Мечтая о Венеции - Тревор А. Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты уверена? – продолжая хмуриться, спросила Кэролайн. – Венеция не настолько велика. И потом, кто-то из участников конференции запомнил твое лицо. Тебя могут узнать.
– Главное, чтобы нас с Оливией не видели вместе. Об остальном можно не волноваться. Оливия очень рекомендовала побывать на дальних островах лагуны. Это еще больше снижает степень риска. Так что, если она решит прилететь, мы осуществим этот план.
– А как быть с твоим Пиратом? Откуда он вообще здесь взялся? Помнится, когда в прошлый раз ты мне о нем рассказывала, тебя одолевали сомнения насчет его реальности. Он казался тебе плодом воображения.
– Я и сейчас не уверена в реальности его существования. Не знаю, что и думать.
Официант принес кофе, заказанный Кэролайн. Увидев, что Пенни доела салат, он молча взял пустую тарелку и удалился. Кэролайн оглядела соседние столики, но они были заняты китайскими туристами, поглощенными едой. К тому же столики стояли на достаточном расстоянии, исключавшем подслушивание.
– Если предположить, что он не плод твоего воображения… ты считаешь, он преследует тебя? – с тревогой спросила Кэролайн.
– То же сказал и Джимми. Но он считает, что Пират может преследовать меня, потому что влюбился.
– Ох и романтик этот твой Джимми! А если рассуждать серьезно, Оливия – очень богатая девушка. Если у тебя есть хотя бы малейшее подозрение в его преступных намерениях, нам следует обратиться в полицию.
– Незачем, – покачала головой Пенни. – Я не верю в его преступные намерения. И потом, обращение в полицию только осложнило бы нам жизнь. Во-первых, он ничего мне не сделал. Что еще важнее, в полиции нам пришлось бы объяснять, кто я на самом деле. В Венецию я летела по своему паспорту, но в отеле ты меня зарегистрировала по паспорту Оливии.
– Нет, по ее водительскому удостоверению, – возразила Кэролайн. – Паспорт мы решили оставить на случай, если ей понадобится куда-то поехать. Если она соберется сюда, паспорт окажется очень кстати. Ход твоих рассуждений мне понятен. Отметки о въезде Оливии в страну сделано не было. Однако дата ее прилета не будет совпадать с датой регистрации в отеле, и нас могут обвинить в нарушении итальянского иммиграционного законодательства… Так ты уверена, что этот Пират не представляет угрозы? – снова спросила Кэролайн.
– Я уверена, что у него нет злого умысла. И он никоим образом не мог знать, что я окажусь здесь. – Пенни посмотрела на Кэролайн и улыбнулась. – Мне сейчас важнее всего убедиться в его реальности. А то у меня появляется мысль, не трогаюсь ли я рассудком.
Второй день конференции был особенно интересен тем, что ряд ученых представили ранее не публикуемые данные о таянии полярных льдов и поднятии уровня Индийского океана. К концу заседаний все сомнения Пенни относительно глобального потепления развеялись. Возвращаясь с острова Сан-Серволо, она с тревогой смотрела на уровень воды у причалов. В некоторых местах он был меньше полуметра. Вдоль канала, от отеля до площади Святого Марка, стояли штабели подмостьев на случай затопления набережных. Это явление называлось здесь acqua alta – «высокая вода». Венеция, как и многие районы мира, расположенные ниже уровня моря, жила на времени, взятом взаймы. Такая мысль пришла Пенни в голову.
Вернувшись в отель, она забросила портфель в номер и отправилась в Галерею Академии, тоже находящуюся на берегу Гранд-канала. Несколько гондольеров в полосатых рубашках с надеждой посмотрели на нее, но волны, бьющие в борта узких черных гондол, и пронизывающий холод твердо отговаривали ее от романтической прогулки. Гондолы и гондольеры были хороши в ее снах, но реальность выглядела не так привлекательно, особенно зимой. Она предпочла сесть в вапоретто и поплыть к галерее, хотя в других условиях можно было бы дойти и пешком. Вапоретто ходили с регулярностью обычных автобусов, но ни один автобус не мог похвастаться видами, которые открывались из салонов этих судов. В Галерею Академии Пенни приплыла к половине пятого. До закрытия оставалось почти три часа. Будучи художницей, она любила изучать не только картины, но и то, как они создавались. Ей хотелось ощутить связь с наследием прошлого, с живописцами, творившими в Венеции пятьсот лет назад.
Академия – изумительно красивое здание со стенами кремового цвета – стояла на маленькой площади, выходящей к берегу Гранд-канала. С площади открывался потрясающий вид на противоположный берег. Но Пенни сегодня было не до архитектурных красот. Ей хотелось увидеть картины. Поднявшись на три ступеньки крыльца, она вошла в здание и купила билет. Очереди в кассу не было. Пенни надеялась, что и в залах никто не помешает ей осматривать шедевры венецианской живописи. Она неторопливо шла по залам, разглядывая и восхищаясь собраниями картин, начиная от Средневековья и кончая Поздним Возрождением. Со стен на нее смотрели полотна таких гигантов живописи, как Беллини, Мантенья, Тинторетто и Тициан. Пенни утратила представление о времени. Снаружи стемнело, но она почти не заметила этого.
Наконец она остановилась перед картиной, которую любила всегда, однако до сих пор видела лишь в репродукциях. Это была «Буря» Джорджоне: бесхитростный пейзаж, где справа сидела женщина, кормящая младенца, слева стоял мужчина, а на заднем фоне разворачивалась гроза. Художник написал эту картину более пятисот лет назад, в начале XVI века. По соображениям безопасности шедевр находился за пуленепробиваемым стеклом. Пенни благоговейно застыла перед картиной, стараясь движением глаз повторять мазки кисти мастера.
Простояв так немало времени, она услышала за спиной негромкие шаги. Затем раздался мужской голос, говоривший по-итальянски:
– Самая потрясающая картина. Второй такой в мире нет.
Пенни улыбнулась и, не поворачиваясь, ответила на итальянском:
– Попробовали бы вы сказать это Боттичелли.
– Джорджоне съел бы Боттичелли на завтрак. Вы посмотрите на мастерство художника, на загадку выбранного сюжета, на выражение лиц и откровенную сексуальность мужчины и женщины. Завораживающее произведение.
Пенни понравилась уверенность говорящего. «Буря», конечно же, была шедевром, однако в мире существовало немало живописных претендентов на звание «самой потрясающей картины». Она повернулась, собираясь сказать, что в ее десятке шедевров эта картина занимает первое место, но хвалебные слова застыли на губах.
Она вообще не могла произнести ни слова. Перед ней стоял высокий мужчина с гривой темных волос и пиратской бородой. Пенни приклеилась к месту, ощутив знакомую слабость в коленях и схватившись за колонну, чтобы не упасть. Это был Пират. Он существовал на самом деле.
– Вы хорошо себя чувствуете? –
