Кровавый след на песке - Росс Макдональд

— Когда вы пытались принимать сонные таблетки?

— О, очень давно, когда отец заставил меня выйти замуж за Саймона. Я любила тогда другого мужчину.

— Кларенса?

— Он был единственным, кого я когда-либо любила. Клар был так ласков со мной.

Стена тумана закрыла черту пенящейся воды и приблизилась к нам вплотную. Прибой шумел в тумане, как разозлившийся посетитель. Я не знал, что мне делать — смеяться или плакать. Я посмотрел на ее лицо, которое близко склонилось ко мне — бледный призрак с двумя большими темными глазницами, отнюдь немолодое, но в туманную ночь оно больше чем когда бы то ни было выглядело лицом ребенка, а не женщины. Заблудившийся ребенок, который заблудился и погиб, пытаясь найти дорогу.

Голова Изабель легла на мое плечо.

— Я запуталась, — устало сказала она. — Весь день пыталась найти в себе мужество броситься в воду. Что мне делать? Я не могу вечно оставаться в комнате.

— Самоубийство, согласно религии, грех.

— Я совершала более тяжкие грехи.

Теперь туман окутал нас со всех сторон, и мы оказались в среде, состоявшей из воздуха, воды и холода, пропитанного запахом рыбы. Наш мир превращался в преддверие ада, где можно было говорить что хочешь. Изабель Графф сказала:

— Я совершила самый тяжкий грех. Они были вместе на свету, а я находилась в темноте. Затем свет резанул мне глаза, как осколок стекла, но я видела, куда надо стрелять. Я выстрелила ей в пах, и она умерла.

— Это произошло в вашей кабинке?

Она слабо кивнула. Я скорее почувствовал этот кивок, нежели увидел его.

— Я застала ее там с Саймоном. Она доползла сюда и здесь, на пляже, умерла. Нахлынули волны и унесли ее. Я бы хотела, чтобы они унесли и меня.

— Что случилось с Саймоном в ту ночь?

— Ничего. Он убежал. Чтобы делать то же самое на следующий день, потом опять и опять. Он пришел в ужас, когда я вышла из своей кабины с пистолетом в руке. Именно его я и хотела застрелить, но он улизнул в дверь.

— Где вы взяли пистолет?

— Это был пистолет Саймона. Он хранил его в закрывавшемся на ключ ящике. Он сам научил меня из него стрелять, на этом самом пляже. — Она дрожала под моей рукой, обнимавшей ее. — Что вы думаете обо мне теперь?

Мне не пришлось ей отвечать. Где-то над нашими головами раздался голос, зовущий настойчиво: «Изабель! Изабель!»

— Как это? Не позволяйте им захватить меня. — Она повернулась и сжала мою руку. Ее руки были холодны, как лед.

Голос, шаги и свет фонаря спускались одновременно по бетонным ступенькам. Я встал и пошел им навстречу. В тумане показалась неясная фигура. Это был Графф. Лучом фонарика он шарил по пляжу. Длинное, тонкое дуло пистолета торчало из другой его руки. Но я уже взял наизготовку свой револьвер.

— Графф, вы — на мушке. Бросьте оружие прямо перед собой.

Его пистолет мягко шлепнулся в песок. Я нагнулся и поднял его. Это был немецкий «вальтер» старой модели 22-го калибра со сделанной по заказу рукояткой, которая была слишком маленькой для моей руки. Пистолет был заряжен. Он мог легко выстрелить, я поставил на предохранитель и сунул пистолет под пояс.

— Фонарь тоже отдайте мне.

Он подал мне фонарь. Я осветил его и на мгновение застал выражение его лица врасплох: рот скривился, в глазах таился испуг.

— Я слышал голос жены. Где она?

Я направил луч света вдоль пляжа. Изабель Графф кинулась бежать. Перед ней в сером тумане дергалась черная огромная тень. Как будто ее увлекала вперед фурия, превратившая ее в пигмея, мучившая и передразнивавшая ее движения.

Графф опять громко позвал и побежал за ней. Я последовал за ними, увидел, как она упала, поднялась и упала опять. Графф помог ей встать. Они повернули ко мне, шли медленно и неуклюже. Она едва волочила ноги, опустив голову, избегая света. Рука Граффа, обнимавшая ее за талию, подталкивала вперед.

Я вынул из-за пояса пистолет и показал ей.

— Это то самое оружие, из которого вы стреляли в Габриэль Торрес?

Она посмотрела на пистолет и молча кивнула головой.

— Нет, — возразил Графф. — Не признавай ничего, Изабель.

— Она уже призналась, — заметил я.

— Моя жена невменяема. Ее признание не является достоверным свидетельством.

— Пистолет является таким свидетельством. Баллистический отдел шерифа сравнит соответствующие пули. Пистолет и пули станут надежной уликой. Где вы достали этот пистолет, Графф?

— Карл Вальтер сделал его специально для меня в Германии, много лет назад.

— Я говорю о последних двадцати четырех часах. Где вы его взяли на этот раз?

Он ответил осторожно:

— Он непрерывно находится у меня вот уже двадцать лет с лишним.

— Черта с два! Вчера ночью он был у Штерна, перед тем как его убили. Не сами ли вы его прикончили из-за этого пистолета?

— Это нелепо.

— Значит, вы организовали его убийство?

— Я этого не делал.

— Кто-то убил Штерна, чтобы завладеть этим оружием. Вам должно быть известно, кто это сделал, и следовало сказать мне об этом. Теперь все откроется. Даже ваши кучи денег не помогут.

— Вы хотите от меня денег? Я могу дать вам сколько угодно, — в его голосе послышалось презрение ко мне и, возможно, к себе самому.

— Не продаюсь, я не Марфельд, — яростно ответил я ему. — Ваш главный холуй пытался купить меня. Он находится теперь в тюрьме Вегаса, и ему предстоит объяснить происхождение трупа.

— Я об этом знаю, — возразил Графф. — Но я предлагаю вам очень крупную сумму. Сто тысяч долларов наличными. Сегодня же. Сейчас.

— Где вы достанете сейчас такую сумму наличными?

— У Кларенса Бассета. Они лежат у него в кабинете в сейфе. Я передал ему сегодня вечером именно такую сумму. Такую цену он установил за этот пистолет. Берите эти деньги, они ваши.

Глава 32

В кабинете Бассета света не было. Я постучал так сильно, что ушиб суставы. Он показался в дверях в рубашке с короткими рукавами. Лицо было покрыто пятнами, под глазами синяки. Он выглядел как прокаженный и, казалось, еле узнал меня.

— Арчер? Что случилось, дружище?

— Случилось что-то с вами, Кларенс.

— О, я надеюсь, что это не так. — Он заметил за моей спиной супружескую пару и выразил притворную радость: — Вы ее нашли, мистер Графф? Я так рад.

— Что вы говорите! — угрюмо-иронично произнес Графф. — Изабель во всем призналась этому человеку. Верните мне мои деньги.

Выражение лица Бассета стало на глазах меняться. Рот расплылся в какой-то лошадиной улыбке, открывшей десны.

— Как мне это понимать? Я возвращаю деньги, и мы забудем обо всем? Не будем больше об этом говорить?

— Об этом нам придется сказать еще очень много. Верните мне деньги, Кларенс.

Бассет стоял в дверях, напряженный, закрывая вход. Варианты возможных его действий блеснули в его бледно-голубых глазах и пропали.

— Деньги не здесь.

— Откройте сейф, мы посмотрим сами.

— У вас нет ордера на обыск.

— Мне он не нужен. Вы будете покладистым. Правда?

Он поднял руку, ущипнул свою шею над воротничком наглухо застегнутой рубашки, оттянув обвислую кожу.

— Это для меня большая неожиданность. Если хотите знать, я готов с вами сотрудничать. Мне нечего скрывать.

Он резко повернулся, прошел в другой конец комнаты и снял со стены фотографию трех ныряльщиков. За снимком находилась вмонтированная дверца сейфа. Я навел на Бассета пистолет, когда он крутил яркую хромированную рукоятку. Пистолет, из которого он убил Леонарда, возможно, находился на морском дне, но в сейфе мог оказаться еще один. Впрочем, в сейфе лежали только деньги — пачки купюр в коричневой банковской упаковке.

— Берите их, — сказал Графф. — Они ваши.

— Это лишь превратит меня в подонка. К тому же я не смогу оплатить налоги с такой суммы.

— Вы шутите. Вы не можете не желать денег. Вы ведь работаете ради денег, не так ли?

— Деньги мне очень нужны, — ответил я. — Но не эти. Они предназначены не для меня, и я был бы привязан к ним. Ваши деньги потребовали бы от меня каких-то обязательств, и мне пришлось бы заниматься вашими грязными делами. Сидеть на крышке с этим дерьмом, как делает Марфельд, пока это все не сгниет.

— Но эти деньги нетрудно скрыть, — заметил Графф.

Он обратил свой ядовитый взгляд на Кларенса Бассета. Бассет стоял, прижавшись к стене. Смертельный ужас истерзал его и побуждал к действию. Он выбил пистолет из моей руки, пригнулся и схватил его за дуло. Я перехватил у него оружие, пока он не успел вцепиться в рукоятку. Поднял Бассета за шиворот с пола и усадил на стул, стоявший возле стола.

Изабель Графф тяжело опустилась на стул рядом. — Голову она откинула назад, и ее нечесаные волосы струились по спинке стула, как ручейки черной нефти. Бассет старался не смотреть на нее. Он сидел, согнувшись и отклонившись в сторону от нее, дрожал и тяжело дышал.

— Я не сделал ничего такого, чего бы мог стыдиться. Я лишь прикрывал старого друга от последствий за ее деяния. Ее муж счел возможным вознаградить меня.