллом – после внезапной смерти Бальдира Санита отношения между христианскими Штатами и Организацией пребывают в подвешенном состоянии, и Торре усиленно пытается вернуть их к статус-кво.

Вместо Торре переговорить с ним по поводу Парижа готов председатель ОКО Синглтон. Вильк общается с Синглтоном около получаса, после чего спускается на подземную парковку, где его ожидает машина. Из-за повышенной террористической угрозы за Вильком закреплена та же машина, что обслуживала его в бытность генеральным секретарём – всё тот же бронированный лимузин «Буйвол-4 SOL». На нём Вильк отправляется в аэропорт Либерти и садится в самолёт; лимузин погружают в грузовой отсек, и он в последний раз вместе с хозяином проделывает трансатлантический вояж.

Во время полёта Вильк обедает (всё та же диетическая еда), дремлет около часа, и – снова к работе: созванивается со штаб-квартирой (Торре до сих пор не на месте), с экономическим управлением, со штабом Армии Земли, даёт указания пресс-службе. Полёт до Парижа занимает пять часов, и Вильк приземляется в Ле-Бурже в 2:30 утра. Несмотря на раннее время, его в аэропорту встречает почётный караул, глава Еврокомиссии, председатель Европарламента и президент Франции. Вильк снова садится в «Буйвол», словно и не выходил.

Его ждут в резиденции Организации в XV округе Парижа, но Вильк, несмотря на протесты службы безопасности, приказывает сразу ехать на площадь Согласия.

В Париже ночь, но полицейские с трудом разгоняют автомобили на дороге, и Вильк из окна видит, что беспорядки охватили не только центр города. «Молчаливый протест» в стиле Ганди на Елисейских полях – лишь верхушка айсберга. Как бы он ни относился к запретительным мерам Торре, теперь ему очевидно – ставки куда выше. Это уже не вопрос законодательных норм, это возрождение «джонсизма». Консолидация врагов Организации. Всё накалено до предела.

Вильк вновь пытается связаться с Торре, но генсек недоступен. Тогда Вильк принимает решение: он приезжает на площадь Согласия и лично выходит к протестующим. В ночи бьют прожектора вертолётов, над крышами мелькают дроны, высматривают цели снайпера. Елисейские поля полны людей. Жгут костры, но витрины целы и протестующие дружат с полицией. Это успокаивает Вилька.

Он обращается к протестующим с дежурным призывом разойтись, с обещанием разрешить все проблемы и недопонимания. Сеть транслирует его выступление в прямом эфире. К Вильку выходят лидеры протестного движения, председатели международных ассоциаций за свободную Сеть. Место проведения переговоров уже согласовано: Вильк предлагает сейчас же отправиться в Пети-Пале и приступить к работе. В Нью-Йорке сейчас вечер, говорит он, так что чем скорее мы начнём переговоры, тем выше вероятность, что мы немедленно сможем подключить Ньюарк.

Служба безопасности в панике, но Вильк идёт с лидерами протеста в Пети-Пале пешком, сквозь ряды протестующих, и за ним вынуждены увязаться должностные лица Евросоюза. Все камеры направлены на них: на крупном плане видно, что Вильк шутит и похлопывает седого председателя Евроассоциации по плечу. Дрон «SG-News» снимает панораму сверху: многотысячная толпа протестующих устремляется за небольшой группой людей, сворачивает с Елисейских полей и закручивается вокруг Пети-Пале, как воронка.

Тогда-то один из комментаторов в Сети и запустил оборот, который мне настолько понравился, что я вынес его в название книги. Он (Robin-2109) написал: «Габриэль Вильк запрягает шторм!» Мне кажется, в этих словах заключено всё, что нужно знать о характере, призвании и жизненном пути Габриэля Вилька.

…Внутри Пети-Пале для них готово помещение: на столе лежат документы, коммуникаторы настроены на прямую связь с Ньюарком, Брюсселем, Страсбургом, Москвой, Лондоном и Сингапуром. Вильк приглашает учёных садиться, а сам отпивает воды и извиняется, удаляясь в туалет. Его провожают телохранители. Туалет там небольшой и старый, но исправно функционирующий и очищенный до блеска в ожидании важных гостей.

Вильк стоит перед зеркалом, умывает руки и через коммуникатор надиктовывает сообщение жене. Он говорит, что надеется скоро увидеть её в Нью-Йорке. Говорит, что скучает по детям. Говорит, что находится в Париже и тут настоящий кошмар, но ему кажется, он способен с этим справиться. Он передаёт привет их общим друзьям из Варшавы и интересуется, не пришёл ли в запустение их