Монумент - Йан Грэхем

– Эреш тебе не поверит, – сказал Краск, тяжело дыша. – Никогда. Да и с чего бы? Ты чужак, ты преступник. Все, что бы ты ни сказал, она сочтет ложью.

– Сперва – возможно, – кивнул Баллас. – Потом ее обуяет любопытство, она начнет сомневаться. Помни, Краск: так или иначе вам придется покинуть свое болото. Возможно, твоя дочка сейчас мало знает о методах Церкви. Но очень скоро она во всем разберется и поймет, что эти люди не знают жалости. Что они редко оставляют врагов в живых. Если, конечно, эти враги не поменяли в корне свои взгляды. Если не стали друзьями. Доносчиками…

Краск замолчал. Вытерев дрожащей рукой испарину со лба, он спросил:

– Ты ей скажешь?

– Нет, если мы договоримся.

– Что тебе надо?

– Что находится за горами?

– Не знаю. Правда, клянусь тебе. Мнения расходятся. Одни рассказывают о языческой стране, другие говорят, там нет ничего, кроме дикого леса.

– А карты? Они существуют? Им можно верить?

– И опять же я не знаю…

– Ты начинаешь меня утомлять, Краск, – угрожающе сказал Баллас.

– …Но есть человек, который знать может. Хотя не поручусь наверняка. – Краск опустил глаза. – Многие из запрещенных текстов имели копии. Их делал переписчик по имени Джонас Элзефар. Он был знаменит в определенных кругах – мог воспроизвести во всех деталях самую сложную карту или узор, и очень быстро. Конечно же, он копировал карты Гарсбракского хребта… Элзефар мог бы помочь тебе, если он еще жив. Я никогда не встречался с ним, но знаю, что он не намного моложе меня и никогда не отличался крепким здоровьем.

– Где его искать?

– В Грантавене, – отозвался старик. – Это город в восьми милях от…

– Я знаю, где Грантавен, – перебил Баллас. – Собирайте вещи. Возьмите только то, что понадобится в путешествии.

– В путешествии?

– Вы с дочерью поедете со мной.

– Зачем?

– Представите меня переписчику, – сказал Баллас. – Хочу иметь гарантии, что он поверит мне и выполнит мою просьбу.

– Ты меня не слушал? Мы никогда не встречались. Он понятия не имеет о моем существовании!

– Вы делали одно дело, – пожал плечами Баллас. – Это что-нибудь да значит.

Оставив Краска и его дочь собираться в дорогу, Баллас вышел наружу и сел на крыльцо. Он разглядывал болото, наблюдал, как из глубины поднимаются пузырьки и лопаются на поверхности, оставляя по себе облачка пара… И прислушивался к голосам в доме. Люджен Краск и Эреш обсуждали грядущее путешествие.

– Мы должны последовать его совету, – говорил Краск. – Да, он производит отвратительное впечатление, но в его словах есть смысл. Скоро за нами придут – и что тогда делать? Драться? Нам с тобой это не по плечу, девочка. Ты убила стража, верно, – но лишь потому, что он не ожидал нападения. А теперь они будут настороже. Вот и выходит, что для нас безопаснее находиться рядом с этим Балласом. Понимаешь?

– И что, папа, мы собираемся остаться с ним навеки? Наймем его в качестве личного телохранителя?

– Разумеется, нет, – устало сказал Краск. – Есть место, где мы можем спрятаться. Твой дядя, мой брат, нам поможет. Он живет в отдаленном районе Друина и приютит нас. Когда мы заметем следы и страсти немного улягутся, мы распрощаемся с нашим «защитником»…

– Если нам представится такая возможность, – хмыкнула Эреш. – Мертвецам убежище ни к чему…

– О чем это ты?

– А кто поручится, что Баллас не убьет нас, едва мы приведем его к цели? Ему нужен Элзефар – а не мы.

– Зачем ему нас убивать?

– А зачем ему лишние свидетели? Нет, папа, я полагаю…

– А я полагаю, – перебил Краск, – что у нас просто-напросто нет выбора. Он убьет нас, говоришь ты? А что, по-твоему, он сделает, если мы откажемся ему помогать? Вот то-то и оно… – Краск тяжко вздохнул. – И потом, – прибавил он, помолчав, – я все же не думаю, что он нас убьет. У него есть некоторое представление о чести…

– У него?! О чести?! – Эреш фыркнула.

– Да, звучит невероятно, я понимаю, – сказал Краск. – Но когда я был контрабандистом, я сам очень многое о ней узнал. И разбираюсь в людях. Он действительно обладает честью – в какой-то мере.

Баллас широко ухмыльнулся.

– Поставил все с ног на голову, Краск, – пробормотал он себе под нос. – У тебя нет никакой чести: ты это в полной мере признал и вряд ли способен разглядеть ее в других. Во мне…

Он сплюнул в воду. Дверь домика открылась. Люджен Краск и Эреш вышли наружу. На плечи их были накинуты теплые плащи. За спиной Краска висел походный мешок.

– Мы готовы, – сказал старик, неуверенно глянув на Балласа.

– Прекрасно, – отозвался он и поднялся на ноги.

Глава одиннадцатая

В сотне миль от Скаррендестина встретились четверо истинных Пилигримов. И поняли они, что служили одной цели и судьбы их сплетены, а пути пройдены до конца. И возрадовались они…

Выбравшись из болота на вересковье, маленький отряд направился на север.

Ближе к полудню погода испортилась. Солнце исчезло за слоем облаков. С востока задул ледяной ветер. Тяжелое свинцовое небо висело над головами, грозя в любой момент разразиться дождем или мокрым снегом.

Краск гнулся под порывами ветра и все глубже натягивал капюшон. А вот Балласу ветер нравился. Пусть он бил в лицо, едва не срывая кожу, пусть забирался под плащ, пронизывая холодом до костей, – но этот же ветер освежал его, выдувая из головы остатки снотворной мути. Баллас чувствовал себя несравненно лучше. Глаза уже не болели от света, тошнота прошла. Он дрожал – но от холода, а не от лихорадки.

Однако Баллас понимал, что они не сумеют пройти пешком все восемьдесят миль, отделяющие их от Грантавена. Ему одному такая задача была бы под силу, а вот Краску – навряд ли.

Несколько часов они шли молча. Потом Баллас сказал:

– Здесь есть поблизости какие-нибудь фермы?

– Одна, милях в десяти, – ответил Краск, кивая на восток. – А что? Надеюсь, ты не собираешься там останавливаться? Не стоит показываться на глаза людям. Думаю…

– Не собираюсь, – перебил Баллас.

– Будем спать на улице?

– Угу. – Баллас кивнул и поглядел на небо.

– Тогда на кой тебе ферма?

– Нам нужны лошади, – буркнул Баллас. – Там найдется три штуки?

Краск кивнул под своим капюшоном.

– Но у не хватит денег…

– А мы не будем их покупать.

Они продолжали путь. Баллас то и дело оглядывался по сторонам, но вересковье было пустым до самого горизонта. Голая равнина – лишь в отдалении несколько чахлых рябин из последних сил цеплялись корнями за влажную землю. Даже небо было пустым: ни одной птицы, хотя бы самой захудалой вороны. Кроме них троих, на вересковой пустоши не было ни единой живой души. Это обрадовало Балласа. Нет живых – значит нет врагов. По правде сказать, он не считал Краска и Эреш друзьями или хотя бы союзниками, но сейчас они были запуганы и не представляли опасности.