Николай Вавилов - Владимир Георгиевич Шайкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прибыв в город Сан-Паулу, Вавилов решил осмотреть заповедник: местные ботаники и зоологи недалеко от города сумели сохранить от натиска цивилизации южноамериканский тропический лес со всей его естественно сложившейся в течение тысячелетий флорой и фауной. Он поразил воображение даже такого много повидавшего путешественника, как Николай Иванович.
Во время дождя казалось, что в лесу нет жизни. Но вот небо очистилось, ослепительно засверкало солнце, и началась невероятная трескотня цикад, зашелестели листья, затрещали сучья, появилось множество колибри — крошечных и очень подвижных птичек, пестрых попугаев, наполнивших чащу своеобразным рокотом, а также необыкновенно ярких райских птиц. Над головой то и дело с гулом проносились огромные жуки величиной с воробья, неслышно пролетали изумительной окраски гигантские, как птицы, перламутрово-пестрые бабочки.
А сколько вдруг появилось обезьян: рыжих, бурых, пятнистых, совсем черных! И все они были небольшого размера, очень подвижные, стремительные, игривые. Слышался рев ягуара — единственного крупного животного, обитающего в этих тропических джунглях.
В лесу — настоящей чащобе — нередко было трудно идти: мешали упавшие и падающие, но еще живые деревья, покрытые растениями-эпифитами, росли папоротники, цвели многочисленные орхидеи — и все растения издавали весьма сильный незнакомый запах. Жить в таком лесу нелегко, думал ученый, поэтому огромные пространства тропических лесов на Земле пока еще мало заселены человеком. Небольшие группы и племена местных индейцев, как он увидел, существовали благодаря охоте и рыбной ловле, питались кукурузой, маниоком, сахарным тростником, рисом. Хозяйство велось самым примитивным образом. А всего жителей в огромной лесной части Бразилии насчитывалось не больше одного миллиона человек.
Изобилие видов и разновидностей растений естественной флоры южноамериканских тропиков изумило Вавилова. Здесь, как нигде, можно было изучать и создавать новые формы растений, изучать их эволюцию и взаимоотношения, вести эффективные генетические и селекционные исследования. Однако для этого требовалась современная научно-техническая база.
Из Сан-Паулу исследователь направился в глубь континента, в сторону Мату-Гросу, и теперь его взору предстали обширные пространства заброшенных кофейных плантаций, урожай на которых не убирали уже несколько лет. В междурядьях выращивали сахарный тростник, хлопчатник, рис, бананы… Еще в конце XVIII века в Бразилию из Африки завезли семена кофейного дерева, говорят, совсем случайно. Но культура эта понравилась и обрела свою вторую родину. «Несравненный бразильский кофе» экспортировали в Европу и Северную Америку — так его было много. Но вот мировой экономический кризис привел к падению цен, и тогда стали уничтожать его запасы. За 1927–1932 годы только в океане затопили около 100 миллионов центнеров кофе. А сколько сожгли? Специально для этого возвели гигантские печи.
Больно было смотреть на «забытые» урожаи, жаль было сил земли, истраченных попусту. А ведь даже по откосам и выемкам у шоссейных дорог, как отмечал ученый, видно было, что красноземные почвы здесь глубоки и плодородны. «Здесь от 1,5 до 2 тыс. мм осадков, возможна неполивная культура риса. В сущности все промышленные тропические и субтропические культуры с успехом могут идти без применения удобрений. Плодовые сады включают буквально весь мир тропического плодоводства: мангустаны, манго, дынное дерево, хлебное дерево в разных видах, всевозможные цитрусовые, пампельмусы, апельсиновые и лимонные рощи. Климат представляет собой идеал для тропической страны».
Немецкий ботаник Хэнэ, заведующий ботаническим отделением Биологического института, предложил Вавилову осмотреть тропический заповедник в сотне километров от Сан-Паулу. Это оказался девственный лес с постоянной термостатной температурой и регулярными дождями каждый день, поэтому в нем было сумрачно, даже темно, и невероятно сыро — «стоячее болото». Ходить по такому лесу опасно из-за множества змей, зверей, насекомых, и для удобства посетителей в разных направлениях проложили приподнятые над землей и покрытые деревянным настилом дорожки. Каждая носила имена известных ученых — Линнея, Ламарка, Жюсье… Шли по ним в дождевиках и с зонтами. Хлынул дождь, и все затихло, голоса смолкли. Блеснуло солнце — и все моментально ожило.
На валежинах густо росли орхидеи и папоротники — эпифиты, мхи, лишайники. На двух тысячах гектаров насчитывалось две тысячи видов высших растений!
Чтобы пробираться по такому лесу, помимо всего прочего надо было надеть еще сетку и перчатки, то есть «упаковать» себя полностью для предохранения от укусов клещей и муравьев, от ядовитого действия листьев. При малейшей неосторожности легко было оступиться, попасть в трясину, увязнуть в ней.
Населяли эти бескрайние джунгли небольшие группы индейцев. Как рассказали Вавилову, они существовали, выращивая на расчищенных местах маниоку, рис, сахарный тростник. Сохранились и такие племена, которые земледелием не занимались, а питались дикорастущими плодами, кореньями, рыбой, птицами, обезьянами. Передвигались здесь люди от селения к селению по рекам и их протокам на первобытных долбленых челнах и лодках.
А неподалеку, в Рио-де-Жанейро, красивом современном городе, раскинувшемся вокруг голубой бухты, Вавилову показали знаменитый тропический ботанический сад. Директор сада доктор Франко предложил провести дегустацию тропических плодов и оценить их вкусовые качества по пятибалльной шкале. Первые места получили ананасы, мангустаны, апельсины.
Исследования, проведенные в Бразилии доктором С. Харландом, специалистом по хлопчатнику, показали, что нигде в мире нет столь благодатных условий для развития хлопководства, как в этой стране. По его подсчетам, до 80 миллионов гектаров бразильских земель могло быть использовано для этих целей. Появилось уже восемь опытных станций, много семеноводческих хозяйств. Ознакомиться с работой их Вавилову тоже было очень интересно, а встреча с самим ученым ждала впереди.
А в Багии — царство какао. Оригинальные деревья: стволы и толстые ветви сплошь увешаны ромбическими плодами разных размеров. Здесь — Институт какао. Директор, как сказали Вавилову, где-то на плантациях, там и ищите. И как же изумлен был Николай Иванович, увидев перед собой Мирона Филипповича Бондаря, русского энтомолога! Он не только изучал здесь культуру какао, но и разрабатывал меры борьбы с болезнями и вредителями деревьев, вел селекцию, фактически был и научным руководителем работ на промышленных плантациях.
Мирон Филиппович провел земляка по всему своему огромному и удивительному тропическому саду, они долго беседовали за чашкой вкусного напитка, получаемого из плодов.
Поутру Вавилов и его спутники сели в гидроплан, который взял курс на Белен. Сотни километров были прорезаны голубыми жилками рек. Наконец внизу засверкало Амазонское море — неоглядное устье Амазонки: 300 километров в ширину!
Авиакомпания, как всегда, заранее уведомила горожан о прибытии пассажиров и о том, что среди них президент Географического общества СССР. И вот перед советским ученым предстала фигура в старинной треугольной шляпе и со шпагой на боку, а рядом еще двое: так приветствовали президента!
После визита к
