Истории психотерапии - Алексей Сергеевич Вилков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван принимал ограниченность психиатрических знаний и отказался от идеи досконально понять внутренние переживания страждущих. Почему кто-то выздоравливает в один присест, а кто-то мучается годами или совершенно не проявляет мотивации? Почему одни упорно раскапывают щемящие конфликты без облегчения, а другие моментально схватывают инсайты? Упрямая статистика не поддается научному объяснению. Уповать на забавы бессознательного – все равно, что доказывать непознанные законы вселенной. При этом Майкин не был ни слохастом, ни агностиком, не имел ни малейшей доли радикализма и солипсизма, привыкнув доверять интуиции и накопленному багажу знаний. Майкин критично относился к доказательной психотерапии, основывающейся на известном постулате о личности как наборе поведенческих качеств и шаблонов мышления – утомительный спор наподобие главенства яйца или курицы.
Иван попал в психотерапию стихийно, всерьез рассуждая о кардиохирургии. Высокий, атлетичный брюнет с длинными руками, тонкими изящными пальцами и заостренным носом словно был создан, чтобы чинить сердца на операционном столе. Смуглая кожа и спортивное телосложение создавали брутальную внешность, если бы не широкие очки с закругленными линзами. В медицинской академии Иван посещал хирургический кружок, подрабатывал санитаром и просился на плановые и экстренные операции, чтобы поглядеть на мастерство эскулапов. Однажды после тяжелых учебных нагрузок он вдруг почувствовал, как шалит собственное сердечко, обнажив признаки «прединфарктного» состояния. На третьем курсе студенты-медики переносят на себя любые симптомы по мере изучения клинических дисциплин. Не успев углубиться в пропедевтику внутренних болезней, Иван ощутил все прелести вегетативного приступа и панической атаки. Ошеломленные родители вызвали скорую помощь. Врач осмотрел «умирающего» Ивана и назначил сильный транквилизатор, посоветовав хорошенько выспаться, и пожелал удачи, узнав, что попал в гости к будущему сподвижнику.
После пережитого инцидента для профилактики Иван освоил навыки расслабления и научился более полноценно отдыхать. Успеваемость снизилась, зато он меньше волновался, сдавая экзаменационные дисциплины. На плановом обследовании перед летней производственной практикой врачи обнаружили незначительные нарушения сердечного ритма, предупредив, что ему противопоказаны перегрузки. Для хирургии нужно крепкое здоровье и стальные нервы. Услышав печальный вердикт, Иван засомневался в выборе специальности, вспоминая опустошенных после дежурств докторов с накопленной хромотой и тусклыми лицами с синяками. Хирурги баловались разбавленным спиртом и выглядели удручающе, будто находились в затяжной депрессии. Так романтика благородного ремесла растворилась в пессимистичных буднях.
На старших курсах Иван увлекся офтальмологией, и только на цикле психиатрии по-настоящему влюбился в неведомую область, и для полноты знаний поступил на второе высшее в гуманитарный институт изучать психологию. Интернатуру он проходил в «Клинике неврозов», отмечая необъятный поток пациентов, не осознающих влияние эмоций и перенесенных невзгод на развитие заболевания.
Получив заветный сертификат, молодой доктор устроился участковым врачом в психоневрологический диспансер в ближайшем к дому районе, добирался до работы пешком, слушая аудиокниги и дописывая амбулаторные карты. Защитив диплом психолога, параллельно открыл прием по выходным в кризисном центре на Невском проспекте, развивая частные консультации без семимильных планов.
В студенческой среде Иван любил раздавать советы, имел репутацию мастера по улаживанию конфликтов и логически объяснял ошибки мышления сверстникам. В семье активно вмешивался в дела взрослых, блестяще доказывая свое мнение, и мечтал походить на прадеда, армейского лекаря Первой мировой войны, спасавшего раненых солдат из окопов и блиндажей, и лично знавшего Чехова. Прадед отличался крепостью характера и потрясающей силой воли. В родовом гнезде сохранилась его фотография в парадном мундире с имперскими орденами. После окончания службы он переехал в Крым, влюбившись в медицинскую сестру госпиталя. В годы революции воевал на стороне Белых и погиб со скальпелем в руке, оперируя офицера, борясь с кровопотерей после разрыва пушечного снаряда, оставив жену, троих детей и двух братьев, сражавшихся в рядах Красной армии. Отец приводил прадеда как образец подражания и отмечал внешнее сходство с правнуком, желая, чтоб отличительные свойства знаменитого предка перешли по наследству сыну. Однако, качества прадеда Иван в себе не наблюдал, негативно относился к воинской обязанности, отправившись в запас после военной кафедры.
Становление личности проходило в череде взлетов и падений, страстных влюбленностей и надломов. Друзья называли его неисправимым ловеласом и спрашивали, как поступать в пикантных ситуациях, как правильно подкатить к девушке, чтобы не получить отказ, зная, что Иван прочитал уйму пособий по психологии общения и посещал тренинги пикапа.
Словно запретный плод его влекла тема межличностных отношений, в чем он хотел добиться совершенства и понять, чего на самом деле хотят женщины, до конца не разобравшись в мужских желаниях. После экзамена по психиатрии Иван имел дерзость консультировать впечатлительных студенток и астенизированных ботаников, обучая снимать стресс, заставляя пить витамины и заниматься спортом, объясняя сущность неврозов.
Помогая другим, Иван тяготился внутренними противоречиями. Кризисы смысла жизни и предназначения преследовали каждую пятилетку, когда он метался из стороны в сторону, перебирая повторяющиеся промахи. К шестому курсу собрал группу благодарных учеников, научив их справляться с приступами беспокойства и меньше паниковать по учебе. От осознания своей значимости Иван напыщенно улыбался, когда поклонницы называли его Гудвином в белом халате, но, несмотря на достигнутые высоты, не обзавелся манией величия, так как не обходилось без просчетов и провалов. Как-то раз он недооценил выраженность депрессии у плаксивой студентки, пытаясь силой слова вернуть ее в нормальное состояние, а вечером она выпила пачку снотворного и попала в реанимацию. Иван чувствовал себя виноватым, клялся больше не изображать ходячую энциклопедию и посещал девушку в больнице, не замечая, что таким образом тоже оказывает психотерапевтическую поддержку. Выписавшись из стационара, пациентка выбралась из депрессии под контролем настоящего психиатра. Иван поклялся быть бдительным и не вмешиваться в те области, где пока не особо смыслит. Испытывая угрызения совести, он записался на прием к доктору. Добродушный психиатр проявил всестороннее одобрение, воздержавшись от критики, убедив, что спрогнозировать суицидальную попытку не в силах даже опытный клиницист.
На семейных посиделках родители в недоумении спрашивали:
– Зачем тебе становиться психотерапевтом?
– Это безумно интересно! И я хочу помогать людям.
– Все врачи помогают людям! А причем тут психиатрия?
– Хочу понять себя, заглянуть в бессознательное, как бы запутанно это для вас не звучало!
– Куда заглянуть? Одумайся! Что ты несешь?!
Родственники также не одобрили выбор племянника. Несгибаемое противостояние не привело к принятию. Истинный врач ассоциируется с фонендоскопом, а ментальная область – стигматизирована. Иван горячо объяснял отличие психотерапии от психиатрии и психологии. С десятого
