Бестолковая любовь - Ирина Лобановская

В чем-то она была права…

Глава 24

— Пора мне. Где имение, а где наводнение… — вздохнул Потап.

С одной стороны, он очень хотел остаться и поглядеть, чем дело закончится, хотя ничего хорошего здесь не просвечивало, но, с другой стороны, Лора стояла грозным часовым перед его глазами, и призывала, и повелевала немедленно вернуться.

— Пора мне, ребята, — повторил Потап. — Хорошо с вами, но надо ехать. Поедим и поедем. Зовет она…

— Родина-мать? — усмехнулся Николай. — Я подброшу тебя до вокзала. И вернусь. Очень скоро. — Он мрачно посмотрел на брата. — Ты, Всеволод, думай головой, чего делаешь, чего хочешь и чего добиваешься.

Ниночка пошла их проводить.

— Мне было так приятно познакомиться… — начала она.

— Мне тоже, мне тоже… — заверещал в ответ Потап.

Николай ехидно фыркнул:

— Вежливость — очень лживая штука. Из вежливости врут так часто, что почти не замечают этого. Я вернусь, — грозно повторил он. — И разберусь тут с вами… Ситуация матовая.

Потап подумал, что надо бы остаться, защитить растяпу Севку от брата, и всех остальных тоже, но Лора… И потом эта Наталья Ильинична — она в обиду никого не даст, и Николай против нее — слабак слабаком.

И Потап уселся в машину Бакейкина-младшего.

Молотил дождь. Нудел без конца и края, осенний, тусклый, надоевший, хотя начался всего каких-нибудь полчаса назад…

— Он такой тяжелый человек, что надо хорошенько подумать, прежде чем спросить у него, который час, — объявила Арбузова после ухода Николая. — Я о вашем брате говорю, юноша! — Она наклонилась к Севе. — Ему все равно, что продавать: книги или ботинки. Лишь бы прибыль. Он — один из страшенных экземпляров человеческой плесени, которая внезапно прорастает тут и там. Как это вас, поэта, существо ранимое и тонкое, угораздило такого заиметь?

— Братьев не выбирают, Наташенька, — ласково сообщил Ве Ве.

А Ниночка почему-то обиделась. Николай не показался ей тяжелым. Наоборот, интересным, таинственным, влекущим к себе, как новый сорт мороженого…

Нина печально вспомнила о предателе Александре, который не поинтересовался ее судьбой, судьбой украденной девушки. А когда ее отыскали с помощью Натальи Ильиничны, математик позвонил Нине и рассеянно справился:

— Нашлась?

Более дурацкий вопрос трудно придумать — он ведь слышал ее голос.

— Ты если подстрижешься, тебя на следующий день спрашивают на работе: «Подстригся?» — поинтересовалась Нина.

— Угу, — согласился Александр.

— А что тебе хочется ответить?

— Да это понятно… «Сам не видишь? А если видишь, чего тогда спрашиваешь?»

— Ну а ты меня слышишь. Зачем же тогда спрашиваешь? — отчеканила Нина и повесила трубку.

Больше Александр не звонил.

Ниночка поплакала-поплакала ночами в подушку и перестала. Что толку в этих слезах? Вода водой…

Арбузова тем временем продолжала свою обличительную речь в адрес Бакейкина-младшего:

— Вот, ребза, есть такой психологический эксперимент: человека просят нарисовать животное, которого нет в реальности, выдумать и нарисовать. И этот рисунок — свидетельство об особенностях человеческой психики. В пособии по расшифровке этого теста объясняется: если человек нарисует сочетание живого и техногенного, например встроенную в животное антенну или какую-то гайку, это говорит о явной шизофрении автора. И я уверена, что ваш брат, юноша, нарисует именно подобного урода! Давайте проверим, когда он вернется.

— Но, Наташенька, стало быть, Карлсон, которого все так любят, — сочетание живого человека с мотором — свидетельство шизофрении Астрид Линдгрен? — несмело возразил Мухин.

Детективщица весело расхохоталась:

— Здорово ты меня уел, Вовчик! Ловко! Хвалю! Настоящий молоток! А вот вопрос ко всем: кто был первым рэпером?

Поскольку ответа не последовало, она бодро и радостно ответила сама:

— Ну конечно, Винни Пух! Прислушайтесь, как он исполнял свои «сопелки» — это же именно рэп, блин! Но вы, юноша-поэт, должны, просто обязаны, как старший, следить за своим братом и по возможности на него влиять. В смысле — удерживать его от несколькодневного пьянства.

Сева изумился: откуда Арбузова уже разведала про пристрастия Николая?

Она жалостно вздохнула:

— Да это на нем написано! А вы даже машинально перелили ему остаток своего вина, я заметила. Вы почти не пьете, чисто символически. Зато ваш братец выдул четыре бокала подряд!

Ниночка почему-то обиделась и надулась.

— Ну не люблю я этого вина… — пробормотал Сева, словно провинившийся.

— Однако Кортасар писал под творческими допингами, а прожил семьдесят лет, — строго помахала перед его носом пальцем детективщица.

— Но Астрид Линдгрен писала без допингов и прожила девяносто!

Все засмеялись. Ве Ве весело поаплодировал Севе. Тот смутился.

Арбузова опять глянула на Севу кротко и мило и завздыхала на редкость жалостно и сиротливо:

— Юноша, вы последили бы за братом!..

— Но я же не полицейский! — слегка окрысился Сева.

Писательница понимающе кивнула:

— Верно. И не жена! Которая по этой части может быть еще страшнее полицейских…

Ве Ве засмеялся.

А Наталья Ильинична вдруг схватила ногу Ниночки и положила ее на свое колено. И всплеснула руками:

— Эх, как ты вся сияешь, Нинон! Ну, я не могу, какая ты прелесть! — Пошлепала ладошами, погримасничала. Подняла свою ногу и стала рассматривать и сравнивать. — Ищем десять отличий! У Нины есть колготки, а у меня нетути! Тут туфелька фиолетовая, а там — красная, да как сияет, да какая пряжка! Тут — пряжка серебристая, там — золотистая! Ребза, какая краше?

Покрасневшая Нина неловко и безуспешно пыталась высвободить ногу. Не тут-то было! Недаром писательница каждое утро стояла на голове.

Поскольку мужчины не выражали желания называть лучшую ножку — Ве Ве был стойким приверженцем красоты жены, но обижать Нину не хотел, а Сева просто растерялся, — Арбузова отпустила Нинину ногу, потеряв к ней всякий интерес, и повернулась к Севе. У него уже давно ныло в виске, и пора было «колеснуться», но выйти из-за стола за пенталгином казалось неудобным.

— Итак, юноша, если Нинон вам ничем помочь не сумела, я возьмусь за ваше дело сама! И найду вашу любовь! Только один маленький вопросик: а что вы собираетесь с ней делать, когда разыщете? Жениться на ней невозможно — это равносильно женитьбе на целом таборе. Долго существовать с ней под одной крышей вы тоже не сумеете — уже пробовали. Тогда зачем? В чем смысл вашего безумного, но такого милого и приятного каждому женскому сердцу увлечения?