Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет! Это не так! Кого ты слушаешь? — голос его задрожал от нахлынувшего на него гнева.
Кэрол лишь невесело улыбнулась, собирая из шкафа его одежду, которую хотела забрать домой для стирки. Он подошел сзади и обвил руками ее талию.
— Что-что, а уж с тобой не соскучишься, вытаскивая из тюрьмы для тебя маньяков и потом сражаясь с ними за тебя, — с ласковой усмешкой сказал он ей на ухо. — Или спасая от тюрьмы тебя…
— Это было давно.
— Ну, так спасибо, что хоть передохнуть немного дала! Зато теперь я готов к новым подвигам во имя любви! — он развернул ее лицом к себе. — Я снова буду бороться за то, чтобы быть с тобой… и думаю, на этот раз мне придется намного тяжелее. Но ведь мы справимся, да, Кэрол? Со всем справимся?
Она снова смягчилась и, подняв руку, погладила его по щеке.
— Справимся, Джек. Иначе и быть не может.
— Тогда поцелуй меня.
Положив ладонь ему на затылок, Кэрол мягко наклонила его голову и с любовью поцеловала в губы. С искренней любовью, но теперь очень горькой. Интересно, он чувствует, что ее любовь так изменилась? Что нет в ней прежней радости и счастья, и никогда больше не будет?
Они вместе разобрали сумку, разложили в шкафу вещи, а те, что были, небрежно уложили в сумку. Пока Джек распечатывал новый одеколон, Кэрол открыла тумбочку, чтобы положить туда блок сигарет.
— Не надо! — вдруг воскликнул Джек, подскочив к ней. — Я сам положу!
Кэрол не повернулась к нему, спокойно смотрела несколько секунд на газеты, лежащие на полочке, потом, как и собиралась, положила коробку с сигаретами прямо поверх газет и выпрямилась.
— Не беспокойся, Джек, я уже читала.
— Читала? — лицо его скривилось в какой-то виноватой кислой гримасе. — Я не хотел, чтобы ты увидела эти статьи… эту грязь. Не обращай внимания, милая. Обо мне они и не такое писали… Надо быть выше.
— Я же говорю, Джек, не беспокойся, — холодно сказала Кэрол. — Я привыкла.
То, с каким смирением и обреченностью она это произнесла, повергло Джека в тихое бешенство. Лицо его приняло жестокое и, вместе с тем, болезненное выражение.
— Я… я их всех порву! Издательства, которые выпустили номера с этим дерьмом, этих чертовых писак-журналистов! Я обещаю тебе! — прорычал он.
— Зачем, Джек? Какой от этого толк? Они просто делают свою работу, — равнодушно возразила Кэрол.
— Пусть делают, но не за счет моей семьи! А если это прочитает Рик? Мне даже подумать об этом страшно! Я не позволю… я не стерплю… Я игнорировал, когда эта чертова пресса всегда и везде за мной ползала, как шавка, покусывая за пятки, но я не позволю трогать тебя… и Рика! Они перегнули палку, они разозлили меня, очень разозлили. Я переверну весь этот журналистский вертеп с ног на голову, и пусть об этом узнает весь мир, чтобы никто больше не посмел трогать меня и мою семью!
Кэрол взглянула на него. Он стоял, сложив руки на груди, вызывающе распрямив плечи, и глаза его горели недобрым огнем. Да, он разозлился. И, похоже, теперь многим не поздоровится.
— Просто нужно было выбрать себе другую жену, прошлого которой тебе не нужно было бы скрывать и стыдиться, а потом наказывать кого-то за то, что о ней написали!
— Я не стыжусь, не смей так говорить! — Джек побагровел, и взгляд его стал еще более страшным. — Они написали столько всякого вздора и чуши…
— Но там есть и правда, разве нет? Искаженная, но правда. Тебя так разозлило то, что все узнали о том, какая у тебя жена? Дочь шлюхи и убийцы-психопатки, выросшая в притоне, невинность которой продана за сто баксов…
— Замолчи! — Джек подскочил к ней и грубо схватил за руку. — Сейчас же замолчи!
— Но ведь это еще не все, это — только начало моей веселенькой истории… — она прервалась, когда он рванул ее к себе и стиснул в объятиях.
— Хватит. Не надо, — простонал он. — Не надо, моя хорошая. Нет в этой статье ни слова правды о тебе. О том, какая ты есть на самом деле. Люди, они же как свиньи, они жаждут грязи, они зарываются в нее и не хотят видеть ничего другого. Если бы они написали правду, то, что ты — самая лучшая в мире женщина, никто бы не стал это читать, это не интересно, понимаешь? Вот если облить все грязью и кровью — тогда да, все сразу же сбегутся и в восторге будут в этом плескаться, как свиньи…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Странный ты, Джек. Наверное, я никогда так и не пойму, почему и зачем ты женился на мне, — тихо сказала Кэрол, прижатая к его груди. — Где была твоя умная и расчетливая голова, а?
— Она всегда при мне, — улыбнулся он. — Моя женитьба на тебе — это мой самый искренний и самый правильный поступок за всю мою жизнь.
Она подняла к нему немного удивленное лицо.
— И что, ты все еще хочешь, чтобы я и дальше была твоей женой, теперь, когда все считают, что я потомственная шлюха и маньячка-психопатка?
Он вдруг засмеялся и стал гладить ее щеку пальцами, смотря с такой любовью, что Кэрол почувствовала, как на мгновенье снова в нее поверила.
— Я обожаю маньяков, разве ты не знала?
— И шлюх?
— А кто шлюха?
— А кто маньяк?
Они вместе рассмеялись, и Джек, приподняв ее над полом, закружился на месте. Кэрол зажмурилась и прижалась к его губам, но он все равно не остановился, хохоча сквозь поцелуй.
Резко и громко захлопнувшаяся дверь заставила их вздрогнуть от неожиданности. Прервав радостное кружение и сладкий поцелуй, они одновременно повернули головы к двери и замерли. Перед ними стояла Даяна.
— Привет! — ее нервная улыбка походила на оскал или гримасу ярости, а глаза метали молнии, которыми она как будто хотела обратить в пепел их обоих. — По какому поводу такой смех, что по всей больнице слышно? Поделитесь, я тоже хочу посмеяться.
Джек медленно опустил Кэрол на пол, но не выпустил из объятий, наоборот, прижал к себе еще плотнее, тяжело задышав. Но она вдруг решительно отстранилась от него сама. Джек увидел, как сразу изменилась она в лице, побледнела, напряглась, как плотно сжались ее губы, пытаясь сохранить неподвижность и не скривиться от боли.
Даяна тоже это заметила и сразу приободрилась. На лице ее засияла нежная улыбка, когда она перевела взгляд на Джека.
— Как ты, милый? Рада, что тебе уже лучше.
Он хотел что-то резко ответить, но вместо этого у него вырвалось отчаянное:
— Кэрол!
Он рванулся к ней и хотел схватить за руку, когда она бросилась к двери, но Кэрол ловко увернулась и, задев плечом вызывающе не посторонившуюся с ее пути подругу, выскочила из палаты. Она не видела, как спустя мгновенье Даяна была отброшена от двери с такой силой, что ударилась о стену, а Джек вылетел в коридор, не слыша, как его окликнула Даяна, пытаясь остановить.
Догнав Кэрол, он схватил ее за руку и повернул к себе.
— Не уходи, не надо! Пойдем назад, в палату. Я ее не звал… я вышвырну ее, я…
— Джек, люди смотрят. Не забывай, теперь всем известно о вашей трогательной и печальной любви! И я не пойду туда, я не собираюсь быть помимо всего еще и посмешищем для тех, кто все это видит! Сам с ней разбирайся, а я не хочу, чтобы завтра написали о том, что я, маньячка и психопатка, бросалась на твою возлюбленную!
Джек медленно отпустил ее руку, бледный и расстроенный.
— Хорошо, как скажешь. Но я обещаю, что я…
Она развернулась и ушла, не став его слушать.
Джек стоял неподвижно и смотрел на нее, пока она не скрылась за углом, потом, заметив, что на него смотрят любопытные пациенты, резко развернулся и пошел назад. Бледное лицо его начало темнеть…
Даяна отважно ждала его возвращения, подавляя нервную дрожь в теле и чувство страха, который она испытывала перед ним.
Джек вошел в палату и, закрыв дверь, прижался к ней спиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Даяна перепуганными умоляющими глазами встретила его тяжелый взгляд. Она молчала, проглотив от страха язык, и только смотрела на него сквозь пелену слез, которые, вырвавшись, побежали по ее лицу. А Джек подумал о том, что, должно быть, сейчас плачет Кэрол.
— Пришла, чтобы убедиться в том, что у тебя ничего не получилось, девочка? — тихо проговорил он, и от его голоса девушка вся сжалась от ужаса. — Кому ты подножку поставила, сама хоть понимаешь, дрянь? Решила распорядиться моей жизнью, мною? А о своей жизни ты подумала?
