Говорит космос!.. (сборник) - Николай Томан

Обменялись репликами и другие представители деловых кругов. Только Дональд Роквелл-младший сохранял невозмутимое спокойствие. А когда снова восстановилась тишина, слова попросил пожилой, всеми уважаемый финансист, обладатель многомиллионного капитала, сенатор Стэнли Ирвинг.

— Я полагаю, что на этом неофициальном совещании, — начал он негромким, глуховатым голосом, — мы не будем говорить политических речей, а обменяемся мнениями по поводу обстановки, сложившейся куда более серьезно, чем доложил нам уважаемый мистер Фредендолл. Прежде чем решать вопрос о помощи русских, давайте трезво оценим, какой ущерб причинит нам потеря Грэнд-Сити. Я напомню кое-какие цифры.

Ирвинг степенно откашлялся, вытер рот большим клетчатым платком и продолжал:

— Грэнд-Сити — столица нашего государства, а это имеет не только политическое, но и большое моральное значение. Я, однако, буду говорить о его значении в нашей экономике. В Грэнд-Сити представлены все основные отрасли промышленности. В швейных предприятиях его занято около сорока процентов швейников, в полиграфических — около двадцати процентов всех наших рабочих-печатников. Удельный вес химической промышленности столицы составляет двадцать процентов, а металлообрабатывающей — около десяти. В Грэнд-Сити сосредоточено не менее четверти всей оптовой торговли и большой оборот розничной. Через столицу проходит более одной трети всей внешней торговли страны. Я уже не говорю о том, что Грэнд-Сити является крупнейшим узлом морских, речных, железнодорожных, автомобильных и авиационных сообщений.

Мистер Роквелл-младший поморщился, но тотчас постарался вновь принять прежний благодушный, доброжелательный вид. Досадно, однако, что все слушают этого финансиста с большим интересом.

— А можно разве не считаться с тринадцатимиллионным населением Грэнд-Сити? — говорил Ирвинг. — Куда мы его денем? Чем займем после катастрофы полтора миллиона рабочих и не меньшее число служащих? — Сделав небольшую паузу, Ирвинг улыбнулся: — Не хотел я говорить о политике, но без этого, видно, не обойтись. Давайте теперь трезво посмотрим, каково соотношение сил по ту и по эту сторону «железного занавеса». В военном отношении перевеса мы, конечно, не имеем. Кое в чем даже уступаем. По лицам вашим вижу, что утверждение это вам не нравится, я и сам от него не в восторге, но что поделаешь… А теперь давайте взвесим, каково соотношение сил в области экономики. Тут у нас пока явный перевес. По производству продукции на душу населения мы обладаем в настоящее время двойным превосходством. Есть, значит, смысл принять вызов на экономическое соревнование с коммунистическим миром и приложить все усилия, чтобы не дать им возможности и в этой области выйти на первое место. Пусть мне теперь кто-нибудь скажет, что я нарисовал неверную картину соотношения сил, — спокойно заключил Ирвинг, смело оглядывая слушателей.

— Да, все это так, однако преимуществ у нас гораздо больше, чем вы назвали, — заметил кто-то.

— Не спорю, — охотно согласился Ирвинг. — Но я умышленно не вдаюсь в детали, а беру лишь самое главное. Что же получится, если мы пожертвуем Грэнд-Сити? Представляете вы себе, какой выигрыш дадим мы русским в экономическом соревновании с нами? Потеря Грэнд-Сити равносильна для нас потере примерно пятнадцати процентов всего нашего экономического потенциала. А ведь русские, по опубликованным контрольным цифрам их семилетнего плана, намереваются осуществлять среднегодовой прирост промышленной продукции в размере почти девяти процентов, тогда как у нас этот прирост составляет всего лишь два процента.

Молчание, которое сохраняли бизнесмены во время выступления Ирвинга, оказалось обманчивым. На Ирвинга обрушились за то, что он, увлекшись экономическими соображениями, недооценил политического момента. Большинство деловых людей считали, что самым страшным следствием соглашения с русскими будет потеря веры в политику «с позиции силы».

Но кое-кто все-таки задумался. Кто-то заметил наивно:

— А нельзя разве как-нибудь использовать то обстоятельство, что мы не попросили помощи, а нам предложили ее?

Тотчас же последовала чья-то раздраженная реплика:

— Нашли чем утешиться!..

В первом часу ночи пришло сообщение из вычислительного отдела Центральной обсерватории, подтверждавшее правильность заявления советских астрономов о падении астероида на Грэнд-Сити. Но и это известие не помогло представителям деловых кругов прийти к единому мнению.

22. ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ ГРЭНД-СИТИ

События развивались теперь настолько стремительно, что Каннинг не успевал комментировать их в своей маленькой газете. Зато он полнее всех других газет дал текст Послания Советского правительства главе республики. К тому же он опубликовал большое количество писем и резолюций многочисленных собраний рабочих и интеллигенции Грэнд-Сити, требовавших от правительства незамедлительного принятия помощи русских.

Самым значительным событием этих дней Каннинг считал заявление руководителей двух крупнейших профсоюзов Грэнд-Сити о том, что они объявят забастовку, если правительство примет решение об эвакуации столицы. В тот же день к этому заявлению присоединились и другие профсоюзы. В знак солидарности с профсоюзными организациями столицы грозили забастовками профсоюзы почти всех штатов республики. Под давлением масс вынуждены были поддержать требования рабочих даже самые реакционные профсоюзные лидеры.

«Мы не будем демонтировать столичные предприятия», — говорили рабочие. «Мы отказываемся перевозить промышленное оборудование», — поддерживали их транспортники. Даже пенсионеры, домашние хозяйки и безработные заявляли во всеуслышание, что они никуда не уедут из родного города.

— Пусть нас вывозят силой! — кричала какая-то пожилая женщина, несколько раз прорывавшаяся к зданию конгресса сквозь строй полицейских. — Мы все ляжем на улицах перед нашими домами, и пусть лучше раздавит нас небесный камень, чем покинем мы дома, в которых родились!

Голоса этой обезумевшей женщины не стало слышно лишь после того, как ее посадили в полицейскую машину и увезли. Но многотысячная толпа, круглые сутки стоявшая вокруг здания конгресса, не редела. Она скандировала свои требования так громко и так дружно, что заглушала голоса выступавших в конгрессе сенаторов. Усиленные наряды полиции ничего не могли поделать с этим небывалым за всю историю Грэнд-Сити скоплением народа. Мэр города начал уже серьезно подумывать, не вызвать ли войска.

— Господи, что же это творится такое!.. — испуганно говорил какой-то пожилой, почтенный сенатор, глядя через плотно закрытое окно на площадь перед конгрессом. — Я думал, что такое возможно лишь в истерической Франции или легкомысленной Италии. Что такое стряслось с нашим добродушным народом?