Перстень Харома - Саша Суздаль

Вика, увидев прибывшую Анни, удивилась, но тут же смылась, чтобы предупредить Павла, так как тот собирался прийти в гости. Анни набрала Диму, но ей опять никто не ответил. На третий звонок появилась виртуальная мадемуазель Мари, которая брезгливо рассматривала жилище Анни.

— Мсье Димон не сможет подойти к капу, — сообщила она и отвернулась, не выключая кап.

— Скажите ему, что звонит Анни, — попросила Анни, понимая, что что-то случилось.

— Тем более, не сможет, — сообщила мадемуазель Мари, щёлкнув капом.

— Кто звонил? — спросил Дима, спускаясь сверху.

— Дима, это я! — крикнула Анни, но он её не слышал, так как звук и изображение на капе Димы выключила мадемуазель Мари.

— Это была Анни, — сообщила мадемуазель Мари.

— Никогда, слышите, никогда не соединяйте меня с ней! — страстно сказал Дима, остановившись. Придя в себя, он спросил: — Вы готовы?

— Да, — ответила мадам Мари, беря его под руку и на ходу выключая кап.

Анни застыла, поражённая увиденным и услышанным, не зная, что об этом думать. Перемена, произошедшая с Димой всего за один день, пугала её своей правдой, и она не могла понять, что она такого сделала, что так отвратило Диму от неё.

Всего через пару дней она собиралась лететь в Версаль, так как диплом получила, и прошел месяц со дня подачи их заявки на брак. Она просидела целый день дома, размышляя, но первая мысль, которая пришла ей в голову была последней и правильной: нужно лететь в Версаль и поговорить с Димой.

Откладывать поездку не имело смысла, и она следующим днём, с утра, сидела в магнетике, который направлялся в Версаль. Других пассажиров не наблюдалось, точно на ней было отличительное клеймо, но Анни радовалась такому обстоятельству: не нужно было изображать на лице дежурную улыбку. Пока продолжался полёт, она ничего не думала, всё решив заранее, а однообразие пустого неба за иллюминатором не рожало ни одной мысли. Она быстро поднялась, как только они сели в Версале, и, сунув в автомат купюру, пять минут подождала автокар.

Набрала знакомый адрес и прислонилась к стеклу, наблюдая за окном проплывающие улицы, которые её не интересовали, и людей, озабоченно идущих по своим делам. «Никто, никому не нужен», — возникла в голове неожиданная мысль, которая родила другую: «Возможно, я ему не нужна?»

«Я ведь его совсем не знаю?!» — осенило её. Ведь те несколько дней, проведённых вместе, совсем не показательны, а какой он в обычной жизни, ей не довелось узнать. Она воодушевилась и подумала, что эта поездка для неё необычайно важна. Ведь если окажется, что Дима такой, каким она его знала, то нужно бороться за него, а если она ошибалась, то ей преподали, пусть и горький, но урок.

Пока она размышляла, автокар остановился, и она пошла по дорожке из округлых камней, направляясь к дому. Дверь была открыта и она поднялась по ступенькам, неторопливо обходя все спальни наверху, но нигде никого не увидела. Анни поднялась выше, в лабораторию, которая тоже была открыта, и пустынна, как Сахара в прошлые века.

Анни подошла к столу, где увидела несколько листков, писанных торопливым почерком Димы, а в углу заметила новый агрегат, которого здесь не было. Агрегат был явно собран здесь из комплектующих многих фирм и представлял собой обыкновенное офисное кресло с обрубленной ножкой, всунутой в тор из проводов, а вверху всё это безобразие прикрывал круглый металлический зонтик, весь утыканный датчиками и проводками.

В подлокотнике торчал замок, с ключом странной г-образной формы, состоящий из множества стальных стерженьков различной длинны, а на горизонтальной плоскости подсвечивал какой-то светодиод. Вытянув ключ, Анни прочитала на нем надпись «транслятор» и машинально сунула его в карман, соображая, куда мог деваться Дима. То, что всё здесь было открыто, говорило о том, что здесь кто-то есть. Она снова подошла к столу и заметила клочок бумаги, на котором почерком Димы размашисто было написано: «Планета Глаурия».

Название было знакомо Анни. Об этой планете, кажеться, рассказывал дедушка, но вспомнить подробности она не успела, так как в дверях лаборатории появилась мадемуазель Мари в сопровождении двух крепких мсье в одинаковых костюмах и на одно лицо. «Близнецы», — подумала Анни, а мадемуазель Мари разгневано спросила:

— Что вы здесь делаете?

— Я приехала к Дмитрию, где он?

— Его здесь нет, уходите, — раздражённо крикнула мадемуазель Мари.

— Я никуда не уйду, пока вы не покажете Диму, — воскликнула Анни и, подняв руку, положила палец на тревожную кнопку капа. Близнецы переглянулись, и один из них сказал мадемуазель Мари:

— Оставьте её, Мари, мы сами всё объясним, — он взял один из стульев и сделал жест рукой, — присаживайтесь.

— Я постою, — сказала Анни, осматривая взором пути отхода. Близнецы сели, а мадемуазель Мари, как и Анни, тоже не собиралась садиться.

— Понимаете, уважаемая... — начал один из близнецов, но его перебил второй: — Меня зовут Жак, а вас ...

— ...Анни, — подсказала мадемуазель Мари.

... а меня Жан, будем знакомы, — продолжил первый. — Мы, как вы успели заметить, братья и ведём некоторые коммерческие проекты, в одном из которых участвовал ваш друг. Но, к сожалению, он нас обманул, и, я вижу, не только нас. Не далее, как вчера, он закончил одну... э ... э работу и исчез, даже не составив, отчёт. Так что мы с вами, в некотором роде, все потерпевшие. Вы же видите – мы своих средств на него не жалели, — обвёл вокруг руками Жан.

— Я вам не верю, — сказала Анни, а Жан развёл руками: — Это ваше право, но единственная причина, по которой нам не хотелось вмешивать в это дело соответствующие органы только одна – мы боимся, что о том, над чем работал ваш друг, разгласят в информационных новостях. Вы ведь знаете, стоит сказать слово и кто-то другой придумает похожее.

Анни задумалась, а брат Жана спросил:

— Вы не подскажете, где мы можем его найти?

— Не знаю, — сказала Анни правду, а о записке на столе предпочла промолчать.

— Если вам негде жить в Версале, вы можете поселиться в комнате, которую занимали, — предложил Жак, и лицо мадемуазель Мари исказила гримаса, поэтому Анни отказалась: — Нет, спасибо.

Она направилась по ступенькам вниз, всё ещё слыша голоса братьев и резкие выкрики Мари. «Транслятор, транслятор!» — выкрикнул кто-то из братьев, и Анни вспомнила, что положила его себе в карман. Послышался топот ног, и Анни предпочла быстро скрыться, понимая, что «транслятор» может ей пригодиться для переговоров. Она спряталась за кустами и слышала, как братья пробежали по аллее, а потом, огорчённо вернулись. Из их разговоров Анни поняла, что они считают её сообщницей  Димы, которая действует по его указке.

Поскольку, путь был свободен, она вышла на улицу и потопала, куда глаза глядят.

Маргина, несмотря на приятное общество Харома, отправилась в Боро, повидать своих внучек, которым она так и не уделила внимания, занимаясь собой и решая непростую задачку с одним бывшим и двумя новыми любовниками. С новыми было ясно, Харом любил, несмотря ни на что, Фатенот, а вот товарищ Тёмный был ей приятен и, кажется, тоже её любил.

Харом почистил ей глифомы, удалив все события, связанные с ним, и оставив в памяти только обезличенные ощущения страсти, чтобы было с чем сравнивать аналогичное. Посылая глифомы вперёд, Маргина проверила, что творится в головах её родных и знакомых, оправдывая такое вторжение в память людей тем, что оно с благими намерениями.

Хотя каким благим делом можно оправдать вторжение в голову своей соперницы, Манароис, оказавшейся в Боро, в обществе Чери и Леметрии. Соперница горевала о Мо, который куда-то пропал. «Я же её предупреждала!» — без зла напомнила Маргина, но Манароис её не слышала, а если бы и слышала, то никогда не поверила в подлость Мо.

А ещё в Боро почему-то находились барберосы, которые в обнимку спали с Туманным Котом. По крайней мере, ей так показалось, потому что их точки слились в одну, большую. «Может, Туманный Кот их съел?» — подумала Маргина о несбыточном, так как шляющихся барберосов, не то, что съесть, а задержать невозможно.

Оглядываясь назад, на свою человеческую жизнь, Маргину охватывало странное ощущение невозвратной потери и, в тоже время, она совсем не отказывалась от новой жизни в теле, которое невозможно уничтожить. Наоборот, она находила новые грани того образа жизни, которым она жила и не понимала Хранителей, почему они так скучно, без эмоций, живут.

Возможно, когда она проживёт пару тысячелетий, утратит близких ей людей и так заполнит свои симпоты грязью жизни, что не сможет видеть людей – ей захочется очиститься, забыться и, как бы, родиться заново. Но только не сейчас, когда она еще не использовала и малой толики своих знаний и не проверила все возможности своего тела.

А не умела она многое, так как, в основном, существовала, придерживаясь человеческой традиций и изменяла форму изредка, всё время возвращаясь к облику Маргины. Тот же Харом не только сам преображался, но мог изменять окружающее пространство, ведь это его виртуальными руками была создана Глаурия, планета, на которой живут не только марги и фреи, а и ужасные дикари племени рао на Земле Харома и рыбаки на Земле Фатенот.