Еще один день на войне. Свидетельства ефрейтора вермахта о боях на Восточном фронте. 1941–1942 - Хайнц Килер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же мы подобрали для себя довольно хорошее место – настоящая мебель, большие окна и, что самое главное, кровати.
Понедельник, 11 ноября 1941 г.
К сожалению, нам вновь пришлось столкнуться с некоторыми партизанскими штучками – среди нас один убитый и один раненый. Несмотря на то что здание по соседству было заминировано и нам запретили в него заходить, двое наших солдат не смогли преодолеть соблазн и решили обыскать его. Они проникли внутрь через окно, а затем через открытую дверь вошли в одно из помещений. Здание называлось Домом Красной армии, а внутри комнаты оказался письменный стол, один из ящиков которого был полуоткрыт, и через щель можно было разглядеть внутри небольшой пистолет. Один из солдат открыл ящик, и в следующее мгновение прозвучал ужасающий взрыв. Одному из солдат оторвало руку и ногу, второй получил легкие ранения и сумел самостоятельно выбраться оттуда. Нам не удалось спасти тяжелораненого, потому что через пять минут здание от крыши до подвала было объято пламенем. Он сгорел внутри.
Саперы активно ведут поиск мин по всему городу, но они, естественно, не могут находиться одновременно повсюду.
Вторник, 18 ноября 1941 г.
К 14.00 нашему командиру приказано прибыть к адъютанту полка. Я думал, что он получит Германский крест в золоте, или его вызвали по какой-то другой причине. Я терзался многочисленными догадками, но ни мне, ни кому-то другому не удалось найти правильный ответ. Мы почти падали с ног. Мы, невинные ангелочки, думали, что нам предстоят несколько приятных недель, которые сможем провести у теплой печки, но нам было совершенно неведомо, что для нас подготовило вышестоящее начальство. И вот сообщили эти новости: нам предстоит наступать на Воронеж! И еще, что стало самым интересным: нам предстоит идти пешком! Мы стали пехотой! Что за глупость!
Но я все равно не злюсь. Старая солдатская поговорка говорит: «Не злись, а просто удивляйся». И все, что ты можешь делать за все время службы, – это удивляться. Поэтому я смеялся и смеялся, испытывая злобную радость от своего унижения.
Воскресенье, 30 ноября 1941 г.
Чего еще можно ожидать! Мы, арьергард дивизии, который обогнали все наши моторизованные части и подразделения, за последние пару дней прошли пешком 35 км. Потом нас перевели в авангард дивизии с задачей обеспечить ночью боевое охранение. И теперь нам предстоит пройти пешком еще 12 км, а потом атаковать. Прямо к передовой. Таков приказ. Кроме того, сегодня воскресенье. Что ж, переживем.
В 9.00 мы попадали на землю. Некоторые из наших солдат надели на верхнюю часть тела и на шлем накидки из белой материи для маскировки на снегу. Мы совсем выбились из сил. Погода была благоприятной для нас – ветра почти не было. Поэтому с нами все было в порядке. К 12.00 мы вышли к сегодняшней нашей цели. Вокруг ни звука, а это значит, что здесь, скорее всего, противника нет. Когда мы добрались до первых домов, один из унтерофицеров 2-го взвода наступил на мину. Ему разнесло ногу до колена и оторвало большой палец на правой руке. Он выглядит ужасно. Может быть, его тоже не удастся спасти.
Нам разрешили остановиться на постой, что мы и сделали, выставив охранение на восточной стороне, хотя и маловероятно, что на нас кто-то нападет.
Понедельник, 1 декабря 1941 г.
В 7.00 мы отправились дальше. Идет сильный снег, задул ураганный ветер. Ужасная погода для марша. У многих солдат в ротах уже проблемы с ногами. У многих наших плоскостопие, больные седалища и т. д. – все это совершенно неприемлемо для солдат в пешем строю.
Мы должны были укрыться в деревне примерно в 6 км к северу, но когда дошли туда, то обнаружили, что она состоит всего из двух избушек – места едва хватит даже для одного отделения. Поэтому нам пришлось пройти еще 8 км или около того. Другие роты катят мимо нас, часто с насмешливыми улыбками, адресованными нам, бедным хромающим парням. Мы медленно добрели до следующе го рубежа, где нам определили три маленькие избушки и три так называемых русские дома – одна комната на взвод из тридцати девяти солдат. Они не смогут там разместиться даже стоя, а ведь там им предстоит ночевать. Я не могу этого выдержать, поэтому иду за адъютантом, чтобы он увидел своими глазами, в каком бедственном положении мы оказались. Это уже не война, а борьба за места для ночлега. А ведь мы уже покрыли 100 км [за несколько дней], и конца пути пока не видно.
Вторник, 2 декабря 1941 г.
Ночь прошла ужасно. А в 8.00 мы снова пошли вперед; нам снова нужно пройти 15 км. Снова шел снег и дул ледяной ветер, мороз пронизывал до костей. На отросших бородках, которые мы отпустили с того времени, когда вышли из Курска, повисли льдинки. Нам сказали, что придется остаться в этом районе, остановившись здесь на зимние квартиры. Положение очень неприятное на взгляд со стороны. Ах эта Русская кампания! Пошел уже шестой ее месяц.
Воскресенье, 7 декабря 1941 г.
Вчера было 32 градуса ниже нуля (по Цельсию). А будет еще хуже. Но мы больше уже не наступаем. Все, что может произойти, – это лишь небольшое перемещение на местности по соседству. Деревни перед нами были сожжены, чтобы русские не смогли их использовать против нас. На высотах за нами будут построены бункеры [блиндажи] зимнего оборонительного рубежа. Возможно, нам придется немного отойти назад и сжечь все деревни за собой. Таким образом, на зиму границей для нас станет долина реки Тим.
Местному населению в самом деле не позавидуешь. Но следует отбросить прочь все мягкотелые эмоции в пользу тактической необходимости. Предполагается, что и русские, со своей стороны, придерживаются тех же принципов.
Я только не понимаю, что произойдет с нами. Неужели нам, танковой дивизии, придется засесть в блиндажах? Нам необходимо восстановить силы. Будет ли это в Курске? Или в Польше? Или в Германии? Или даже в Вене? По этому поводу слухи ходят один за другим. А я с моим врожденным оптимизмом все еще верю, что когда-нибудь мы окажемся в Германии. Мы действительно заслужили это.
Пятница, 12 декабря 1941 г.
Вчера нам сообщили, что по два достойных и заслуженных солдата от каждой роты следует отправить в отпуск домой. И я – один из этих двух. Ура! Оказаться дома в канун Рождества?
