Девушка без недостатков - Наталия Левитина

Девица всем была хороша — голубоглазая брюнетка с изумительной фигурой, не вредная, не жадная, не амбициозная. Совершенно прелестно умела варить макароны. Не приставала к Пульсатилле. Полный восторг в плане секса — горячая, пылкая, изобретательная, как Кулибин, открытая для пикантного экспериментаторства. И лишь единственный, но сокрушительный недостаток — она была сдвинута на этом американском киноактере, на этой ненавистной голливудской звезде, на этом божестве, о существовании которого Валдаев и не догадывался до знакомства с Евой.

Детектив мучительно размышлял, каким образом ему удалось завладеть голубоглазой красавицей, если все ее мысли были только об одном. Разглядывая себя в зеркале и сопоставляя увиденное с многочисленными фотографиями, плакатами, поселившимися в его бункере одновременно с Евой, Валдаев думал о том, что да, левый полупрофиль (если переделать нос) чем-то отдаленно… И светлые волосы тоже… А фигура, считал Валдаев, у него, конечно же, гораздо лучше, чем у американца.

За три месяца жизни втроем сыщик возненавидел данный объект всеми силами души. Брэд был всюду — в различных ролях, одетый и голый, с пистолетами и ножами, с женщинами и собаками, с длинными волосами и короткими — смотрел со стен, словно издеваясь. Валдаев, как ни старался, всегда проигрывал соперничество. Саша чувствовал — им удовлетворяются из-за невозможности получить в пользование оригинал. Он — всего лишь слабая копия, жалкое телесное воспроизведение недоступной мечты. Он — волосатая курица, которую утонченная, но голодная мадемуазель ест, оттопырив пальчики, потому что ей не дали фаршированного фазана.

Ева сутками висела в Интернете, собирая новости о кумире. Упросила Валдаева купить фотопринтер, чтобы дергать из Сети картинки с любимой рожей, и видеомагнитофон, печатающий фотографии понравившихся кадров. А ей нравились все кадры с участием названного мальчугана. Она писала письма в фан-клубы. Часами висела на телефоне, обсуждая с такой же чокнутой подругой, как изумительно надулся правый бицепс Брэдушки в тот момент, когда он поднял револьвер, или как феноменально красиво развевались волосы Брэдика во время скачки на лошади. Ева наизусть знала фильмографию актера, начиная с картин, когда он еще и не упоминался в титрах, и многократно смотрела их все. Ева пыталась и Валдаева приблизить к идеалу. Мягко намекала о необходимости отрастить волосы до талии, вставить три штифта в челюсть (чтобы добиться американской массивности) и брать уроки верховой езды.

В общем, Валдае в три месяца имел дело фактически с больным человеком. Его доконала ночь, когда он восемнадцать раз подряд был назван Брэдом и ни разу — Сашей (подобное уже происходило, но не в таких катастрофических пропорциях). Наутро сыщик молча снял со стен, зеркал, шкафов все фотографии актера, сложил их на столе аккуратной стопкой (не порвал, не сжег, заметьте! Добрая душа!), достал Евин чемодан, сходил за букетом ярко-желтых роз. Ему не пришлось изображать на лице страдание, как обычно он делал при расставании "с надоевшими любовницами: ах, как не хочется, как невыносимо больно, трудно… Но мы должны расстаться, крошка, мы просто обязаны! Нет, сейчас он был предельно искренен. Его глаза сияли пронзительным снегом мученичества.

С той поры Валдаева начинала всякий раз бить дрожь, едва он слышал имя Брэда Питта или видел его лицо на афише.

— …Неужели у нас нет других тем для разговоров? — спросила Лиза. Я поставлю музыку. Согласен на Тони Брэкстон? Наверное, у тебя более изысканные музыкальные вкусы? Но мне она очень нравится. Да, я обязательно еще раз посмотрю фильм «Семь», акцентируя внимание не на Гвинет, а на твоем любимце. Раз ты от него без ума.

— Нет! Не делай этого! — закричал Валдаев. — Ты обещала мне чай. Я дождусь его или мне спокойно умереть от жажды?

— Сейчас организую.

Если бы Валдаев открыл дверцы тумбочки под телевизором, его бы хватил удар. Его ждало бы самое ужасное разочарование в жизни. Он умер бы на месте.

Плотным рядком, бок о бок стояли в тумбочке десятки кассет — «Легенды осени», «Собственность дьявола», «Семь лет в Тибете», «Бойцовский клуб»… Все названия бедный сыщик знал наизусть. Не по своей, конечно, воле.

К счастью, в Лизиной квартире Валдаев не дал разгуляться пагубной оперской привычке шарить по углам. Он просто сидел в кресле и ждал возвращения Лизы.

Глава 28

Испанец, отсидевший пять лет в одиночке, с меньшим вожделением набросился бы на жену, чем Валдаев и Здоровякин на Веру. Они встречали девушку в аэропорту, когда та прилетела из Ганновера.

Стюардессу в малиновой униформе трясли, как пальму, целовали, тормошили, гладили и одновременно высказывали ей все, что думали о ее неделикатном поступке.

— Это бесчеловечно, Вера! — вопил Александр.

— Ты коварна до невозможности! — вторил Илья. — Скорее колись! Где наш француз?!

— Его бабуля сведет нас в могилу в ближайшие три дня! Офис разгромлен!

— Валдаев навсегда охромел, как Луиза де Лавальер…

— Как Байрон, — поправил Саша. — В отеле нас слезно умоляют забрать подопечную и отправить ее посылкой обратно во Францию — гостиница приходит в негодность.

— За последнюю неделю мы два раза прокололи колесо. Проколоть колесо у джипа — это надо умудриться!

— Монстр какой-то, а не бабуля! — поразилась Вера.

— При всем при том — мила, интеллигентна, обаятельна, — заметил Валдаев.

— Так ты хромаешь из-за нее?

— Я уже почти не хромаю. Илья преувеличивает.

— Наша бабулька уронила на Саню статую воина-освободителя из Трептов-парка в натуральную величину, — соврал Здоровякин.

— Надеюсь, кроме ноги ничего не пострадало? — улыбнулась Вера.

— Так, по мелочам. Саня у нас мальчик крепкий, выносливый.

— Мы уклонились в сторону, — напомнил Валдаев. — Вера, отвечай! Где Поль?

— Как раз перед отлетом в Ганновер мне удалось выяснить, что Поль и его рыжая татуированная девица поймали машину на площади перед аэровокзалом. Надеюсь, вы оцените мое усердие!

Компаньоны ошарашено переглянулись.

— И это все?!

— Все! — кивнула Вера. — Вы недовольны?

— Гениально! Ты даже не представляешь, насколько ценной информацией нас обогатила! — с сарказмом произнес Илья. — А какого цвета? Марка какая?

— Номер! — жадно попросил Валдаев. — Номер автомобиля!

— Ты что! — изумилась Вера. — Какой номер? На номер никто не обратил внимания. Все взгляды были прикованы к колоритной парочке.

— Ясно. А куда они поехали?

— Тоже неизвестно, — порадовала Вера. — Ой, ну вы совсем пригорюнились! Мальчишки! Ах, да! Самое главное!

— Что?! — встрепенулись сыщики.

— Машина была уникальная. Допотопный «жигуленок», выкрашенный в сиреневый металлик.

— Ух, ты! Здорово. Сиреневый металлик — это хорошо, это небанально. Но нельзя ли подробнее? Допотопный — это какой?

— Э… Девчонки сказали, вроде первая модель. Рухлядь, но очень современного цвета!

— М-да. Перекрасить «копейку» в «металлик» обойдется дороже стоимости самой машины.

— Наверное, хозяин автомобиля там и работает.

— В автомастерской?

— Да. Где есть оборудование для перекрашивания. Ты не знаешь, сколько таких мастерских в городе?

— Две, как минимум.

— Или десять?

— Да нет, не десять. Одна — на Дипломатическом проспекте. Недавно видел рекламу. Итальянское оборудование.

— Но для начала метнемся в ГАИ. Владелец «копейки» обязан был зарегистрировать изменение цвета.

Вера поворачивала голову то вправо, то влево, переводя взгляд с Ильи на Сашу и обратно. Получив желаемое, парни совершенно утратили интерес к хорошенькой стюардессе. Это свойственно мужчинам, — с грустью подумала Вера, мгновенная утрата интереса к женщине после того, как они добьются своего!

Ремень сумки давил на плечо. Сумка была до отказа набита деньгами.

«Вы на машине? — спросили Марию дамы в бухгалтерии торгового дома «Петровский. — У вас охрана? Если нет, то надо спрятать получше». Куда спрятать кипу увесистых «котлет», Маша не представляла. Она просто сдвинула пачки со стола в разинутую пасть сумки и отправилась домой. Пешком.

Торговый дом щедро расплатился за отличный сайт, созданный Машей, и за остроумную компьютерную программу, позволяющую фирме экономить на зарплатах нескольких десятков менеджеров, логистиков, бухгалтеров. И вновь семейные проблемы Марии стояли плотной стеной, не позволяя ей насладиться приятным ощущением денег, заработанных собственным тяжелым трудом.

"У нее анорексия, депрессия и нервный тик", — подумала Маша о девушке, которая отражалась в витрине магазина. Девушка, наверное, шла следом, так как двигалась вместе с унылой программисткой. В следующее мгновение Маша поняла, что смотрит на собственное отражение. Ее прошиб холодный пот. Худое, изможденное существо в белесых джинсах и мятой футболке, скелет с выпирающими ключицами, кикимора с растрепанными волосами, воспаленными глазами…