В пасти льда - Юрий Погуляй

   Не знаю, каким чудом мне посчастливилось выбраться наверх. Когда в кромешной тьме появился просвет, я потянулся к нему как младенец к матери. Я забыл об опасности, забыл об Эльме и снежных демонах. Мне просто хотелось увидеть еще раз небо. Темнота, в которой прошла вечность страха, отступала.

   Когда я, кашляя, содрогаясь всем телом от усталости и холода, выбрался наверх - на ярко-синем небе светило солнце. Оно слепило и выжигало глаза, но я улыбался ему. Лаз вывел в Пустыню, шагов за триста до корабля.

   Первые несколько футов я прополз, затем осторожно поднялся и на подкашивающихся ногах поспешил к "Звездочке".

   Глава четырнадцатая "Тайные тропы доступны не всем"

   Мне повезло. На вахте, у люка второй палубы, мерз вооруженный дальнобоем Скотти. Коренастый пират накинул на себя несколько шкур сразу, отчего был похож на диковинное создание из меха. Когда я вцепился в поручни трапа и пополз наверх, опешивший моряк очнулся от ступора и заколотил в дверь тамбура.

   - Малец вернулся! - гаркнул он в открывшуюся дверь, вскинул дальнобой, поглядывая в сторону ледового леса. - Давай, юнга! Быстрее ветра! Я видел этого уродца полчаса назад! Эх, не зря меня сюда поставили, а не в акулье гнездо посадили! Не зря! Давай быстрее!

   Под ногами загудели металлический настил трапа. Напоминание об Эльме придало сил, и я просто взлетел на ход второй палубы, оскальзываясь на обледенелых ступенях. Все-таки раб черного капитана выжил... Проклятье!

   - Как ты уцелел, малец?! - с удивлением спросил Скотти, когда я влетел в черный зев тамбура. Лицо моряка скрывали заиндевевшие шарфы. - Как тебе это удалось?

   Ответа он не дождался. Открывший шлюз Крюкомет выглянул наружу, бегло осмотрелся и захлопнул дверь со словами:

   - Может еще кто спасся. Смотри в оба, Скотти. Чуть что - сразу стучи!

   - Как скажешь, Крюк, - бордо ответил тот.

   - Замерз? - спросил офицер у меня, и, не дожидаясь реакции, потащил в зал возле кухни.

   После обжигающей свежести льдов смрад лежбища замерзающих моряков на миг выбил из меня все иные чувства, оставив только тяжелую, тошнотворную вонь. В плитах мастера Айза гудел огонь, но то было не пламя энги. Моряки жгли в печи что-то другое. Что-то со складов... Дым поднимался к потолку, и в свете редких фонарей я видел сизую дымку над головами моряков.

   - Смотрите, братцы, юнга живой!

   - Эд! - воскликнул Фарри. Мой друг скорчившись сидел в углу, неподалеку от печки, жалко обнимая себя за колени. Увидев меня, он вскочил и бросился на встречу.

   Остальные с изумлением восприняли мое возвращение, и лишь Волк испытал раздражение. Удивительно, давно ушел в прошлое тот досадный случай с Зианом, давно уже забыл о происходящем Сиплый с его мертвыми глазами. Все давно изменилось! И только ненависть штурмовика-лидера осталась непреклонной...

   - Как тебе это удалось, юнга? - закашлялся капитан. Я не сразу и узнал его в том человеке у печи, накрытого несколькими шкурами. Несмотря на то, что здесь было не так уж и холодно - бледный Дувал лежал укутавшись, оставив открытым только лицо. Мне показалось, что он мокрый от пота. Пираты старались беречь каждую крупицу тепла, ютились поближе к плитам. Даже переборки из нашей общей залы перенесли сюда, максимально сократив расстояние вокруг печи. На стенах повисли влажные от сырости шкуры, грязные, вонючие одеяла с разводами плесени.

   Корсары не выглядели победителями. Кашель, дурные запахи, ворочанья, от чего вонь лишь усиливалась. Дым над головой, гудящая печь плиты, с нависшей над ней понурой фигурой кока.

   - Здесь, подо льдом, живут те чудовища, что напали на нас тогда, у "сына героев"! - выпалил я. - Они роют ходы...

   - Мы знаем... - подал голос Три Гвоздя. Он грелся у печи, и казался самым чистым моряком из всех, запертых на "Звездочке". - Тебя не было почти день, мальчик. Мы думали, что тебя разорвали на части или ты замерз насмерть. Вон, Сабле может придется палец оттяпать, отморозил пока из бури выбирались.

   - Я спрятался в ходах, внизу...

   Три Гвоздя кивнул.

   - Сегодня утром мы нашли у ванны головы этих монстров. Тот самый чужак с крюком вместо руки притащил эти трофеи. Что он кричал, Сабля?

   - Он верещал, что вспорол брюхо этим говеным шавкам, что вспорет брюхо всем, кого пошлет их говеный хозяин, а потом и сам доберется до этого говеного ублюдка, - вечно злой пират придирчиво оглядывал ногу, про себя надеясь, что палец можно спасти.

   - Собачьего... - машинально поправил я. Три Гвоздя сделал неопределенный жест, мол ему не интересно, и закончил:

   - Буран убежден, что это не человек.

   Неприкасаемый тоже был здесь, также кутался в одежды, также угрюмо смотрел прямо перед собой как и остальные. Мыслями он был где-то далеко-далеко отсюда, там шумели ярмарки и таял снег на залитых солнцем крышах.

   - Даже Неприкасаемые не смогли бы так быстро выпотрошить троих крепких ребят, - зловеще протянул Сиплый.

   - И никто бы не смог выжить в ночи между этим ублюдком с крюком, и волосатыми мордами, - сказал Волк. Его глаза слезились от едкого дыма, но ни на миг он не отвел их от моего лица. - Если только не сошелся с кем-то из них.

   - Сядь пониже, Волк, ты надышался дыма, - буркнул Крюкомет. Он уселся на топчан возле капитана, а Гром вновь зашелся в надсадном кашле. Звякнула миска с талой водой. Боцман поднес ее к лицу Дувала и тот клацнул зубами о кромку, жадно глотая влагу.

   - Это уж точно. Ты бы, волкушка, поостерегся. То камушки сосешь, то дымом дышишь. У тебя и так-то мозгов в голове осталось словно снега на макушке Светлого Бога, а все туда же - выводы делаешь, - поднял голову Неприкасаемый.

   - Как ты выжил? - проигнорировал их всех Волк. Глаза его сверкнули. - Как?

   Я честно рассказал им всю историю, упустив часть с тем, что сказал мне Эльм и с тем, что мы вообще с ним были когда-то знакомы. Фарри ни на миг не переставал беспокоиться, что я расскажу все без остатка. Он с тревогой ловил мой взгляд, тихо-тихо покачивал головой, и терпеливо ждал, когда пираты перестанут обращать на меня внимания. Его что-то тревожило, он скрывал какой-то новый секрет, которым мечтал со мною поделиться.

   - Это становится интересным, друзья мои, - заговорил Три Гвоздя, едва я закончил. Все посмотрели на странного моряка. Мне дико было осознавать, что теперь среди нас, палубных моряков, сидят и абордажники (о, как же мало их осталось), и офицеры. Не хватало только инструментариев.

   Я слышал, как внизу гремит железо, и понимал, что им совсем не до отдыха. Что пока здесь, на палубе, мерзнут простые моряки - механики трудятся не покладая рук.