Некондиционный (СИ) - Юрий Силоч

Оскалившийся, яростный, окровавленный, то и дело получавший попадания, но всё ещё стоявший на ногах, он был по-настоящему страшен.

«Вот он – момент», - подумал я и тут же, перекатившись и то и дело оглядываясь на Рутланда, короткими перебежками, опасаясь окон, направился в сторону рухнувшего крыла. Наплевать, на всё наплевать. Добраться до улицы, спрятаться в руинах, а там посмотрим. Главное – выжить. Даже если у Рутланда и был план, то до его осуществления ещё надо было дожить, а моя тушка не была настолько крепкой.

Я уже добрался до края, за которым начиналась пустота, и взглянул вниз, прикидывая, как мне спускаться, но вдруг заметил что-то серебристое, присыпанное бетонной крошкой и осколками камня. Оно лежало там, между сломанными панелями, битым кирпичом, щебнем и арматурой.

Прекрасное серебристое лицо, совершенное тело – шедевр инженерной мысли… Однако теперь всё это было изломанным и покорёженным. Глаза больше не светились, а из расколотого черепа вывалились пучки обгоревших проводов и куски плат.

Да, это был Азимов. Рядом с ним валялась изогнутая в бараний рог снайперская винтовка. Видно, когда танк обстреливал левое крыло, ему не повезло оказаться рядом со взрывом.

Мне было искренне жаль эту железяку, даже больше, чем по-настоящему живого Глазастика, но времени на оказание последних почестей, к сожалению, не было. Быстрый взгляд и мысль вроде: «Покойся с миром» - всё, что я мог для него сделать.

Отношение к Азимову вообще было двояким. Если бы не он, я бы погиб после того, как меня подстрелили новокопы, и, в то же время, именно он отвёл меня сюда, как быка на заклание.

К чёрту. К чёрту все мысли до тех пор, пока не закончится бой и я не обнаружу, что мне каким-то невероятным чудом удалось уцелеть. Я уже морально приготовился спрыгнуть вниз, когда за моей спиной раздался ещё один взрыв.

- Дерьмо-о-о!!! – закричал я, когда взрывная волна обдала меня жаром и вышвырнула из здания. Меня изо всех сил шарахнуло о битый кирпич, по всему телу забарабанили куски камня, летевшие следом. Снова тот самый звук: я в ужасе обернулся, но только для того, чтобы увидеть, как на меня рушится центральное крыло.

Крик не помог, выставленные вперёд руки – тоже.

Реально выручило только забрало шлема, благодаря которому моё лицо осталось цело, и броня, смягчившая удар больно попадавших по телу обломков кирпича и арматуры. А вот конечностям повезло намного меньше – в ближайшем будущем из них могли бы получиться прекрасные отбивные. Я находился в чём-то вроде небольшого «кармана» - узкого углубления между двумя крупными кусками железобетона. Действуя исключительно на инстинктах и стремясь спасти хоть что-нибудь, я вжался в получившуюся траншею так, будто желал слиться с обломками.

Левую руку до локтя пронзила острая боль, которую тут же заглушила боевая программа. Я вскрикнул бы, если бы всё моё тело сейчас не получало порцию мощных тупых ударов.

В качестве финального аккорда меня окатило струёй ледяной воды.

Какое-то время я лежал, пытаясь прийти в себя и не захлебнуться. Выстрелы сместились в сторону здания – наверное, полицейские уже вплотную к нему подошли и готовились войти. Для Рутланда и Организации всё было кончено. Ещё пара минут – и конец.

Разумеется, если у Моргана не было плана, как предполагал я изначально.

С левой рукой можно было попрощаться – её придавило рухнувшей бетонной плитой, остальные конечности, несмотря на общую потрёпанность, функционировали более-менее нормально. От холодной воды я начал замерзать, по телу пробегала дрожь. Разум затуманился, мозг отказывался соображать.

Найдя щель между плитами, я выглянул наружу.

Точно как я и предполагал. Ещё один танк протаранил своего сгоревшего собрата и миновал «горлышко». Запереть полицейских не получилось – они бежали волна за волной, стреляя в сторону здания. Ещё один взрыв, плита, лежавшая надо мной, вздрогнула.

Новокопы вышли из моего поля зрения, танк остановился. Судя по звуку, бой кипел уже в оставшейся части здания, и он обещал быть недолгим. Это уже было не полноценное боестолкновение, а зачистка. Более-менее серьёзное сопротивление полиции мог оказать только Рутланд. Если он ещё был жив, разумеется.

Поток воды, льющийся на меня, закончился: то ли взрыв постарался, то ли просто больше не было воды в трубах, но дрожь не прекратилась. На этот раз её причиной была паника и отчаяние. В первые минуты после того, как меня зажало, я был занят более важными вещами – попытками прийти в себя, например. Сейчас же я полностью осознал своё положение. Безо всяких прикрас.

Я лежал, застрявший между плитами и облитый ледяной водой. Очень скоро новокопы начнут зачистку, и тогда меня обнаружат. Сопротивляться я не смогу. Чёрт побери, да я ничего не смогу, даже застрелиться. Пулемёт лежит рядом, но что с него толку, когда мои движения скованы? К тому же, даже если бы я и смог его взять, стрелять с одной руки из этой здоровой дуры – та ещё задачка. Явно не для избитого, замёрзшего и еле живого старого неудачника.

Ко всему прочему ещё и клаустрофобия обострилась: внезапно начало казаться, словно плита придавила меня ещё сильнее. Очень захотелось пошевелиться хоть как-нибудь, лёгкие сводило от недостатка воздуха, хотя я вполне мог дышать полной грудью. На меня будто нашло помутнение. Я понимал, что ни в коем случае нельзя шевелиться и привлекать к себе внимание, но, тем не менее, как мне казалось, шуршал на весь квартал, заглушая рычание танкового двигателя, и испытывал огромное желание закричать. Пусть придут копы, пусть они меня пристрелят, лишь бы не оставляли умирать тут от потери крови или переохлаждения. Интересно, что доконает меня быстрее?..

Лишь титаническое усилие воли помогло мне взять себя в руки. Серьёзно, почти всё полицейские-люди умели превозмогать: могли работать сутками без сна и еды, могли, если нужно, совершить невозможное, но все эти случаи меркли и бледнели в сравнении с тем, что только что сотворил я.

Спокойно. Я закрыл глаза и задышал ровно, чувствуя, как ноздри щекочет пыль. Полцарства за возможность почесать нос… Я молчу. Меня здесь нет. Железяки, проходите мимо, тут ничего нет. Совсем ничего.

Я ничего не вижу и не слышу. Не слышу того, что выстрелы уже прекратились. И особенно не слышу лягзающих металлических шагов. Шкрябающий звук стали по бетону никак не достигает моих ушей. Я просто кусок камня. Нет, даже не так, я пустота. Вакуум между обломков. И того, кто шагает ко мне, царапая битый кирпич и бетон железными ступнями, пустота не волнует.

Меня здесь нет… Меня здесь нет…

И у новокопов нет всяких хитрых датчиков. Нет ночного и тепловидения.

Они слепы и глухи.

А я – просто пустота.

Господи, помоги мне.

Кто-то спрыгнул сверху: я почувствовал, как земля вздрогнула оттого, что на неё рухнуло тяжёлое тело.

- Привет, железяка, – я вздрогнул, услышав этот голос.

Рутланд. Я не мог его видеть, поскольку был полностью засыпан строительным мусором, но он совершенно точно был где-то рядом. Разумеется, не стоял прямо на мне, но...

- Доброй ночи. Всё готово?

Так, наверное, мог бы говорить металлообрабатывающий станок. То ли создатели новокопов сэкономили на синтезаторах речи, то ли специально постарались сделать голоса своих творений как можно более устрашающими. Если второе, то у них получилось – слова, состоявшие полностью из лягза, скрежета, скрипа и стука, чертовски пугали. Хотя, кажется, я упустил главное. Говорящий новокоп – это явно что-то новое. Ни разу не слышал от этих металлических болванов никаких звуков, кроме тех, что они производили во время движения или стрельбы.

Я застыл, стараясь производить как можно меньше шума, даже дышать перестал и глазами не двигал. Липкий страх снова завязывал кишки в моём животе узлами.

- Конечно, готово, – раздражённо ответил Рутланд. - Иначе я бы здесь не стоял.

- Я хотел бы быть уверен в этом.

Мне показалось, или в «голосе» полицейского присутствовало нетерпение?

- Да-да. Сейчас, – где-то рядом я услышал хорошо различимый звук электрического разряда. Как раз с той стороны, где, по моим прикидкам, лежало тело Азимова. Наверное, это сработал его чип.

- Вот теперь точно всё.

- Отлично! – лязгнул новокоп. Его металлические ступни проскребли по бетону. Наверное, он поворачивался, осматриваясь. - Ну что ж, тогда прими мои поздравления. С вами было приятно работать, детектив. Вы точно не хотите остаться?

- Не-ет уж, – протянул Рутланд. - Спасибо. Я устал кошмарить ваших конкурентов и посылать на пулемёты всякое отродье. Контракт выполнен, и я хочу к тёплому морю, подальше от этой помойки.

- Что ж, понимаю, – в глотке новокопа что-то скрипело и стонало. - Тогда можете быть свободны. Гонорар уже на счёте.

- Да, я в курсе. Спасибо.

- Тогда всего доброго, детектив. Было приятно с вами работать, – безразличные интонации говорили о другом.