Пуля cтавит точку - Роберт Пайк

— Говорите, она была не в себе?

— Да.

— И вы каждый раз делали все анализы?

— Ну да.

— Понимаю. Сколько вы берете за пробу Вассермана — десять, пятнадцать рандов? Неплохой доходец.

— Поосторожнее с такими намеками, лейтенант. Имей вы представление о врачебной практике, знали бы, что удовлетворить желание клиента иногда не менее важно, чем вылечить его. Вы бы её видели, когда я сообщил об отрицательном результате: она словно получала новое сердце.

Крамер не мог удержаться от реплики:

— Так вы себя чувствовали Кристианом Барнардом, да? — усмехнулся он. Жаль, что пересадки вам не слишком удаются.

— Без этого, замечания вы могли бы обойтись.

— Простите, — на этот раз серьезно сказал Крамер. — Вернемся к сифилису. — Она когда-нибудь говорила вам о причинах своих…

— Опасений? Нет. Она была из тех, кто, уплатив, считают, что могут использовать вас… — ну как простого ремонтника, что ли…

— И вы не полюбопытствовали?

— Не больше, чем нужно. Хронические больные часто откапывают в своем организме что-то такое, что отвлекает их от основной болезни. Кроме того, она была довольно замкнута. Старательно уклонялась от расспросов. Я не хотел быть навязчивым, с такими случаями мне уже приходилось встречаться.

— В самом деле?

— Вы удивитесь, лейтенант, как это часто бывает, особенно у замужних женщин. Любая ерунда у них вызывает подозрение, что дорогой муженек пустился во все тяжкие и она из-за него залетела. Но, если на то пошло, порядочные девушки не спят с чужими женихами.

— Что ни о чем не говорит.

— Но тем не менее бывает. И мисс Ле Руке казалась только менее разговорчивой, чем другие.

— Неожиданное Крамер почувствовал к доктору Мэтьюзу нечто вроде симпатии. Угостил его "лаки страйк" и даже дал прикурить. У них и вправду оказалось много общего. У обоих хватало забот с непростыми разновидностями "гомо сапиенс" и обоим приходилось стараться изо всех сил, чтобы сделать верные выводы из противоречивых данных.

— Полагаете, она могла планировать замужество?

— Ну, она не была похожа на синего чулка…

— Да, я знаю, но как с её сердцем? Долго она могла протянуть?

— Это никогда не известно. Все могло произойти когда угодно — потому я и решил, что это случилось, понимаете? Но могла дожить и до седых волос.

— Значит, вы её не предупреждали — я имею ввиду, на случай, если это могло повлиять на её планы замужества?

— Это было ни к чему, она сама все знала.

— Поэтому и вступила в "Погребальную общину Святой Троицы"?

— Полагаю, да.

Первые кусочки мозаики начинали становиться на место.

— Нужно бы найти того парня, её интимного приятеля, — негромко произнес Крамер.

— Есть за что уцепиться?

— Пожалуй, нет. На похоронах не было никого, и никаких цветов.

Доктор Мэтьюз поднялся, натянуто улыбаясь.

— Все это выбило меня из равновесия, лейтенант…

— Не беспокойтесь, доктор — я уверен, что когда все выяснится, никто не станет требовать ваш скальп.

— Я в этом не уверен. Знаете, цвет глаз я записал по памяти, когда узнал, что произошло. Странно, мог бы поклясться…

— Это только формальность. Но могу я взять все бумаги с собой?

— Разумеется. Позвольте, я вас провожу.

Стоя на крыльце, Крамер предупредил доктора Мэтьюза, что утром к нему заедут оформить официальные показания. Пока они там стояли, все машины, стоявшие по другую сторону улицы почти одновременно уехали.

— Каждая вечеринка когда-нибудь да кончается, — заметил Крамер.

— Какая вечеринка? — ошарашенно спросил доктор Мэтьюз.

Но пора уже было Бобу Перкинсу заняться магнитофонной лентой, так что Крамер просто вышел на улицу и уехал.

Миссис Перкинс провела Крамера в мастерскую, извинившись за Боба, плескавшегося в ванне. Он всегда купался после работы из-за въедавшейся в кожу типографской краски.

Крамер знал, что миссис Перкинс — жена Боба, но привыкнуть к этому так и не мог. Она обожала мужа, как слабая, но гордая мать обожает дитя, рожденное при таинственных обстоятельствах. К тому же они были очень похожи. Не будь им обоим около тридцати, он легко мог бы представить, как она долгие годы его растила, одевала в чистые матросочки и снабжала свежими носовыми платками.

— Устраивайтесь поудобнее, — предложила она, даже не сознавая того, что её присутствие не слишком уместно. — Я как раз собиралась налить ему какао — вам тоже?

— А можно попросить кофе?

— Полагаете, это разумно? Мы как раз говорили с Бобом, сколько в нем всяких вредных веществ! Понимаете, он так много знает о том, как функционирует мозг…

— Черный, пожалуйста, если не трудно.

— Разумеется, нет, сию минуту сделаю.

Миссис Перкинс удалилась; отделка её прелестного пеньюара прекрасно сочеталась с кудряшками цвета плюшевого медвежонка.

Крамер подошел к полкам с книгами. Боб Паркинс и вправду знал кое-что о мозге, если проштудировал этакую кипу книг: "Гипноз работает на вас", "Гипноз для любителей", "Гипноз и лечебная терапия", "Гипноз в истории" и просто "Гипноз". Далее след терялся, эти книги смешивались с другими, которые советовали "Как заработать миллион" и "Как познать самого себя за семь дней". Две полки были забиты журналами по радио и электронике. Это его несколько успокоило.

Вошел Боб, неся поднос с парящими чашками; ему едва удалось увернуться от жены, которая пыталась освободить на столе хоть немного места, столько там валялось проводов и всякой дребедени.

— Ну, лейтенант, — улыбнулся Боб, — как я рад вас видеть, дружище!

— Бобби, ты должен рассказать ему о кофе, — вполне серьезно заявила его жена. — Меня он не послушает.

— Полагаю, у него сегодня совсем другие заботы.

— Вот это правда, — согласился Крамер.

— Ладно, я пошла, можете заниматься, ребята, — сказала миссис Перкинс. — К сожалению, Боб, больше ничем помочь не могу.

Крамер закусил губу. Он продолжал помешивать кофе, не замечая, что не положил сахар.

— Прежде чем приступим, лейтенант, хочу, чтобы вы кое-что послушали. Исключительная вещь, вашей ленты я не коснусь, пока не прослушаем её.

И пришлось Крамеру ждать, пока Боб манипулировал кнопками на большом микшерском пульте, стоявшем у стены. Наконец он услышал голос Боба, вопрошавший: — "Какого вы мнения о современной эстрадной музыке, мистер Синатра?" Ответ прозвучал, несомненно, голосом самого знаменитого певца. Потом ещё один вопрос и снова ответ. Запись длилась восемь минут, и это явно не было подделкой.

Боб довольно усмехнулся.

— Ну что, здорово? — и объяснил ему, что записал одну радиопрограмму, стер вопросы репортера и потом с помощью второго магнитофона наговорил все как бы от себя.

— Неплохо, правда? — не отставал Боб. — Жена говорит, у неё просто мороз по коже.

Крамер допускал, что у него это могло быть тоже, не будь кофе таким горячим, но любил он именно такой, только пожалуйста, не надо молока.

— Ладно, так что вы мне принесли?

— Вот эту ленту — откройте, увидите, в чем дело.

Крамеру понравилось, как Боб обращался с коробкой, — вначале её положил, и только потом снял крышку. Он был неглуп, невзирая на маленькие слабости.

— Гм, тут кто-то постарался.

— Похоже.

— И ему многое удалось, кое-где прожег почти до середины, словно у пирога ломоть вырезал. К сожалению, на внешних слоях мало что уцелело.

— Неважно, любая информация, которую удастся добыть, пойдет в дело.

— Сделаю, что могу. Завтра у меня выходной, так что постараюсь поскорее.

— Я буду ждать звонка. Когда прийти?

— Скажем, около девяти.

— Ладно.

Крамер встал и хотел исчезнуть раньше, чем посыпятся вопросы, но, видно, сделал это недостаточно быстро.

— Где вы это раздобыли?

— В мусорном ведре.

— Это я заметил. Придется все отмыть, прежде чем начну. И неизвестно, чье это?

— Это личная собственность, уникальная в своем роде, по крайней мере, я так думаю.

— И больше вы ничего сказать не хотите, не так ли?

— Нет. Для этого есть свои причины.

— Спорю, я знаю, откуда вы его взяли.

— Куда там, за сто лет не догадаетесь. Крамер уже был у двери, когда следующая фраза саданула его словно картечью.

— Это у вас из квартиры мисс Ле Руке.

— Откуда вы знаете?

— Она на первых страницах, начиная с раннего выпуска, — захихикал Боб, довольный до невозможности. Из кармана пиджака, висевшего на кресле, достал свернутый экземпляр "Газетт".

Крамер схватил его. Ну, за это кто-то получит, получит как следует, так что кровью захаркает! Глаза его пробежали по заголовкам:

"ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ ЗАГАДОЧНОЙ ДЕВУШКИ

Треккербургская полиция сегодня сообщила, что местная учительница музыки была найдена мертвой у себя дома — и что нельзя исключить возможность преступления.