Оазис грез - Филип Шелби

– Теперь, когда вы здесь окончательно освоились, надеюсь, мы будем видеть вас чаще, – тактично заметил Луис.

– И если я смогу чем-то помочь вам или Арманду, пожалуйста, скажите мне об этом, – добавил Пьер.

Катя продолжала подкладывать себе «Розарий», а к столу подошли несколько мужчин, которые кратко побеседовали с Луисом. Все они были в дорогих одеждах, держали себя очень уверенно.

Катя почувствовала в них привычку к власти.

– Кто они такие? – шепнула она в удобный момент Пьеру.

– Ах… ну, Джасмин при сложившихся обстоятельствах не сказала бы вам об этом. Видите ли, я хочу сказать, что Луис баллотируется в президенты Ливана. Эти мужчины – очень богатые, очень влиятельные – относятся к числу основных его сторонников. У Луиса большая поддержка по всей стране.

Катю охватило волнение. Когда она украдкой опять взглянула на Луиса, то обнаружила, что смотрит на него совсем другими глазами. Он уже не казался ей таким холеным, несколько чрезмерно смазливым мужем, который бледнел в сравнении с зажигательной личностью Джасмин. Хотя мужчины, подходившие к Луису, все были старше его, они оказывали ему знаки большого уважения, задавали ему вопросы и, не перебивая, слушали, что он им говорил. Что же касается Луиса, то его черты утратили вялость. Он представлялся теперь ей живым, энергичным, полностью контролировавшим свои поступки. На Катю произвело впечатление то, что она увидела, и она поделилась своими наблюдениями с Пьером.

– Луис сочтет за большое удовольствие побеседовать с вами, – отозвался Пьер. – Может быть, когда ваши дела прояснятся. Он восторгается американской политикой, особенно политикой покойного президента Кеннеди. Кто знает? Может быть, вы дадите ему какой-то совет… Вы же юрист.

Катя засмеялась:

– Думаю, что у Луиса отлично получается и без моей помощи.

Катя заканчивала свой ужин, а Пьер болтал. Но когда мимо прошла красивая девушка с приклеившимися к ней молодыми жеребцами с каждой стороны, добродушное настроение Пьера сразу пропало.

– Пьер, меня это не касается, – мягко произнесла Катя. – Но если вам надо кого-то увидеть…

Пьер сильно покраснел:

– Виноват. Мне надо было представить вас. Это – Клео. Она и я… то есть мы… мы с ней живем вместе.

– Вот и прекрасно! – искренне воскликнула Катя. – Да… вполне может быть.

В этот момент Катя увидела в глазах Пьера боль подозрений, агонию предательства, которая все еще не прошла, но которая несомненно пройдет. Катя сердцем потянулась к нему. Разве она сможет когда-нибудь забыть то утро, когда Тед вернулся домой, принеся с собой запахи другой женщины?

– Прошу прощения, Катя, – извинился Пьер, нарушая воцарившуюся тишину.

Катя смотрела, как он уходит, очень надеясь на то, что Пьеру повезет больше, чем ей самой.

– Должен перед вами извиниться, – произнес Луис, скользя по подушкам поближе к ней. – Я был ужасно невнимателен к вам. – Луис внимательно посмотрел на Катю. – Господи, да у вас такой вид, как будто вы увидели привидение!

Катя сумела улыбнуться:

– Просто бесененка, – но она тут же изменила тему: – Пьер сообщил мне, что вы кандидат в президенты. Новость просто захватывающая.

– Она не содержит ничего иного, кроме тяжелого труда, – скромно возразил Луис. – Но, в общем, вы правы, в Ливане можно сделать очень многое.

– Что именно вы намерены сделать, если вас выберут? Луис поморгал.

– Ну, пожалуй, то, что делал до меня каждый президент. Позабочусь о том, чтобы ничто не менялось. Мир больше всего стремится к стабильности, Катя. Ливан процветает, потому что люди знают, что находятся здесь в безопасности. Наши законы о секретных банковских операциях почище швейцарских, наша роскошь и развлечения соперничают с лучшими мировыми образцами. Сюда приезжают каждый год миллионы туристов и бизнесменов, потому что мы превратили Бейрут в перекресток между Востоком и Западом. Вот что надо будет охранять и способствовать процветанию. – Он помолчал. – Но не забывайте, что у нас тут набилось два миллиона человек на территории меньше чем Швейцария. У нас представлены с полдюжины национальностей и вдвое больше религиозных конфессий и сект. Всегда сохраняются подспудные опасения того, что все эти различия приведут к полному расколу страны.

Я расскажу вам притчу. Старый мусульманин, лежа на смертном одре, приглашает к себе маронитского священника и настоятельно просит его обратить его в христианскую веру. Семья старика поражена и просит его объяснить, почему он это делает. Мусульманин подмигнул и прошептал: «Лучше, если умрет еще один из них, а не из нас». Вот вам Ливан, как в капле воды, Катерина. Разногласия и предрассудки разделяют нас в течение тысячелетий. По нынешним правилам, каждая религиозная группа имеет гарантированное право участвовать в управлении. Каждая Группа знает, что ее члены могут к кому-то обратиться в поисках справедливости и соблюдения честных правил игры.

Кате было интересно, кто написал эти строчки для Луиса. Она не сомневалась в его искренности и страстности, но задавала себе вопрос: действительно ли Луис был достаточно крепок, чтобы держать в узде те самые силы, которые он описывал? Силы, которые, казалось, могут пробудиться в любой момент и одолеть начинающего колдуна.

– Простите, Луис, но Джасмин вас разыскивает.

Катя взглянула на говорившего, привлеченная звучанием его низкого, мягкого голоса. Он без стеснения пожирал ее глазами. Когда Луис удалился, незнакомец пригласил ее на танец. Подойдя к танцевальной площадке, он обнял ее для танца, она представилась этому неотразимому мужчине и спросила, как его зовут.

– Майкл. Майкл Саиди.

Джасмин и находящийся с ней рядом Луис наблюдали за каждым шагом Майкла и Кати, стоя на другой стороне зала для танцев.

– Ты ей сказал это? – спросила Джасмин, не отрывая взгляда от танцоров.

– Точно в тех словах, как мы и задумали.

– И что?

Луис пожал плечами:

– Она американская либералка. Считает, что Корпус мира может решить любые мировые проблемы. Однако достаточно сообразительна, чтобы понять, что существуют вещи, которых она не знает и не может оценить.

Джасмин медленно кивнула и наблюдала, как парочка двигалась на танцевальной площадке.

– Хорошо. Теперь она в руках отличного учителя.

Впервые с того ужасного вечера в Беркли-Хиллс Катя забыла о потрясениях в своей жизни. Этому способствовало сочетание обстановки, стечение обстоятельств и музыкальных мелодий. Но этому способствовало и то, что она находилась в объятиях мужчины, который получал наслаждение от ее присутствия, который никак не был связан с цепочкой трагедий, от которых она бежала.

Когда они уходили с танцевальной площадки, Катя внимательно пригляделась к Майклу. Несомненно, он отличался красотой, но его привлекательность, так же как одежда и одеколон, не были назойливыми. Старше ее на шесть-семь лет, он представлял собой для нее загадку.

– Кто вы такой, Майкл Саиди? – спросила она его.

Он улыбнулся и повел ее на террасу, где уже находились несколько других пар.

– Сегодня мы не станем говорить о таких вещах, – предложил он. – Я – Майкл, а вы – Катерина, и на этом заканчиваются наши сведения друг о друге. Мы будем танцевать, смеяться, получать удовольствие в присутствии этих замечательных людей. И поступая таким образом, мы лучше узнаем друг друга, чем любым иным образом.

– Что же мы будем делать, когда закончится этот вечер?

– Тогда мы и решим, что станет с нами дальше.

– Вот так, запросто?

– Ничего нет более нудного, чем простое. – Он помолчал. – Вы ведь американка, хорошо ли вы знаете Бейрут?

– Поскольку я американка, то откуда же мне его хорошо знать?

– Мы это поправим. Вы привезли сюда свой автомобиль?

– Но мы не можем уехать прямо сейчас! – запротестовала Катя.

– Конечно, можем. Если захотим. Не подумайте, пожалуйста, что Джасмин обидится, если вы уедете. Когда мы вернемся, прием будет все еще продолжаться.

Этой ночью Кате показалось, что ее вихрем пронесли через самую сердцевину арабской фантазии.

Осмотр начался в бейрутском районе Ра, застроенном старыми каменными домами, с обнесенными стенами садами, с целыми кварталами высоких, элегантных жилых корпусов, которые разрослись вокруг американского университета в Бейруте. Узкие улочки, освещенные витиеватыми, старомодными фонарями, разбегались во все стороны и были запружены народом. Атмосфера напомнила Кате Латинский квартал в Париже или Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке. За исключением того, что ритм жизни здесь был вдвое быстрее, цвета ярче, разнообразие всего окружавшего просто бесконечно.

Майкл привел ее в ресторан, который можно было найти в любом месте центральной части Америки. Там был старомодный фонтанчик с содовой водой, стойка, виниловые крутящиеся стулья с крошечными плетеными спинками в форме сердца. Рядом стояли холодильные камеры со сладостями, включая ливанские деликатесы, такие, как «Атаеф» – пряники с корицей и орехами, «Цветок ливана», который напоминал «наполеон» с кремом.