Ледяное пламя - Дин Кунц

Стена вздулась и завибрировала.

- Он идет, - сказал мальчик. В его голосе явственно слышался испуг, но одновременно и странное лихорадочное возбуждение. - Его никто не сможет остановить.

Стена треснула. Огромные каменные блоки полопались, точно хрупкая мембрана яйца насекомого, и из зловонной жижи, возникшей на месте известняка, появился...

- Нет!

Холли проснулась от собственного крика.

Села на кровати. Что-то коснулось ее руки, и она рванулась в сторону. В утреннем свете, пробивающемся в спальню, она увидела, что рядом с ней Джим.

Сон. Всего лишь сон.

Однако, как и позапрошлой ночью в мотеле Лагуна-Хиллз, существо из ночного кошмара пыталось пробиться в реальный мир. На этот раз оно выбрало не стену, а потолок. Прямо над кроватью.

Белый потолок стал янтарно-коричневым, прозрачным и светящимся, как известняк мельницы. Из него сочилась ядовитая слизь, которая словно предвещала появление на свет отвратительного монстра.

Громовые удары сердца чудовища сотрясали весь дом:

- Лаб-даб-ДАБ, лаб-даб-ДАБ...

Джим соскочил с кровати и натянул на себя брюки. Холли уже успела накинуть верхнюю часть пижамы, которая закрыла ее почти до колен. Она прижалась к Джиму, и оба они со страхом наблюдали, как вздувается и пульсирует кокон на потолке и внутри него бьется чудовище, пытающееся проломить прозрачную мембрану.

Страшнее всего было то, что все происходило при дневном свете, и сквозь неплотно закрытые ставни в спальню проникали лучи утреннего солнца. Глухая ночь - естественное время для появления чудовища извне, но всегда считалось, что солнечный свет прогоняет всех монстров.

Джим подтолкнул Холли к открытой двери.

- Бежим отсюда!

Но не успела она сделать и двух шагов, как дверь с треском захлопнулась. Как будто подчиняясь силе мощного полтергейста, старый комод из красного дерева отделился от стены и, едва не сбив ее с ног, с грохотом ударился в дверь. Ночной столик и кресло последовали за ним и, пролетев через всю спальню, забаррикадировали единственный выход.

Оставались еще окна на противоположной стене, но, чтобы до них добраться, нужно протиснуться под провисшим в центре потолком. Приняв как должное нелогичность утреннего кошмара, Холли содрогнулась при мысли, что придется прикасаться к жирному вибрирующему мешку, который может лопнуть и поглотить ее.

Джим потянул ее за собой к ванной, соединяющейся со спальней, и распахнул дверь ногой.

Холли заметалась в поисках выхода, но единственное окно было слишком мало и слишком высоко расположено.

Стены ванной не изменили своего обычного цвета и состояния, но они тоже сотрясались от глухих ударов сердца чудовища.

- Что это? - спросил Джим.

- Враг, - не думая ответила Холли, пораженная его незнанием. - Враг из ночного кошмара.

Белый потолок ванной стал внезапно темнеть, наливаясь багровой кровью и мутно-коричневой желчью. Гладкая стена ожила, начала пульсировать в ритме биения гигантского сердца.

Джим толкнул ее в угол, и она беспомощно съежилась за его спиной. Позади вздувшегося беременного потолка Холли увидела отвратительное шевеление, подобное неистовым судорогам миллионов огромных личинок.

Удары сердца усилились, от их грохота закладывало уши.

Холли услышала звук рвущейся материи. Ей хотелось сказать, что все это лишь плод ее воображения, но она слишком хорошо знала, насколько реален этот кошмар. И тихий обычный звук придал зрелищу жуткую достоверность, отличающую явь от сна или горячечного бреда. Дверь распахнулась настежь, и в этот же миг потолок лопнул и из трещин на них хлынул омерзительный поток внутренностей.

Но этот взрыв ярости оказался последним, силы тьмы наконец выдохлись, и снова воцарился день. Чудовища исчезли, и в открытую дверь Джим и Холли увидели пустую спальню, залитую солнечным светом. Потолок, который только что был живым и страшным, снова обрел свою обычную поверхность. Вот только в том месте, где лопнул чудовищный кокон, зиял черный пролом. На полу валялись щепки, обломки сухой штукатурки, комки изоляции из стекловаты. Но в этой груде мусора не было ничего живого.

Дыра в потолке поразила Холли до глубины души.

Позапрошлой ночью в мотеле стена тоже вздувалась и пульсировала, как живое существо, но с наступлением утра на ее ровной поверхности не осталось ни единой трещины. Единственное доказательство реальности ночных событий - царапины на коже, но любой психолог скажет, что она сама поцарапала себя во сне. Может, и теперь пыль осядет, и все окажется наваждением.

Однако беспорядок в ванной говорил об обратном. Висевшее в воздухе облако белой пыли было самым что ни на есть настоящим.

Потрясенный Джим взял Холли за руку, и они прошли в спальню, где на белом гладком потолке не осталось никаких следов, но вся мебель была свалена у двери.

Безумие предпочитает темноту, но свет всегда был царством разума. Если пробуждающийся ото сна мир перестал быть убежищем и дневной свет не спасает от лютого кошмара ночи, никто и нигде не скроется от жестокого и неумолимого преследователя.

Глава 2

Тусклый свет единственной лампочки выхватывал из темноты пыльный пол маленького тесного чердака. В поисках разгадки пробоины в потолке Джим с фонарем тщательно исследовал все углы, прошел вдоль системы отопления и заглянул за обе печные трубы. Он и сам не знал, кого рассчитывает найти, но на всякий случай взял с собой револьвер. Существо, которое пробило дыру в потолке, не спустилось в ванную, и, следовательно, могло скрываться где-то наверху. Однако спартанский образ жизни не позволил Джиму забить чердак ненужным хламом, и в пустом тесном помещении под крышей было некуда спрятаться. Довольно скоро он убедился, что, если не считать пауков и небольшого семейства ос, чье гнездо прилепилось между балками потолка, чердак совершенно необитаем.

Покинуть это замкнутое пространство так же невозможно, как и укрыться в нем. Если не считать люка, через который он вошел, единственные отверстия в крыше - две короткие и узкие вентиляционные трубы, закрытые мелкой сеткой, которую можно снять, лишь открутив крепежные винты. Но все крепления были на месте.

На полу были настелены доски, но в некоторых местах их не хватало, и поверх потолочного перекрытия лежал только слой изоляции.

Джим осторожно приблизился к пролому и, заглянув вниз, увидел пол ванной, засыпанный щепками и штукатуркой. Когда потолок треснул, они с Холли стояли как раз на этом месте. Черт возьми, что все это значит? Наконец, решив, что дальнейшие поиски бесполезны, Джим направился к выходу, спустился на второй этаж и задвинул складную лестницу, которая одновременно служила крышкой люка.

Холли ждала его внизу:

- Ну как?

- Пусто.

- Я так и знала.

- Что вообще случилось?

- То же, что и во сне.

- Во сне?

- Ну да, ты же говорил, тебе тоже снятся сны про мельницу.

- Да.

- Тогда ты знаешь, как в стенах бьется сердце.

- Нет.

- И как они оживают.

- Понятия не имею! В моих снах я всегда оказываюсь на чердаке мельницы, горит свеча, за окном идет дождь.

Она вспомнила, какой у него был ошеломленный взгляд при виде вздувшегося потолка спальни.

- Во сне у меня появляется чувство, что ко мне приближается что-то неотвратимое, ужасное...

- Враг? - сказала Холли.

- Да. Но он никогда не настигает меня во сне. Я всегда успеваю проснуться.

Крадущейся походкой Джим прошел в спальню. Холли последовала за ним. Остановившись возле кучи опрокинутой мебели, которую ему пришлось отодвинуть от двери, он в оцепенении уставился на безупречно ровный потолок.

- Ведь я видел это своими глазами, - сказал он, словно боялся, что она ему не поверит.

- Знаю, - откликнулась Холли. - Я тоже видела.

Он повернулся к ней с видом такого отчаяния, какого она не замечала на его лице даже во время полета на борту обреченного "ДС-10".

- Расскажи мне, что ты видела во сне. Мне нужно знать все, даже самую мелочь.

- Чуть позже я все тебе расскажу. А сейчас лучше всего принять душ и переодеться. Мне хочется поскорее исчезнуть из этого дома.

- Да, пожалуй, ты права.

- Думаю, ты знаешь, куда нужно ехать. Он молчал, не решаясь ответить. Она сделала это за него:

- На мельницу.

Он кивнул.

Они вымылись вместе. Только для того, чтобы сберечь время, и еще потому, что после пережитых ужасов никому из них не хотелось оставаться в одиночестве. Холли подумала, что в более подходящей ситуации почувствовала бы приятное эротическое возбуждение. Теперь, если вспомнить бурно проведенную ночь, их чувства оказались на удивление платоническими.

Джим прикоснулся к ней, только когда они выбрались из-под душа и стали поспешно вытираться. Он наклонился к Холли и поцеловал ее в уголок рта.