Загадка песков - Эрскин Чайлдерс

Это то, что касается самостоятельных изысканий.

С другой стороны, для применения второго способа открылись теперь все дороги. Дэвис не страшился более запутанной ситуации на Нордернее, а фортуна передала нам в руки новое мощное оружие против Долльмана. Насколько мощное, оставалось только гадать, потому как мы увидели только маленький проблеск из прошлого негодяя и его подоплека отношений с британским правительством оставалась загадкой для нас. Но мы теперь знали, кто он такой. Если воспользоваться с умом этим знанием, то неужели нельзя выжать из него остальное? Надо соблюдать осторожность, конечно, и подстраиваться под его поведение, а тем временем готовить удар и поставить на него все. Таков примерно был план, который мы наметили тем вечером.

Позже, ворочаясь без сна в койке, я все думал о той неприметной книжице. Встав, я зажег свечу и раскрыл томик. В предисловии сообщалось, что сей труд написан в ходе двухмесячного отпуска с военно-морской службы, и выражалась надежда, что он принесет пользу яхтсменам-любителям. Стиль был лишен красивостей, но отличался емкостью и лаконизмом. В нем не угадывалось и следа авторской индивидуальности, если не считать сдержанного вдохновения, с которым описывались банки и отмели. Это напомнило мне Дэвиса. В остальном же я нашел книгу скучной, и, если честно, чтение ее и навеяло на меня сон.

Глава XXI

Вслепую на Меммерт

– Вот и он, – объявил Дэвис.

В девять часов утра следующего дня, двадцать второго октября, мы стояли на палубе, поджидая пароход из Норддайха. Погода не изменилась – пронзительный холод, высокий барометр и лишь едва заметное шевеление воздуха, но утро выдалось на удивление ясным, если не считать пары завитков дымки, поднимающейся из моря, и далекой полосы непроницаемого тумана, затянувшего северную часть горизонта. Гавань лежала перед нами как на ладони, и вид у нее был вполне цивильный: акваторию образовывали два длинных, по полмили, пирса, уходящих от берега до самого рейда (называемого Рифф-Гат), где стояла наша яхта. Человек неосведомленный мог счесть акваторию просторной и глубокой, но то, разумеется, была иллюзия, существующая только при высокой воде. Дэвис знал, что в отлив она на три четверти состоит из ила и на одну четвертую из канала, прорытого вдоль западного пирса. В этой стороне ошвартовались пара буксиров, земснаряд и паром с разведенными парами, тогда как в противоположной наблюдалось скопление галиотов. За ними стояло еще одно судно, постройкой тоже галиот, но нарядное и сияющее среди них, как королева по сравнению со шлюхами. В лучах восходящего солнца его лакированные борта и рангоут горели оранжевым оттенком. Это, так же как белизна парусных чехлов и блеск медных и бронзовых частей, говорило о его принадлежности к классу яхт. Я уже рассмотрел корабль в бинокль и прочитал на корме название: «Медуза». Двое матросов драили на нем палубу – слышались плеск воды и стук швабр.

– Они тоже могут нас видеть, – проговорил Дэвис.

Если на то пошло, нас мог видеть кто угодно, и прежде всего пассажиры подходящего парохода – мы ведь стояли так близко к пирсу, насколько позволяла безопасность, как раз напротив места, куда собирался причалить корабль. Последнее мы определили по приготовленному трапу и группе матросов.

Пакетбот, немногим крупнее большого буксира, приближался с юга.

– Не забывай, мы вроде как не знаем, что Долльман приезжает, – напомнил я. – Давай сойдем вниз.

Помимо светового люка в выступающей над уровнем палубы крыше нашей каюты имелись небольшие продолговатые иллюминаторы. Мы начисто протерли те, что шли по левой стороне, и приникли к ним, встав на колени на софу.

Пароход стал отрабатывать колесами назад, подняв волну, заставившую нас накрениться до самых шпигатов. Пассажиров на борту было совсем мало, и пока пакетбот подходил к пирсу, все они, до единого, пялились на «Дульчибеллу». На передней палубе наблюдались несколько торговок с корзинами, почтальон и тощий, как жердь, юнец, похожий на портье из отеля. На корме рядом друг с другом стояли двое мужчин в ольстерах[82] и фетровых шляпах.

– Вот он! – воскликнул Дэвис сдавленно. – Который повыше.

Но как раз в этот момент высокий резко развернулся и скрылся за рубкой, оставив у меня лишь мимолетное впечатление о седой бороде и высоком загорелом лбе, выглядывающем из-за облака сигарного дыма. Меня его исчезновение расстроило мало – так заинтересовал меня тот, что пониже, который остался у поручней и задумчиво разглядывал «Дульчибеллу» через пенсне в золотой оправе. Мужчина был пожилой, с лицом желтоватого оттенка, худощавый, с кустистыми бровями, густыми усами и угольно-черным клинышком бороды. Самой приметной чертой являлся нос – широкий, приплюснутый, почти неприметно переходящий в морщинистые щеки. Слегка клювовидный, он опускался к гигантских размеров сигаре, дымящийся кончик которой был направлен на нас, напоминая только что выстрелившее ружье. Этот человек выглядел хитрым, как сатана, и, казалось, ухмылялся про себя.

– Кто это? – шепнул я Дэвису.

Необходимости разговаривать шепотом не было, но инстинкт оказался сильнее.

– Понятия не имею, – отозвался тот. – Ого! Пакетбот отваливает, а они не сошли!

С корабля на берег было переброшено несколько тюков и мешков с почтой; тощий портье и две торговки воспользовались сходней, которую теперь втягивали назад, и теперь стояли на причале. Мне сдается, что один или два пассажира успели подняться, не замеченные нами, на борт, но тут в последний момент какой-то мужчина прыгнул на бак отходящего судна.

– Гримм! – вырвалось у нас обоих одновременно.

Пароход пронзительно свистнул, сдал задним ходом на рейд и пошел. Пирс вскоре скрыл его, но столб дыма указывал, что судно держит курс в Северное море.

– Что бы это значило? – спросил я.

– Наверное, здесь есть другой причал, ближе к городу, – ответил мой товарищ. – Пойдем-ка на берег, заберем твою почту.

Тем утром мы не пожалели времени на свой туалет, и когда уселись в ялик и погребли к пирсу, то немного даже смущались друг друга и своих отутюженных синих костюмов, белых воротничков и начищенных ботинок. В первый раз за два года я видел Дэвиса в чем-то похожем на приличную одежду. Модный водный курорт, пусть даже и в мертвый сезон, требует к себе уважения, а кроме того, мы ведь собирались нанести дружеский визит.

Привязав ялик к металлической лестнице, мы поднялись на пирс и наткнулись на вчерашнего инквизитора, который покуривал, расположившись в дверях каморки с табличкой «Начальник порта». После обмена любезностями мы осторожно навели справки про пароход. Ответ гласил, что сегодня суббота, и, следовательно, пакетбот следует до Юста. Не нужен ли нам удобный отель? Если да, то гостиница «Фир Яресцайтен»[83] еще работает.

– Клянусь Юпитером, Юст! – воскликнул Дэвис, когда мы пошли дальше. – Что понадобилось этой троице на Юсте?

– Думаю, это предельно ясно – они направляются на Меммерт.

Дэвис кивнул, и оба мы устремили полный интереса взор на запад, в направлении соломенного цвета полоски на горизонте.

– Как думаешь, это какая-то встреча? – спросил мой друг.

– Похоже на то. Мы наверняка обнаружим где-то здесь «Корморан», задержанный противными ветрами.

И вскоре мы его нашли. Он стоял крайним в ряду галиотов в дальней стороне гавани. Двое парней, чьи лица были нам хорошо знакомы, сидели на люке и штопали парус.

Залитый солнцем, но пустой город напоминал погибшую бабочку, на которую живительные лучи пролились уже слишком поздно. Мы миновали несколько общественных садов, посреди которых возвышалось помпезное здание казино, в портиках которого виднелись составленные в кучу столы и стулья; прошли мимо ряда ларьков и кафешек, потом мимо больших гостиниц с белыми стенами и забитыми досками окнами, базарчиков и лавок. На всем этом запустении лежала печать вульгарной фривольности. Наконец добрались мы и до почтовой конторы, еще хотя бы выказывающей признаки жизни. Я получил целую пачку писем и прикупил местное расписание, из коего уяснил, что пароход совершает ежедневные рейсы на Боркум через Нордерней, а три раза в неделю заходит на Юст (при благоприятных погодных условиях). По пути назад он будет на Нордерней в семь тридцать вечера. Затем я спросил про дорогу до «Фир Яресцайтен».

– Что бы ни гласили твои принципы, Дэвис, – сказал я, – но сегодня мы отведаем лучший завтрак, который можно купить за деньги! У нас еще целый день впереди.

Отель «Фир Яресцайтен» располагался на эспланаде, обращенной к северному берегу острова. Подтверждая название, освещенный рекламный щит гласил: «Все условия для зимних посетителей; особый уход за больными» и т. д. Здесь, в ресторане с большими стеклянными окнами, наслаждаясь видом безмятежного голубого моря, мы поглотили воистину королевский завтрак, отпустили официанта и, наслаждаясь длинными благоуханными гаванскими сигарами, принялись неспешно изучать мою почту.