Билет на Лысую гору - Дмитрий Емец

Матвей заткнул раковину уха пальцем.

– О! Не только разговаривает, но и плюется! Полное ухо наплевал! – произнес он удовлетворенно и снова стал ходить по комнате.

Ирка заметила, что время от времени он не то тревожно, не то задумчиво посматривает в окно. В деревянной раме, точно на картине, угадывались силуэты деревьев.

– Ты думаешь о Глиняном Псе? Что он нагрянет? – спросила она.

– Холста больше не существует. След потерян. Скоро маги это поймут и пошлют Пса по следу перстня Мировуда. Но вначале для надежности им нужно найти фею, которая выпустила меня из перстня. Перстень и фею, поскольку когда-то она заговаривала алмазную пыль, связывает теперь общая магия. Логично?

– Ну… Для кого-то логично, – признала Ирка.

Ей сложно было сразу и до конца отказаться от лопухоидных категорий мышления. Все-таки как ни крути, а мы мыслим кубиками, отлитыми задолго до нас.

– Значит, нам нужно опередить Пса и найти фею первыми. Я перед ней в долгу и должен ее защитить. Они вполне могли лишить ее способности творить чары. Воображаю, сколько было по этому поводу воплей! – заметил Багров.

– Чьих воплей? Феи?

– А то! Феи тот еще народец. Терпения у них мало, а характер, как порох! Хотя свое слово они держат: тут не поспоришь! Эту же беднягу подозревают в том, что она помогла мне похитить Камень Пути… Нет, бросать ее сейчас нельзя! – уверенно сказал Матвей.

– Слушай, зачем темным магам с Лысой Горы Камень Пути? Они же все равно никогда его не поделят! – заметила Ирка, довольная, что разговор коснулся интересующего ее предмета.

– Разумеется, да только кто ж это признает? Уверен, рано или поздно его перепродадут мраку. Будут долго и занудно торговаться, выторговывать все больше и больше, склочничать, забирать свои обещания назад, но… все равно перепродадут! Так что лучше, пожалуй, если Камень останется там, где он сейчас… – сказал Багров.

– А где он сейчас? – спросила Ирка, не удержавшись.

Матвей напрягся, как в ту минуту, когда она коснулась рун Счастливого Браслета.

– Зачем тебе?

– Ну не знаю… Если с тобой что-то случится…

– Не беспокойся. Если со мной что-то случится, то Камень Пути попадет в их руки независимо от твоей воли. Видишь ли, моя история и история этого Камня связаны теперь навеки.

– Так где же он?

Багров внимательно посмотрел на нее.

– А ты не догадываешься? – спросил он, прищурившись.

– Нет.

– И предположений никаких нет?

– Никаких, – ответила Ирка, начиная беспокоиться.

Матвей удовлетворенно кивнул.

– Ну и отлично. Чем больше знаешь про телят, тем сложнее есть котлеты. Существуют вещи, до которых человек должен дойти сам. Если он этого не сделал, значит, время еще не пришло, – таинственно произнес он.

– Но одно ты можешь сказать? Он у тебя или спрятан где-то?

– Он там, где должен быть. В этом ты можешь не сомневаться, – заверил валькирию Багров.

Глава 9

Заяц, который чихал на волков

Август еще не закончился, а осень бездомной собакой неотвязно поскуливала у двери. Холодало. Начались дожди. После дождя на крыши машин чешуей налипала желтая листва. В окна подъезда, невесть откуда взявшись, десятками залетали махаоны, считая, вероятно, что это дупло гигантского дерева. Они складывали крылья и замирали, похожие на коричневые пластинки коры.

Эдя Хаврон бегал по комнате и бросал вещи в чемодан. Он собирался сматывать удочки. Пять минут назад ему вновь позвонил Феликс, назвал матросом и потребовал деньги. Хаврон, находившийся в скверном расположении духа, неосторожно брякнул: «Ага! Щас! Бегу уже! Держи карман шире!» – и теперь, спохватившись, действительно пытался бежать. Интуиция подсказывала ему, что Феликс уже мчится сюда.

На столе, болтая ногами, сидела Двухдюймовочка, хлестала коньяк из наперстка, заедала сливочным маслом и командовала:

– Великанчик! Стоять! Руки по швам! Не мельтеши, а то ты у меня двоишься!

– Отстань! Не до тебя! – махнул рукой Хаврон.

Он прыгал на чемодане, пытаясь заместить пятое измерение весомостью собственной пятой точки.

– Как это не до меня? А где нежность? Где буря чувств? Где мужская… ик… верность? – вознегодовала Двухдюймочка.

– Кто бы вякал! – буркнул Эдя, отдышливо прыгая на чемодане. – Обещала… пых!.. сделать меня богатым, а вместо этого я… пых!.. вынужден бежать из собственного дома, спасаясь… пых! пых!.. от костоломов!

– Фу, великанчик, какой ты неромантичный! Тебе пригрозили – ты и бежишь! Никакого личного мужества! А где дуэли, где звон шпаг и бокалов? Девочка разочарована!

– Не капай мне на мозги! Вон коньяк себе пролила на колени, – сказал Хаврон.

Двухдюймовочка надула губы.

– Смотри, великанчик, вот вернется ко мне магия, превращу тебя в… крысу! – сказала она и наморщила лоб. – Нет, в крысу неоригинально… Это уже было. В лягушку, в медведя? Тоже скучно!.. Тогда в коньяк! Ик!!! А это мысль! Пью я коньяк, а он… ик… смотрит на меня добрыми глазами Эдички Хаврона.

– Садистка ты! – заметил Эдя.

Двухдюймовочка дежурно пригорюнилась.

– Кто садистка? Я? Ничуть. Просто у меня богатая фантазия. Слишком большая для моего роста. Излишки фантазии переходят в бред.

– В бред?

– Умница, правильно услышал! Ты хоть в курсе, что магический бред измеряется в сивых кобылах? Нет? Ну, неважно, – Двухдюймовочка вздохнула с алкоголической томностью и закусила коньяк еще одним куском масла.

– Слушай, может, ты согласишься пойти к Моржуеву на передачу? А он мне деньжат подкинет, а? – с тенью надежды поинтересовался Хаврон.

– Не-а. Не могу. Это будет перегиб. Стоит мне оказаться в телеящике – на Лысой Горе немедленно забьют тревогу. Нас… ик… сцапают, сестра обозлится и вытурит меня из тела. Ей, заразе, только предлог нужен. Уж я-то зна-а-а-аю! – Двухдюймовочка потрясла в пространстве пальцем и прищурилась.

Эдя, как человек бывалый, оценил глубокую сестринскую нежность, прозвучавшую в этих словах.

– Кстати, мне тут мыслишка одна пришла! – продолжала фея, наблюдая, как Хаврон волочет чемодан к дверям. – Зачем тебе отправляться в добровольное изгнание, мой великанчик, когда ты можешь… ик!.. размазать этих гадиков по плинтусу или подать к столу мелкой нарезкой? Подумаешь, три мелких вымогателя!

– Дуэль, что ли? Как у Лермонтова с Дантесом? – скептически поинтересовался Эдя, имевший весьма голливудское представление об истории.

– Зачем обязательно дуэль? В эти пошлые времена сойдет и заурядный мордобой. Я сделаю тебя непобедимым, мой великанчик! – воинственно заявила Двухдюймовочка.

Эдя так изумился, что уронил чемодан себе на ногу.