Первородный грех. Книга первая - Мариус Габриэль

– Не смейте кричать на моего мужа в его собственном доме!

– Ради этого мальчика мы принесли себя в жертву, – говорит отец.

– Ради этого дерзкого и непослушного ребенка! – добавляет мать.

– Я не замечала, чтобы Джоул был дерзким и непослушным. – Мисс Гривз старается произносить слова как можно спокойнее.

– У нас есть дневник, где вы сами пишете, что он ленив и неаккуратен, – заявляет мать.

– Наверное, – прерывает ее отец, – классная руководительница пытается таким образом скрыть недостатки в ее собственной работе.

Мисс Гривз заливается краской.

– Вполне возможно, что в моей методике преподавания имеют место недостатки. Но я всегда проявляла особый интерес к вашему мальчику…

– Мисс Гривз, – с ядовитой улыбкой перебивает ее мать, – избавьте нас от опеки старой девы.

– Что, простите?

– Джоул не ваш ребенок, как бы вы этого ни хотели. Лицо учительницы из красного становится белым.

– Да, – с трудом произносит она, – не мой. Но, возможно, для него было бы лучше, если бы он был моим.

– Вот! – язвительно восклицает мать. – А ларчик-то просто открывается!

– Я же вижу, что мальчик в беде, – дрожащим голосом говорит мисс Гривз. Она показывает пальцем на Джоула, который сидит съежившись, прижав ладони к ушам. – Посмотрите на него. Посмотрите на синяки на его груди и спине. Довольны?!

– Убирайтесь из этого дома, – шипит мать.

– Пусть, пусть оскорбляет, – бормочет отец. – Пусть издевается.

– Что вы с ним сделали? – негодующе вопрошает мисс Гривз, глядя то на мать, то на отца. – Что вы сделали, чтобы так запугать его?

– Да как вы смеете? – в бешенстве кричит мать. – Как смеете?

– Он боится собственной тени! Он же худой как щепка. На нем следы побоев, он засыпает на уроках. Как вы могли довести его до этого?

– Мы не обязаны перед вами отчитываться! Вы нахальная, озлобленная, сующая всюду свой нос старая дева!

Мисс Гривз с трудом сдерживает себя.

– Речь не обо мне. О Джоуле.

– Вы желаете унизить меня, – говорит отец, – заставить меня оправдываться. Хорошо. Ни я, ни моя жена никогда руки не поднимали на этого ребенка. Теперь вы удовлетворены, мисс Гривз?

– Нет, я не удовлетворена.

– Да он же сатанинское отродье! – взрывается мать.

Джоул начинает тихо плакать.

– Этот бедный, трясущийся от страха малыш? Сатанинское отродье? – Мисс Гривз делается еще бледнее. – Ведь он ваш сын!

– Есть некоторые вещи, касающиеся вашего дражайшего ученика, мисс Гривз, о которых вы даже не догадываетесь, – усмехнулась мать.

– Что вы имеете в виду?

– «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод, – монотонным голосом провозглашает отец, – и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познается по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника».

Мисс Гривз смотрит на него широко раскрытыми глазами.

– Вы хотите сказать, что он не ваш… – Она замолкает. Они молча сверлят ее глазами. Наконец она встает. – И все же здоровье мальчика меня очень волнует. И я более чем прежде полна решимости оказать Джоулу необходимую медицинскую помощь. Я это говорю как учитель, а не как частное лицо. Надеюсь, вы меня понимаете. Если до конца следующей недели Джоул не будет носить очки, я сама отведу его к окулисту. И, если я еще когда-нибудь увижу на его теле следы побоев, я сообщу в полицию.

Не глядя на Джоула, мисс Гривз выходит из дома. Мать захлопывает за ней дверь и поворачивает в замке ключ.

Она направляется к Джоулу. Ее лицо ужасно.

Барселона

Франсуаз стояла в толпе встречающих медленно входящий в барселонский порт паром. Они сразу увидели, как она машет им с пристани своей соломенной шляпой.

– Франсуаз! – закричала Иден. – Франсуаз! – Ее просто распирало от желания побыстрее рассказать Франсуаз об Италии и показать замечательные подарки, которые она купила для нее в Венеции и Риме.

Испания буквально плавилась от жары; погода здесь стояла даже более жаркая, чем в Риме. На небе не было ни единого облачка. Белесое, немилосердно палящее солнце слепило глаза.

На пристани Франсуаз подхватила Иден на руки. На ней было простое белое платье. Кожа ее загорелых рук – чуть влажная от зноя.

– Chérie! Ну как ты?

– Я купила тебе в Венеции стеклянного дельфина! И шелковый шарфик в Риме!

Франсуаз рассмеялась и прижала к себе девочку.

– О, моя маленькая путешественница!

– Рад видеть тебя, дорогая, – сказал папа, оглядывая покрытые ровным загаром руки и ноги Франсуаз. – Судя по твоему виду, можно предположить, что ты уже побывала на пляже.

– А я и побывала! Я надела свое бикини, но полицейский отправил меня домой. Сказал, что это нескромно. Представляете, нескромно! Он заявил, что в Испании разрешается появляться на пляже только в купальнике, состоящем из одной части, а из двух, видите ли, запрещается.

– Ну и сняла бы одну часть, – сострил папа. Франсуаз захихикала.

– Такси ждет на улице, – объявила она. Они сели в машину.

– Получилась маленькая неувязочка с отелем, – сообщила девушка. – Вместо «Ритца» нам забронировали номера в «Паласе».

– О, только не это, – упавшим голосом проговорила мама.

Все посмотрели на нее. Она сильно побледнела.

– Просто произошла некоторая путаница, мадам, – извиняющимся тоном сказала Франсуаз. – «Ритц» оказался переполненным. А «Палас» – прекрасный отель, мадам. Он старый, но как только вы увидите, какие там потолки, мебель, ванные комнаты…

– Я знаю этот отель, – тихо произнесла мама и надела темные очки. – А нельзя устроиться куда-нибудь еще?

– Все хорошие отели забиты до отказа. Сейчас ведь пик сезона.

Папа положил руку маме на плечо.

– В чем дело, дорогая? Ты плохо выглядишь.

Мама покачала головой.

– Извини. Наверное, меня просто немного взволновало возвращение на родину после стольких лет. Все в порядке.

– Может быть, с «Паласом» у тебя связаны какие-нибудь неприятные воспоминания? Что ж, мы можем поселиться в отеле поскромнее.

Мама помолчала, затем сказала:

– Здесь мне никуда не деться от воспоминаний. Извини. Едем в «Палас». Не обращайте на меня внимание.

Как и обещала Франсуаз, отель «Палас» являл собой впечатляющее зрелище. Это было белое, построенное в стиле неоклассицизма здание, украшенное, словно свадебный торт, с колоннами, с веселенькими желтыми навесами над балконами.

Их огромные апартаменты были полны воздуха. Медленно вращающиеся под потолком вентиляторы обдували их легким ветерком. Во всю длину апартаментов тянулся балкон, выходивший на площадь Каталонии с ее деревьями, фонтанами и живописными газонами. Как и в Париже, над площадью висел ни на секунду не умолкающий гул машин.