Билет на Лысую гору - Дмитрий Емец

– Это ты следил за моими окнами? Там, у Бабани? – спросила Ирка.

– Да. Я.

– Почему?

– Тебе действительно нужен ответ? Даже если он будет неприятен?

– В смысле?

– Отец учил меня или не отвечать на скользкие вопросы вообще, или говорить правду. Из уважения к его памяти я следую этому правилу до сих пор. Помнится, это сердило моего учителя Мировуда. Ведь в магии, если разобраться, немало уверток и фокусов. Покрыть старую помойку плащом фокусника и заявить, что все, что под плащом, включая вонь, профессиональная тайна и непосвященных просим убрать лапки… Однако от частой лжи эйдос тускнеет, как умирающая искра. Так тебе нужна правда?

– Давай рискнем, – сказала Ирка, не выдержав пытки любопытством.

– Отлично. Если честно, в первый момент меня заинтересовало, что это за бестолковая валькирия, которая ведет себя так неосторожно… Ты не используешь магию скрытности и вообще ведешь себя глупо.

– Почему глупо-то? – спросила Ирка с обидой. Она поняла, что наступила на грабли. Девушки всегда хотят слышать правду, но под правдой подозревают что-то свое.

– Мировуд называл валькирий козырными картами света. Они появляются из ниоткуда, внезапно, без предупреждения, и беспощадно жалят мрак своими огненными дротами. Ужалив же, исчезают, как тени. Никто не знает, ни где они, ни кто они, ни откуда появились. И вновь мрак в напряжении, а темные маги в смятении.

– Ты серьезно?

– Я всегда серьезен. Опытные валькирии обладают даром универсальной скрытности. Даже комиссионеры не в состоянии их выследить.

– Что-то не верится… Выследили же меня и напали, – сказала Ирка, с улыбкой вспоминая, как в нее метнули визжащего десантного гнома.

– Глиняный Пес – это серьезно. Он шел по следу картины. Но все равно старайся быть мудрее, не светись. Если посланный на разведку воин хочет пройти по базарной площади в торговый день, он снимает доспехи и смешивается с толпой, а не ползет под крышам, сжимая в зубах нож, как контуженный ниндзя, – посоветовал Матвей.

– Хм… Прям-таки и по крышам… – недовольно сказала Ирка. – А что тебе еще известно о валькириях?

Услышав о валькириях во множественном числе, она поняла, что не уникальна. Кроме нее, существуют и другие, опытные девы-воительницы. Почему-то эта мысль доставляла ей не столько радость, сколько беспокойство. Почему эти, другие, не пытаются связаться с ней, чтобы чему-то научить, объяснить? Почему ведут себя так, словно ее не существует? Знают ли они вообще о гибели одной из них и о том, что Ирка заступила на ее место?

Голос Багрова звучал ровно и размеренно.

– Всех валькирий двенадцать. Они живут отдельно, но поддерживают связь и нападают на врагов света все вместе, единым отрядом. Кроме того, существует еще одна – тринадцатая валькирия. Валькирия-одиночка, так ее называют. Ее магия гибче, вкрадчивее, мудрее, чем у остальных. Хотя те двенадцать, возможно, и сильнее, и опытнее в ратном искусстве. Сдается мне, что тринадцатая валькирия – теперь ты.

Ирка сглотнула.

– Откуда ты знаешь, что я тринадцатая? Что та валькирия, на место которой я заступила, была валькирией-одиночкой?

– Возле тебя нет других валькирий. Тебе не помогают, хотя ты мало что умеешь.

– Потому что я валькирия-одиночка?

– Боюсь, что да. Другие валькирии избегают валькирию-одиночку. Причина этого мне неизвестна.

– Ты много знаешь о валькириях. А я вот ничего, – сказала Ирка печально.

Ей подумалось, что все в ее жизни происходит в едином ключе. Ее тропа с рождения была проложена в стороне от проезжих дорог и общих перекрестков. Если кто-то и должен был стать одиночкой, то лучшей кандидатуры не найти. Неудивительно, что смертельно раненная валькирия выбрала именно ее.

– Я знаю много, но далеко не все. Все знает он, – сказал Матвей, показывая Ирке перстень. – Я слышу его шепот. Перстень может слышать только тот, кто его носит. В нем мудрость моего учителя Мировуда.

– Вся?

– Далеко не вся. Но оно и к лучшему. Святогор был так силен, что его не держала земля. Уйти же под землю от избыточной мудрости еще проще, – признал Багров.

Он поднял смуглую, худую, но сильную и жилистую руку, чтобы отбросить со лба волосы. На запястье блеснул серебром старинный браслет. Он заинтересовал Ирку даже больше, чем перстень Мировуда.

– Можно взглянуть?

Матвей протянул ей руку. Ирка коснулась его запястья. Оно было более чем материально. Прохладное, с тонким белым шрамом запястье полуподростка-полуюноши. Она провела пальцем по рунам браслета.

– А снять можно? – спросила она, подумав, что руны могут быть и на той стороне.

– Нет. Смотри на руке, – отказал Матвей.

– Почему только на руке? Думаешь, я не отдам? – удивилась Ирка.

Багров усмехнулся.

– Не в том дело. Отдавать некому будет.

– Почему?

– Как-то Мировуд послал меня на рынок. И там я случайно купил этот браслет у одной колдуньи – мелкой торговки артефактами. Из тех колдуний, что за бесценок выкупают имущество умерших магов и после распродают его частями. Скорее всего колдунья сама толком не знала, что за браслет попал к ней в руки. Едва она сняла его со своего запястья и надела на мое, как поперхнулась яблоком, которое жевала, и умерла на месте.

– Ты серьезно? Ужасно глупая случайность.

Багров хмыкнул.

– Случайность? Ничего подобного. Позднее я разобрался в чем дело. Не подавись она яблоком, она упала бы на ровном месте и свернула бы себе шею. Или на голову ей со строительных лесов свалилось бы ведро с раствором… Или ее укусил бы бешеный пес. В общем, шансов дожить до вечера у нее не было. Дело в том, что ведьма по ошибке продала мне Счастливый Браслет.

– Разве это плохо?

– Счастливый Браслет – вещица с характером. Едва хозяин расстается с ним, как все беды, которых он избегал так долго, обрушиваются на него разом. Это потому, что беды никуда не исчезают. Они караулят в тени и ждут только момента, когда магический круг разомкнется хотя бы на миг.

– И тогда ты падаешь на ровном месте?

– И тогда происходит все что угодно, – сказал Багров.

Думая о чем-то своем, он прошелся по комнате, тронул рыболовную сеть и присел на корточки рядом с домовым кикимором. Антигон настороженно наблюдал за ним.

– Симпатичный старичок!.. Похож на титулярного советника, который съел заднюю лапку заговоренной лягушки. Я забыл: он разговаривает? – поинтересовался Багров.

Кикимор передернулся от ужасного оскорбления.

– Как ты смеешь, гадина ползучая! Я мерзкий, коварный монстр!.. Бойся теперь спать ночами, дрянь! – завопил он, подскакивая.

Матвей заткнул раковину уха пальцем.

– О! Не только разговаривает, но и плюется! Полное ухо наплевал! – произнес он удовлетворенно и снова стал ходить по комнате.