Турист - Олен Стейнхауэр

— Вы убили ту девушку. Я сам это видел.

— Нет, мистер Уивер, не видели. На террасу вы не смотрели. Никто ничего не видел. По крайней мере, никто не видел, как она спрыгнула. — Он покачал головой и с притворным сожалением вздохнул. Все в этом человеке было притворное, фальшивое, неискреннее. — Тяжелый был день. Да еще вы с этими вздорными обвинениями.

— Я здесь по другому поводу. Насчет вашей компании, «Угритек».

— Это хорошо. Всегда рад новым инвесторам.

— Кто такой Рольф Винтерберг?

Угримов поджал губы и снова покачал головой.

— Понятия не имею.

— А как насчет трехсот тысяч долларов, положенных Рольфом Винтербергом на счет в «Юнион-банке»? Деньги снял потом Сэмюель Рот. Или встречи с участием суданского министра энергетики? В прошлом году. В этом самом доме.

Русский пристально посмотрел на него поверх стакана и, допив дайкири, поставил стакан на столик.

— Вы вообще-то представляете, чем занимается «Угритек»?

— Не знаю и знать не хочу.

— А следовало бы поинтересоваться, — Угримов погрозил ему пальцем. — Мы делаем добрые дела, Мило. Несем технологии двадцать первого века народам Африки. Другие смотрят на Китай, но я оптимист. Я вижу будущее в нашем прошлом, в том самом черном континенте, из которого мы все когда-то выползли. У Африки есть потенциал. У нее природные ресурсы — руды, нефть, открытые пространства. Ей бы диктовать свои условия, но нет. А почему так происходит? Вы об этом не задумывались?

Шутит или говорит всерьез? Мило не понимал.

— Продажные правительства?

— Верно. Однако коррупция — не причина, а только следствие. Коренная причина всех проблем Африки выражается одним словом: невежество.

Мило потер нос, сел поудобнее.

— Ваши расистские взгляды меня не интересуют.

Русский громко рассмеялся и тут же посерьезнел.

— Только не надо обвинять меня в отсутствии политкорректности. Разумеется, африканцы не дураки. Невежество есть нехватка объективных знаний. И это — проклятие Африки. Почему деревенские жители не верят, что презерватив защитит их от СПИДа?

На это у Мило был ответ.

— Потому что так говорят католические священники.

— Очень хорошо. Получается, католическая церковь поощряет невежество. А почему некоторые верят, что секс с девственницей убивает вирус СПИДа?

— Я вас понял, Роман.

— Поняли. Так вот, «Угритек» — только не обвиняйте меня в эгоизме — есть, по сути, попытка сломать оковы невежества, вытащить континент из тупика. Начинаем мы с компьютеров, подключенных к Интернету. В прошлом году установили две тысячи компьютеров в школах Найроби и крупных поселках.

— А в Хартуме сколько?

— Примерно столько же. Не помню.

— Поэтому к вам и приезжал министр энергетики?

Угримов посмотрел на пустой стакан.

— Николай!

Лысый не заставил себя ждать.

— Не возражаешь?

Николай не возражал и, забрав стакан, удалился.

— Так что? — спросил Мило.

Угримов похлопал ладонями.

— Знаете, Уивер, тут о вас всякое рассказывают. Поговаривают, что вы в бегах. Это правда?

— Да, — ответил после недолгой паузы Мило.

— И вот человек, скрывающийся от своих же, объявляется у моего порога. Странно.

— Вы будете отвечать на мои вопросы? Да или нет?

— Ну что вы так спешите. Попробовали бы лучше дайкири.

— Спасибо, не хочу.

— Вы кого-то убили?

— Нет.

— И, разумеется, я должен верить. А ведь вы так и не поверили, что я не убивал малышку Ингрид, хотя я и объяснил, что бедняжка покончила с собой.

— Вы правы.

Угримов вдруг улыбнулся.

— Помните наш последний разговор? Вы были не в духе. Что и неудивительно, ведь в вас, кажется, стреляли? Каждый бы на вашем месте расстроился.

— Я был, как вы выразились, не в духе, потому что вы не желали отвечать на мои вопросы. Не сказали, например, зачем к вам приходил Фрэнк Додл. Но сейчас-то сказать можно.

— Вы слишком многое хотите знать. — Мило пожал плечами. — Объяснение простое, мистер Уивер. Фрэнку Додлу требовалось сменить личность. Хотел стать каким-то южно-африканцем. И он знал, что у меня есть связи, что я могу быстро все устроить.

— Так он за этим приходил? Просил новые документы?

— Он связался со мной двумя днями ранее. В тот день, когда вы его убили, Додл пришел за готовыми бумагами. Паспорт при нем нашли?

Этого Мило не знал — делом Додла он уже не занимался, и насчет паспорта ему никто не сообщил.

— Ингрид как-то связана со всем этим?

Угримов погрустнел.

— Ингрид Шепплхорн. Красивая была девочка. Вы ведь ее не видели… только на фотографиях?

— Я видел ее накануне вечером, на террасе.

Русский вздохнул.

— Ваш Фрэнк Додл тот еще кретин. Другого от цээрушников ожидать трудно, но не до такой же степени. Предложил мне сделку — да, он собирался заплатить за документы. Зачем еще и угрожать? У него были доказательства того, что я не только ее опекун. Наверное, какие-то фотографии.

— Она была еще ребенком.

— Да, ей было тринадцать, — согласился Угримов. Взгляд его ушел вдаль. Он задумчиво пожевал губу. — Забеременела. В моем положении… — Он закрыл глаза, откашлялся и наконец посмотрел на гостя. — Если бы это вышло наружу, мне грозили бы серьезные неприятности. Такие вещи бизнесу не помогают. Что мы любили друг друга, это никого не интересует. Важны только цифры.

Мило, подумав о Стефани, хотел сказать, что тринадцатилетнюю девочку нетрудно заставить поверить во что угодно, даже в любовь. Но сказал другое.

— Вы убили ее, чтобы продемонстрировать, что он не может больше контролировать вас?

— Она спрыгнула с балкона, — прошептал русский.

Может быть, за прошедшие годы Угримов и сам убедил себя, что все было именно так?

— Так или иначе, случилась трагедия. Осложненная смертью Додла. А потом все отступило, ушло в тень из-за другой трагедии, в Нью-Йорке. — Он снова улыбнулся. — Кому трагедия, а кому счастье. Вы ведь именно тогда познакомились со своей женой?

Как много он знает, подумал с беспокойством Мило, стараясь не выдать охватившей его тревоги.

— Да, мы все еще вместе.

— Я слышал.

— От кого?

Снова улыбка.

— Помните Энджелу Йейтс? — спросил Мило. — Она была со мной в Венеции.

— Конечно помню. Если не ошибаюсь, она и застрелила вашего идиота Додла. Я прочитал где-то, что она и сама недавно покончила с собой. А потом пошли слухи, что вас разыскивают как раз в связи с ее смертью. Так это правда?

— Правда то, что ее убили. Но не я.

— Не вы?

— Нет.

Русский поджал губы.

— Вы интересуетесь моей африканской компанией, это как-то связано с ее убийством?

— Да.

— Понятно. — Он причмокнул. — В тот день, когда ваша красотка Энджела Йейтс застрелила дурака Додла, мир, в котором мы все жили, остановился. И теперь люди, которые прежде не могли выговорить это слово, читают Коран.

— Вы тоже изменились?

Угримов покачал головой.

— Можно и так сказать. У меня другие приоритеты. Круг друзей расширился, среди них теперь не только белые.

— И вы поставляете компьютеры террористам?

— Нет, нет. Никогда этим не занимался.

— А Китай?

Угримов недоуменно нахмурился.

Разговор затягивался, и Мило уже надоело ходить вокруг да около, что в порядке вещей у русских.

— Давайте к делу. Рассказывайте.

— А что взамен, мистер Уивер?

Мило сильно сомневался, что может предложить что-то такое, чего не мог бы получить человек с такими связями и таким влиянием.

— Как насчет информации?

— Касательно чего?

— Чего пожелаете, Роман. Вы ответите на мои вопросы, я — на ваши. Если, конечно, буду знать ответ.

Николай поставил на стол стакан со свежим дайкири. Угримов улыбнулся.

— Мне нравится ваш стиль, мистер Уивер.

Они замолчали, ожидая, пока Николай вернется в дом.

37

— Вас, как я понял, интересуют две темы. Некто Рольф Винтерберг со счетом в швейцарском банке и мои отношения с правительством Судана. Так?

— Так.

— Вообще-то они в некоторой степени связаны. Я бы даже сказал, очень связаны. Вы, разумеется, понимаете, что я человек влиятельный. И, как большинство влиятельных людей, сижу на пузыре, который может лопнуть в любую секунду. Взять, к примеру, того же Фрэнка Додла. В том случае пузырь мог лопнуть из-за некоторых моих… пристрастий. С тех пор мое положение укрепилось, и такого рода мелочи мне уже не страшны. Но тогда, шесть лет назад, я был у всех на виду. Я только начал внедряться в европейскую экономику. — Угримов пожал плечами. — Я был почти беззащитен.

— И поэтому убили Ингрид. Она была вашим слабым местом.

Русский махнул рукой.