Ур Халдеев - Чарльз Вулли

Надо отдать справедливость Куригалзу: он в основном использовал для строительства обожженный кирпич, тогда как его преемники вернулись к кирпичу-сырцу, ставшему стандартным материалом строителей поздневавилонского периода. Но битумным раствором мастера Куригалзу могли пользоваться уже лишь в очень редких случаях и вместо него употребляли обычный глиняный раствор. В храмах третьей династии горизонтальные ряды кирпичной кладки тщательно выложены на всю толщину стены, Касситские стены, обладающие весьма внушительным видом, как правило, состоят из двух наружных слоев, выложенных из хорошего кирпича, а пространство между ними заполнено кирпичным ломом и мусором. Кирпичный лом для заполнения простенков добывали из развалин зданий, подлежавших восстановлению. Старые, но целые кирпичи шли иногда и на облицовку стен, поэтому в стенах касситских храмов можно подчас увидеть множество самых различных кирпичей, выложенных без учета их размера и относящихся к разным эпохам. Но тем не менее многие строения Куригалзу сохранились лучше, чем более древние.

Естественно предположить, что первой заботой царя было восстановление центрального святилища бога луны. Мы не можем сообщить подробных сведений о работах, произведенных на самом зиккурате, так как перестройка здания в поздневавилонский период потребовала от строителей разрушения всех зданий, возведенных со времен Урнамму и его сына Шульги. Однако в строениях, окружающих центральное здание, деятельность Куригалзу оставила заметные следы. Облицовка, которую цари периода Ларсы добавили к стене с контрофорсами Урнамму, поддерживающей террасу зиккурата, разрушилась и обвалилась. Впоследствии облицовка была сделана заново из особых кирпичей, причем полуколонны и ниши входной башни Варадсина были полностью воспроизведены. Раскопав край террасы, мы обнаружили стену Куригалзу и решили, что наша работа на этом закончена. Однако в тех местах, где облицовка стены обвалилась, обнаружив груду кирпичного лома, мы нашли еще одну, более древнюю стену, сложенную из обожженного кирпича в период Ларсы. А когда разобрали и эту стену, то увидели за ней стену террасы Урнамму, выстроенную из кирпича-сырца. В нее были воткнуты сто посвятительных конусов. Вся стена представляла собой любопытный образчик вертикальных напластований.

В этот период была перестроена не только сохранившаяся стена террасы, но и вся верхняя цепь стен, а также огромный двор Нанна, лежащий ниже террасы, с окружающими его складами и монументальными воротами. Перестройка производилась по старому плану, однако мы не обнаружили никаких попыток воспроизвести на полуколоннах внешних стен изящные украшения, столь характерные для периода Ларсы. Тем не менее прочные двойные контрфорсы, оживлявшие плоскость стен, выглядели, должно быть, так же внушительно, как и несколько преувеличенно воздействующие колонны. Такое впечатление сложилось у нас, когда мы очистили фасад большого двора и обнаружили стену Куригалзу с квадратными бастионами, стоявшую на более древней стене с колоннами, которая служила как бы фундаментом. Сравнивая обе стены, мы пришли к выводу, что более поздняя стена выполнена значительно интереснее. Куригалзу, как он сам это утверждал, был скорее реставратором, чем строителем. Надписи на его кирпичах гласят о том, что он «обновил для Нанна Эгишунгал, его любимый дом» (т. е. весь зиккурат). В других, более подробных надписях на опорных камнях дверей сказано: «Эгишнунгал, храм, что со времен незапамятных стоял в развалинах, он построил и восстановил на прежнем месте».

Но реставрация храма велась в таких масштабах, что Куригалзу по справедливости может претендовать на звание строителя Эгишнунгала. Об этом и говорит надпись на дверной опоре, которую мы здесь нашли. Нам показалось, что одно из зданий было даже выстроено им заново, поскольку никаких следов прежних строений под ним мы не обнаружили. Это был храм Нингал, занимавший свободное пространство к юго-востоку от зиккурата. За исключением одной стены внешнего двора, мы восстановили весь план этого храма, небольшого, компактного здания, совсем не похожего на другие строения Ура. Судя по толщине его стен и расположению комнат, храм имел центральный купол с бочкообразными сводами. Любопытно, что эта особенность стала впоследствии характерной для архитектуры раннеарабского периода.

Предположительная реконструкция храма Нингал совсем не похожа на то, что можно было бы ожидать от храмов Месопотамии XIV в. до н. э. Ось святилища совпадала с центральной осью всего здания, алтарь находился у северо-западной стены центральной залы. В нише задней стены помещался кирпичный постамент для статуи. Здесь мы нашли кусочки золотой фольги, маленькую серебряную вазочку, вазы из глазированного стеклянного шлака и разноцветного стекла. Очевидно, все эти предметы были положены сюда во время ритуала освящения.

В двойной стене, окружающей Эгишнунгал, были выстроены новые ворота для входа в храм Нингал, великолепные ворота, увенчанные башней. Ворота поменьше и попроще, к которым вел ряд ступенек, находились в тридцати семи метрах к востоку. Эти ворота вели на открытую террасу. Они были построены там, где для прохода через Дублалмах некогда стояли так называемые «Великие врата». Работы, проведенные Куригалзу по реконструкции «Великих главных врат Дублалмаха, древнейших, издавна лежавших в развалинах», были поистине удивительны.

Когда мы впервые приехали в Ур, наиболее примечательным показался нам небольшой холм неподалеку от восточного угла зиккурата. Это был тот самый холм, где за семьдесят лет до нас для Британского музея вел раскопки Тейлор, английский консул в Басре. Он писал в своем отчете, что нашел в этом холме небольшое двухкомнатное здание из обожженного кирпича с аркообразными входами. Это здание Тейлор принял за жилой дом позднего времени. Стены дома были настолько высоки, что рабочие из экспедиции Тейлора смастерили из циновок что-то вроде крыши и устроили себе там жилье.

Мы убрали груды песка, наполнявшего обе комнаты, и приступили к расчистке фасада. Одна из двух упомянутых Тейлором арок, украшавших боковые входы, развалилась, но другая была почти целой. Стены и дверные проемы были сложены из хорошо обожженного кирпича, всюду скрепленного битумным раствором. На кирпичах сохранились печати Куригалзу, которые Тейлор не мог, конечно, разобрать. Следовательно, дом этот был не жилищем недавних времен, как утверждал Тейлор, а строением XIV в. до н. э.

Особый интерес для нас представляла тогда одна из древнейших арок, которая около тысячи лет простояла, возвышаясь над поверхностью земли. Впоследствии мы обнаружили на царском кладбище несколько других, более старых арок, которым было по две тысячи лет, но зимой 1924 г. мы придавали огромное значение этой находке. По нашему мнению, она должна была совершить переворот в истории архитектуры.

Маленькое здание, стены которого были изрезаны Т-образными вертикальными желобами (со временем мы узнали, что это было отличительной чертой храма), окружала кирпичная вымостка. Мы прошли по ней до самого края, где стояла еще одна сохранившаяся стена, тоже украшенная Т-образными желобами. Стена уходила вниз на сто шестьдесят сантиметров и кончалась на другой кирпичной вымостке. Она окаймляла платформу или пьедестал, выступавший из высокой террасы зиккурата. На этой платформе и стояло здание Куригалзу, возвышаясь над большим, раскинувшимся перед ним мощеным двором. В одной из комнат пол был разрушен рабочими Тейлора. Мы стали копать там дальше и вскоре обнаружили, что чуть ниже уровня пола форма кирпичей, из которых сложены стены, меняется. Здесь на кирпичах стоит печать не касситского царя, а штамп царя периода Ларсы Ишме-дагана. Еще ниже лежат один или два ряда кирпичей с печатью Амарсуены. Мы обнаружили также один из опорных камней от двери, надписанный его же именем.

Произведенные Куригалзу работы подробно описаны на его кирпичах: «Эдублалмах, древний дом, с незапамятных времен лежавший в развалинах, я обнес стенами с четырех сторон, я поставил его на старое место, я укрепил его основание». Старый храм находился в таком плачевном состоянии, что даже нижняя часть его стен не выдержала бы веса нового здания. Но жрецы из пиетета требовали, чтобы новый храм обязательно был поставлен на старом. Поэтому Куригалзу выстроил вокруг храма новую стену, а пространство между стенами сплошь заполнил сухой глиной и щебенкой. Все это он покрыл вымосткой на одном уровне с полом террасы зиккурата. Точно так же заполнил он и внутреннюю часть храма и снес старые стены, оставив лишь один-два ряда кладки ниже вымостки. Укрепленные таким образом стены могли служить прекрасным фундаментом для его нового храма. Поскольку «Великие врата» давно уже перестали быть входом, то сейчас, когда они оказались поднятыми на платформу, такое обстоятельство уже никого не смущало, так как Дублалмах был одновременно «дворцом правосудия» и приговоры суда провозглашались из его ворот, дополнительная высота которых теперь придавала церемониям еще большую внушительность.