Элегии и малые поэмы - Публий Назон

        Будет срок — подкрадется и к вам сутулая старость;

670 Так не жалейте трудов в силе своей молодой!

        Или суда по морям, или плуги ведите по пашням,

        Или воинственный меч вскиньте к жестоким боям,

        Или же мышцы, заботу и труд сберегите для женщин:

        Это ведь тоже война, надобны силы и здесь.

675 Женщина к поздним годам становится много искусней:

        Опыт учит ее, опыт, наставник искусств.

        Что отнимают года, то она возмещает стараньем;

        Так она держит себя, что и не скажешь: стара.

        Лишь захоти, и такие она ухищренья предложит,

680 Что ни в одной из картин столько тебе не найти.

        Чтоб наслажденья достичь, не надобно ей подогрева:

        Здесь в сладострастье равны женский удел и мужской.

        Я ненавижу, когда один лишь доволен в постели

        (Вот почему для меня мальчик-любовник не мил),

685 Я ненавижу, когда отдается мне женщина с виду,

        А на уме у нее недопряденная шерсть;

        Сласть не в сласть для меня, из чувства даримая долга, —

        Ни от какой из девиц долга не надобно мне!

        Любо мне слышать слова, звучащие радостью ласки,

690 Слышать, как стонет она: «Ах, подожди, подожди!»

        Любо смотреть в отдающийся взор, ловить, как подруга,

        Изнемогая, томясь, шепчет: «Не трогай меня!»

        Этого им не дает природа в цветущие годы,

        К этому нужно прийти, семь пятилетий прожив.

695 Пусть к молодому вину поспешает юнец торопливый —

        Мне драгоценнее то, что из старинных амфор.

        Нужно платану дозреть, чтобы стал он защитой от солнца,

        И молодая трава колет больнее ступню.

        Ты неужели бы мог предпочесть Гермиону Елене,

700 И неужели была Горга[241] красивей, чем мать?

        Нет: кто захочет познать утехи поздней Венеры,

        Тот за усилье свое будет стократ награжден.

        Но наконец-то вдвоем на желанном любовники ложе:

        Муза, остановись перед порогом Любви!

705 И без тебя у них потекут торопливые речи,

        И для ласкающих рук дело найдется легко.

        Легкие пальцы отыщут пути к потаенному месту.

        Где сокровенный Амур точит стрелу за стрелой.

        Эти пути умел осязать в своей Андромахе

710 Гектор, ибо силен был он не только в бою;

        Эти пути могучий Ахилл осязал в Брисеиде

        В час, как от ратных трудов шел он на ложе любви.

        Ты позволяла себя ласкать, Лирнессийская дева,

        Пальцам, покрытым еще кровью фригийских бойцов;

715 Или, быть может, тебе, сладострастная, это и льстило —

        Чувствовать телом своим мощь победительных рук?

        Но не спеши! Торопить не годится Венерину сладость:

        Жди, чтоб она, не спеша, вышла на вкрадчивый зов.

        Есть такие места, где приятны касания женам;

720 Ты, ощутив их, ласкай: стыд — не помеха в любви.

        Сам поглядишь, как глаза осветятся трепетным блеском,

        Словно в прозрачной воде зыблется солнечный свет,

        Нежный послышится стон, сладострастный послышится ропот,

        Милые жалобы жен, лепет любезных забав!

725 Но не спеши распускать паруса, чтоб отстала подруга,

        И не отстань от нее сам, поспешая за ней:

        Вместе коснитесь черты! Нет выше того наслажденья,

        Что простирает без сил двух на едином одре!

        Вот тебе путь, по которому плыть, если час безопасен,

730 Если тревожащий страх не побуждает: «Кончай!»

        А пред угрозой такой — наляг, чтобы выгнулись весла,

        И, отпустив удила, шпорой коня торопи.

        Труд мой подходит к концу. Вручите мне, юные, пальму,

        И для душистых кудрей миртовый свейте венок!

735 Был Подалирий велик врачевством меж давних данаев,

        Мощною дланью — Ахилл, Нестор — советным умом,

        Чтеньем в грядущем — Калхант, мечом и щитом — Теламонид,

        Автомедонт — при конях, я же — в Венере велик.

        Юные, ваш я поэт! Прославьте меня похвалою,

740 Пусть по целой земле имя мое прогремит!

        Вам я оружие дал, как Вулкан хромоногий — Ахиллу:

        Как победил им Ахилл, так побеждайте и вы.

        Но не забудь, победитель, повергнув под меч амазонку,

        В надписи гордой сказать: «Был мне наставник Назон».

745 Но за мужами вослед о науке взывают и девы.

        Вам я, девы, несу дар моих будущих строк.

Книга третья

        Дал я данайцам разить амазонок, теперь амазонкам,

        Пентесилея,[242] твоим должен я вверить мечи.

        Равными будьте в борьбе, а победу укажет Диона

        И легкокрылый Амур, в миг облетающий мир.

5     Несправедливо идти с оружием на безоружных,

        И недостойны мужчин лавры подобных побед.

        Может быть, скажут: «Зачем волчицу вести на овчарню

        И ядовитой змее новый указывать яд?»

        Это не так; не спешите же многих винить за немногих,

10   Каждой женщине будь честь по заслугам ее.

        Да, и младший Атрид, и старший Атрид, без сомненья,

        Могут Елену винить и Клитемнестру винить;

        Да, Оиклид[243] по вине Эрифилы, рожденной Талаем,

        Сам живой, на живых к мертвым спустился конях;

15   Но Пенелопа ждала, далекому верная мужу,

        Десять битвенных лет, десять скитальческих лет;

        Но Филакиду жена попутчицей стала в кончине

        И за супругом вослед в юных угасла годах;

        Но в пагасейском дому спасла Феретова сына

20   И заменила жена мужа на смертном одре;[244]

        Но: «Не покинь, Капаней! Прах с прахом смешаем!» —

        Так Ифиада,[245] всходя на погребальный костер.

        Слово само «добродетель» есть женского рода и вида —

        Так мудрено ль, что она женскому роду близка?

25   Впрочем, подобным сердцам не надобна наша наука,

        И не настолько велик парус на нашем челне:

        Лишь о нетрудной любви говорится в моих наставленьях —

        Женщинам это урок, как сохранить им любовь.

        Женщине лук не с руки, не жжет она факелом ярым:

30   Женские стрелы с трудом ранят мужские сердца.

        Част в мужчинах обман, но редок в юных подругах —

        Как ни старайся, тебе не за что их упрекнуть.

        Это Ясон обманул детей своих мать, Фасианку,

        Ибо в объятья свои новую принял жену!

35   Из-за тебя, Тесей, Ариадна лежала, страдая,

        Там, на пустом берегу, снедью для чаек морских!

        Спросишь про Девять путей, откуда такое названье?

        Скажут: Филлиду любя, рощи рыдали о ней!

        Гость, который в молве слывет образцом благочестья,

40   Меч Элиссе вручив, сам ее бросил на меч!

        В чем причина всех бед? Науки любить вы не знали!

        Вы не учились, а страсть только наукой крепка.

        Быть бы в неведенье вам и досель, — но вот Киферея,

        Вдруг предо мною представ, мне заповедала так:

45   «Чем виноваты, скажи, злополучные девы и жены,

        Что безоружный их сонм предан оружью мужчин?

        Были наукой мужчин две тобой сочиненные книги —

        Ныне наука твоя женщинам помощью будь.

        Помнишь, как древний певец, позором ославив Елену,

50   Вскоре пропел ей хвалу, пущую славу стяжав?[246]

        Ты уж давно мне знаком — так избавь от страданий красавиц.

        И благодарностью их счастлив ты будешь вовек».

        Эти промолвив слова, богиня, венчанная миртом,

        Мне, певцу, подала семя и лист из венка.

55   Благоговейно их взяв, я восчувствовал божию силу:

        Светом эфир просиял, бремя упало с души.

        Дар мой — дар божества! Поспешайте же, девы, к уроку,

        Ежели вам не в запрет званья, законы и стыд.

        Не забывайте, что вас ожидает грядущая старость —

60   Дорого время любви, даром не тратьте ни дня.

        Радуйтесь жизни, пока в цвету весенние годы: