Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

— Что там за Сезон охоты? — напомнил я этому защитнику прав национальных меньшинств.

— Сезон охоты — это три недели в период цветения деревьев, когда любой колдун может свободно отправиться в Черный бор и отстреливать ташшаров в свое удовольствие. Далеко не все возвращаются назад: ташшары — не овцы, они защищаются. Но все же народ Черного бора магией не владеет, так что шансов устоять против колдуна у них нет. — Ромка перевел дух, продолжил: — А что до Алвы… там совершенно дикая история. Она была совсем юной девочкой, подростком. Вальтер выследил ее во время охоты. Ну и… сам понимаешь. Он насиловал ее всю ночь, а под утро просто бросил на открытом месте и скрылся, рассчитывая, что солнце испепелит его жертву. Но Алве все же удалось добраться домой.

— А потом родилась Моргана, — глухо проговорил я, до глубины души пораженный этой историей.

Нет, мне, конечно, доводилось слышать, да и видеть, раз уж на то пошло, куда более дикие вещи. Но никогда еще они не касались меня лично. Злодеяния родного отца воспринимаются куда острее, чем сводки криминальных новостей.

— Моргана была мало похожа на ташшаров. У нее не было крыльев, и дневной свет не причинял ей вреда. Правда, боязнь серебра и жажду крови она унаследовала от матери. Алва не любила свою дочь — да и кто бы мог ее в этом обвинить? Моргана, конечно, знала о своем происхождении, но ее это не смущало. Едва достигнув десяти лет, она покинула дом и отправилась к родственникам отца. Больше она никогда не возвращалась. Насколько известно Лукасу, Хайверги ее приняли, хотя Вальтер к тому времени уже отбыл в Иррат и занялся тамошней принцессой.

— Осторожнее на поворотах, — предупредил я, — та принцесса — моя мать.

— Я просто пересказываю то, что узнал от Лукаса, — примирительно сказал Ромка, — но это, правда, почти все. Три года назад во время Охоты погиб отец Лукаса. А еще поговаривают, что в прошлом году Моргана сама принимала участие в Охоте.

— Против своих родственников?! — не поверил я.

— Это только слухи, — пожал плечами Ромка. — Кстати, Алва знает, что это ты прикончил ее злейшего врага, и не хотела выставлять против тебя бойца. Но Моргана не оставила ей выбора. Сказала, если та откажется — охота на ташшаров перестанет быть сезонным развлечением. А если клыкастый боец тебя забодает — охоту, возможно, запретят вообще.

— Ключевое слово — «возможно», — скривился я, — эта дрянь никогда не выполняет обещаний!

Ярость кровавой пеленой упала на глаза, пальцы сгребли пустоту… Эх, подержать бы сестрицу за шею!

— Пап, ну чего ты? — спросил Ромка. — Ты же не виноват в том, что натворили твои родичи!

— Да! Не виноват! — в сердцах воскликнул я. — Только почему именно мне все это дерьмо расхлебывать приходится!

— Ну, все мы отрабатываем свою карму, — глубокомысленно заметил сынуля.

— Тоже мне, гуру выискался! Я этого бреда по телику насмотрелся: карма, чакры, энергии… Бредятина!

Ромка хихикнул:

— Нашел по чему восточную философию изучать! Там же всё врут! А вот сэнсэй Киря говорит…

— Сэнсэй… кто?! — изумился я, услышав столь дикое для моего уха сочетание.

— Киря, — повторил Ромка, — Кирилл Андреевич, точнее. Наш учитель кунг-фу, я у него шесть лет занимался. Ну а сэнсэй Киря — это мы его между собой так звали.

— А-а, ясно… — с облегчением вздохнул я. — Так что там твой сэнсэй?

— Да ну тебя к черту! Ты же ничего всерьез не воспринимаешь! — ни с того ни с сего обиделся Ромка и про сэнсэя больше говорить не стал.

Видимо, этот Киря был для парня непререкаемым авторитетом, и я со своей иронией задел сына за живое.

— Ром, ну извини! — попытался я исправить ситуацию. — Я же против твоего учителя ничего не имею. Но, согласись, «сэнсэй Киря» звучит как-то по-дурацки.

Сынок наградил меня насмешливым взглядом и выдал:

— «Арчкорн Бесстрашный» звучит лучше?

— Убил бы того, кто выдумал это прозвище! — рассмеялся я. — Но ты-то откуда знаешь?

— Упырь на хвосте принес! — огрызнулся тот. — Лукас сказал, естественно! Он хотел узнать о тебе побольше, а оказалось, я знаю еще меньше, чем он. Смешно, да?

— Ну-у, я это…

— Ты мне столько всего рассказал! — с обвиняющей ноткой заявил Ромка. — О чем угодно, только не о себе!

— Так старался же дать тебе максимум жизненно важных сведений, — пояснил я, — а история моей жизни — она, знаешь, длинная…

— Ничто так не скрашивает длинный путь, чем интересный рассказ! Кстати, почему Арчкорн?

Я обреченно вздохнул.

— Вообще-то, Арч Корни. Переделал, потому что Артур Корнеев тут вообще никто не выговаривает. А когда впервые услышал басни про этого Арчкорна… — Я бессильно махнул рукой. — На каждый роток не накинешь платок, так что пусть себе поют. Автографы не просят — и то ладно.

— А Бесстрашный? — осведомился сынуля с издевкой.

— Ну не я же это выдумал! Кто-то из бардов, свободных певцов ляпнул, и — готово!

— Круто, когда о тебе песни слагают! — протянул он с завистью.

— Круто, — подтвердил я. — Но ужин куда круче. Налетай, пока не остыло!

…В носу что-то защекотало, я чихнул и проснулся. Напротив сидели Ром и Рем, один с травинкой в лапках. Дежавю…

— Привет, хвостатые, — буркнул я, протирая глаза и потягиваясь с хрустом. — Чего вам?

— Хайверг, нам твоя помощь нужна.

— Слушаю. — Я окончательно проснулся и с интересом поглядывал на мышей.

— Мы есть хотим! А на дереве орехи растут! Вку-усные!

— Так в чем дело? Вперед, на дерево. Или вы лазать не умеете?

— Умеем! Нас твой купол не пускает!!!

Ага, теперь понятно. Крона и в самом деле высоковато, и защитный купол до нее не доставал, отрезав нас от мира. Что ж, на то она и защита — ни войти ни выйти. Я рассмеялся и убрал заклинание. И тотчас же пожалел об этом: по макушке и плечам забарабанили тяжелые, холодные капли. Мыши с радостным писком устремились вверх по стволу, мигом исчезнув в густой листве.

— Па, ну предупреждать же надо! — раздался возмущенный крик сына, тот натянул Вуаль Ветра на голову, прячась от нежданного душа.

— Рота, подъем! — рявкнул я, сдирая с него покрывало.

Ромка протестующе хрюкнул и попытался скрутиться калачиком, надеясь еще подремать. Ну уж нет! В кроне снова зашуршало, и к холодным каплям добавился дождь из орехов. Твою ж мать! Нас с Ромкой буквально засыпало, я прикрыл голову руками, а сын просто откатился в сторону. Я внимательно поглядел на крону: ветви ходили ходуном. Сомневаюсь, что такой дебош устроили два крохотных мыша. Словно подтверждая мою догадку, сверху донесся отчаянный писк, а потом, смешно растопырив лапки, оба верхолаза спикировали на землю.