Африканский гамбит (СИ) - Птица Алексей

Сначала стрелы, потом дротики, а потом уже, и копья, вонзались в тиральеров. В ответ звучали выстрелы из винтовок, и неумелая атака штыком. В условиях дикой растительности, и отсутствия пространства для битвы, всё быстро смешалось, и дальше рукопашная шла уже, лишь, с помощью ножей, тесаков и сабель. Батальон не выдержал атаки, и стал разбегаться, не дожидаясь помощи от остальной части отряда, ушедшего вперёд.

Полковник Долизи, услышал шум в конце колонны, и сразу поняв, в чём дело, отправил туда роту французской пехоты, которая, благодаря своим пёстрым мундирам, резко выделялась на фоне зелени джунглей.

К тому времени, когда они подоспели на помощь, основная схватка завершилась, и партизаны Момо утаскивали своих раненых и убитых воинов, а из всего батальона тиральеров оставалась, всего лишь, рота, да и то, состоявшая, почти полностью, из раненых, остальные оглашали окрестные джунгли своими криками, либо лежали убитыми.

Момо ловил разбежавшихся негров из батальона, и либо убивал, либо забирал с собою, если они были готовы перейти на его сторону. Итогом этой небольшой стычки, оказалась потеря, почти полностью, одного батальона, и ярость Долизи, лишившегося полутысячи солдат. А, с другой стороны, удовлетворение победой, тысячника партизан Момо, и его огорчение, от потери сотни бойцов убитыми, и почти полусотни ранеными.

Впоследствии он пожалел, что не напал большими силами, но делать уже было нечего. Проверка боем показала готовность, и многочисленность врага. Больше французы не допускали таких ошибок. Теперь, колонну сопровождал не только сильный головной и боковые дозоры, но и тыловой.

Солдаты не расслаблялись, ни на минуту, охраняя ещё и носильщиков, тащивших пушки и пулемёты, оказавшиеся бесполезными в скоротечном бою, в джунглях. Продвижение колонн резко замедлилось. Но, Долизи справедливо решил, что лучше идти медленнее, но зато, с меньшими потерями. И зорко следил за боеготовностью своих войск. Награждая бдительных, и наказывая бестолковых и беспечных.

Дальше местность, хоть и продолжала быть лесистой, но джунгли отступили. Между деревьями исчез густой подлесок. Лианы стали более крупными, и не плелись под ногами, а свисали сверху, струясь по огромной толщине стволов вековых деревьев.

Шанс внезапного массированного нападения исчез, растворяясь между редкими стволами деревьев. Скрытые засады стали невозможны, ловушки бесполезны, и хорошо видны, а Банги находился уже совсем недалеко. Справа, временами, взблёскивала искрами мутная речная вода, а решение всё не приходило в голову Момо.

Отчаявшись, он принял предложение своих воинов, желавших стать смертниками, и умереть во славу великого Мамбы, отдав свою жизнь за свободу своего народа. Было их немного, всего пятьдесят. Им сделали дневные лёжки на пути отряда Долизи. А их целью были носильщики, тащившие, как уже знал Момо, пулемёты, и ещё что-то, более страшное, судя по размерам.

Как обычно, тиральеры полковника Долизи, с утра позавтракав, и оправив свои естественные надобности, приготовились идти дальше. Солдаты разобрали оружие, и, построившись в колонны, двинулись в путь. В середине дня, когда уже никто не ожидал нападения, в отлично просматриваемом лесу, на них напали. Внезапно, земля взорвалась в нескольких местах, и оттуда, как черти из табакерки, вылезли дикари.

Обнажив мечи и сабли, они бросились на носильщиков, и белых солдат. Закипел отчаянный бой, и носильщики разбежались. К чести французов, они быстро разобрались, что к чему, и стали уничтожать партизан. Но те, уже добились своей цели, нанеся ощутимые потери.

Полковник Долизи застрелил из револьвера, бежавшего к нему, с коротким мечом, дикаря, и обратил взгляд на остальных. Всех нападавших уже добивали.

— «Пятидесятый», — кинув к его ногам очередное тело, сказал усатый капрал, чьи усы, уже не торчали, как раньше, вверх, а свисали вниз, и он даже забывал их подкручивать.

— «Пятидесятый», — повторил за ним вслед Долизи, — а каковы наши потери?

— Сейчас посчитаем, монсеньёр, — непривычно обратился к нему старый служака.

— Двадцать убитыми, и тридцать ранеными. А из носильщиков, половина убита, а половина разбежалась!

— Плохо, очень плохо. Это в пяти километрах от цели! Но, ничего, эти канальи заплатят мне за это. Весь их город будет сожжён, а чёрные тушки украсят все деревья вдоль реки.

— Ищите удобное место для ночлега, капрал, а после, собирайте пушки и пулемёты. Нам немного осталось. Жалко, что солнце уже заходит, но ничего. Завтрашний день нас вознаградит победой. Я верю в это!

Уже поздно вечером, они разбили лагерь. Деревья стали ещё реже. А разведка, высланная вперёд, доложила о непосредственной близости цели их похода, всего лишь, в паре километров от лагеря.

Момо стоял в это время возле Ярого, и советовался с ним. Они спорили весь день, и всё никак не могли прийти к общему решению. Их сотники, делали то же самое, доказывая свою правоту. Никто из них, даже не думал о том, чтобы сбежать, или отступить. Каждый из них рвался в бой. А, одержанный Ярым триумф, вселял в них уверенность в завтрашней победе.

Но вот, пулемёт, который, фактически, и принёс Ярому победу, молчал. Его ствол заклинило, от перегрева, и патроны не входили в узкую камору ствола, предназначенную для них. И сейчас, он стоял бесполезной грудой металла, уставившись толстым коротким стволом, отягощённым кожухом водяного охлаждения, в сторону недалёких джунглей.

На двоих, у них была почти тысяча воинов. Благодаря полученным трофеям, они вооружили партизан Момо винтовками, но не все умели ими пользоваться, а некоторые, ещё и принципиально отказались брать их в руки. Налицо был тупик. Тысяча их воинов, против четырёх тысяч тиральеров, вооружённых исправными пулемётами, и ещё чем-то, что они сейчас собирали на опушке джунглей, готовясь к завтрашней атаке.

Единственным выходом было, атаковать их не завтра, а сегодня, и не вечером, а ночью. Как же не хотелось этого делать. Ночь, и атакующие негры, несовместимы, но, обдумав все известные им варианты, они совместно решили, что другого выхода у них нет.

Чёрная, как и все жители Африки, ночь опустилась на Банги. В городе уже почти не осталось жителей. Не выдержав очередного набега, и по приказу Ярого, они ушли в сторону Барака. Небольшой, как и все города Африки, и несуразный, он опустел. Не слышны были голоса детей, не орала на мужа визгливая жена, не блеяли козы. И больше не копошились в африканской пыли вездесущие куры.

Чёрные тени занимали позиции, для целенаправленной атаки. Момо увёл своих в джунгли, далеко обходя вражеский лагерь, по неровной дуге. Первоначально он хотел напасть с тыла, но, поразмыслив, решил ударить с двух сторон, окружив, наполовину, людей Долизи.

Ночь полностью скрывала их от глаз врагов, только по неясному движению молчаливых теней, можно было понять, что по лесу кто-то идёт. Каждый из его воинов, умел бесшумно ходить, и ориентироваться в джунглях, сейчас это было легче сделать, потому что лес был здесь редким, и хорошо просматривался.

Заняв свои позиции, они стали ждать сигнала о нападении, это должен был быть грохот боевых тамтамов, чью барабанную дробь, они надеялись услышать в ночной битве. Был ещё один сигнал, на который можно было ориентироваться, но об этом позже.

Ярый задумчиво смотрел на круглые глиняные горшки, со вставленным в них фитилем, сделанным из обычного трута. Горшки были набиты, до краёв, чёрным порохом, и кусками железа, вроде обломков ножей и копий. Всего этих горшков, называемых команданте, бомбами, было восемь. Их следовало зажечь, и, убедившись в том, что фитиль хорошо разгорелся, швырнуть во врага.

Один из его воинов, по имени Заза, постоянно влетавший в разные истории, и любитель посплетничать о вожде, согласился быть метальщиком бомб. Он мастерски владел огнестрельным оружием, и был безмерно любопытен, суя свой сплющенный и широкий нос во все места, в которые приличные люди не сунут даже палец.

Идею кидать эти бомбы во врагов, он горячо поддержал, и помог Мамбе их сделать, правда, больше мешая, чем помогая. Сейчас же, настал его звёздный час. Пан, или пропал. Забрав кожаный мешок, со всеми восемью бомбами, он отправился ближе к лагерю французских тиральеров.