Искра в аметисте (СИ) - Глинина Оксана

— Она была недостойна… — из глаз бывшей наставницы потекли слезы.

— Кто знает? Может по меркам двора — да, но, уж точно, в глазах Удвига она была достойнейшей из женщин. Вы так долго жили среди нас — простых сирот — неужели за все эти годы мысли о престоле не покинули вашу голову? Что движет вами и вашими действиями?

— Пойдем, — женщина взяла засаленную и отекшую, словно слезами, свечу. — Я кое что тебе покажу… и расскажу, раз уж ты вознамерилась читать мне свои нотации.

Бывшая вайдела стремительно схватила меня за локоть и буквально выволокла из комнатушки, напоминающей застенки темницы. В коридоре запах сырости стал невыносим, а поблескивающие в неровном свете осклизшие стены дышали вековым смрадом запустения.

— Что? — подняла наставница свечу повыше. — Не королевские хоромы? Зато эти владения — мои.

Чем дальше вглубь, тем удручающе выглядело все вокруг. Тяжелые, изъеденные грибком и древоточцами стены, балки, просевшие под тяжестью каменных сводов. Запах гниения и тлена окончательно забил нос, в горле запершило так, что на глаза стали наворачиваться слезы.

— Да-а! — протянула вайдела горько и в то же время зло. — Это, как видишь, мое королевство. Моя вотчина. Место, в котором и родилась я нынешняя. Истинная я!

Это конечно печально, если в этом месте вайдела Беата и правда родилась. Антисанитария же кругом. Да и запах не очень. У кого угодно характер испортится.

Но, если подумать, мне было откровенно не до шуток. Наоборот, стало как-то совсем жутко и грустно одновременно — неприятные ощущения. Словно я забрела в огромный паучий кокон, обжитый одной из отпрысков порождений тьмы.

— Никто не вспоминал обо мне долгие годы, — начала свой рассказ моя наставница.

— Даже мой отец…

Она горько усмехнулась.

— Нет! Это все началось задолго до того, как я попала сюда, — вайдела обвела рукой, окружающее нас убожество. — Еще в детстве. У меня было все — роскошь, самые лучшие платья, драгоценности. С самого рождения. Меня окружили лучшими наставниками, которые учили меня как правильно… быть королевой, что нужно делать, чтобы монарший супруг прислушивался ко мне и выполнял мои указания, считая их своею прихотью.

Ничего себе наставления — манипуляция мужем-королем, довольно продуманное решение. Сомневаюсь, что сама будущая королева грезила тем, как будет вливать в уши монаршему супругу некие важные политические шаги. Или… я просто действительно ничего не смыслю в консумированном браке.

— Но никому не было дела до меня, как до человека, несмышленой девчонки, — продолжала рассказывать наставница. — Никого не интересовало, что же творится в моей душе, ведь все были уверены в том, что я просто мечтаю быть женой короля. И я мечтала — ведь я была послушной дочерью. Даже, когда мне стали сниться ночные кошмары, вместо королевских балов и приемов, я не переставала мечтать стать королевой, ведь этого хотели близкие мне люди.

— Сожалею, — потрясенно прошептала я. — У меня просто слов нет, как я вам сочувствую!

— Чему ты сочувствуешь?! — агрессия в тоне наставницы поразила еще больше, лишив меня дара речи. — Моим кошмарам? Или тому, как я сдерживала тьму, что стала копиться во мне с детства?

Это было ужасно. Наверное, ее детство и юность и правда были просто кошмарными. От постоянного давления близких в ней стало подниматься противоречие, которое превратилось в ее личную тьму. А ведь всю мою горечь, страх и гнев когда-то разогнала именно жизнь в обители. Какая ирония! По истине, самая настоящая ирония. Осознание это будило светлые воспоминания, омраченные горечью невосполнимой потери.

— И вот пришел день, когда именно меня Удвиг назвал невестой! — лицо вайделы сделалось блаженно счастливым и немного… безумным, а из глаз по щекам потекли слезы. — И все должно было быть, как надо — я получила на свою шею рубин — королевский камень. Словно кровавая зияющая рана лег он на мою грудь. В тот вечер все меня называли королевой, и только Оракул стал насмехаться надо мной!

И тут глаза наставницы заволокла тьма, она перестала походить на человека.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ведь именно он знал, что истинной королевой в ту ночь весеннего бала стала Герда Вардас!

— Как… это? — и зачем спросила только. От мысли, как именно мог сделать король Удвиг женой Герду Вардас, краска бросилась в лицо — какие странные мысли лезут в мою голову в откровенно угрожающей и мрачной обстановке…

— Он отдал ей камень со своей искрой.

— Что?!

— Да! — рассмеялась женщина. — А ты не знала?

Я отрицательно покачала головой. Про камни с искрой я никогда не слышала.

— Вот простодушный дурачок! Чтобы предмет ожил, в него необходимо заключить душу, — проговорила вайдела, загадочно глядя в мою сторону.

Про душу в зеркалах я уже слышала, еще когда-то нам говорили о том, что служители Брексты для обретения способностей, жертвовали часть души. Но при чем здесь искра в камне?

— Как ты думаешь, почему именно камень является символом обручения двух людей?

— Вы же сами нам рассказывали на занятиях, — осторожно заговорила я, вспоминая все, чему меня учили в обители. — Обручальный камень — это артефакт для защиты возлюбленной…

— Просто камень на шее! — перебила меня бывшая наставница.

— Но ведь Рената призналась, что пыталась травить маму, но ее защитил камень…

— С искрой, — усмехнулась вайдела и покачала головой. — Потому что камень, что дал Инге твой отец был с искрой.

Вспомнился кусочек солнца, который подарил мне Вардас. Камень был теплый, будто бы живой, а еще нагревался в минуты опасности. Только он был не моим, а маминым.

— Искра — это и есть душа, заключенная в камень?

— Часть души, — пояснила наставница. — Часть души, заключенная в камень, наделяет его силой охранять что-то ценное, важное, любимое. Это может быть какая-то вещь, дом, но чаще всего — это возлюбленная. Камень сбережет ее от напастей, болезни, врага, желающего смерти. Такой артефакт и правда является довольно могущественным мостом между возлюбленными, если его дарят искренне, от всего сердца.

— Хорошо! Многое становится понятным, — решила я вернуться к началу нашей беседы. — Но, почему вас так расстроило отсутствие искры в рубине, если вы сами не любили Удвига. Почему вас так расстроило то, что он подарил живой камень другой девушке?

— Потому что искра в камне — это еще и подтверждение истинного брака. Удвиг был проклят. И без его искры я бы никогда не родила ему наследника. Но у меня была надежда на другое…

В полумраке вайдела приблизила тщедушно чадящую свечу к себе, осветив лицо.

— Я надеялась, что его искра спасет меня от этого!

И только сейчас удалось рассмотреть ее внимательно, но после этого я не сумела сдержать крика. В слабом освещении на меня смотрела иссохшая старуха без глаз, со спутанными седыми волосами, едва закрывающими сморщенную и облезшую голову.

— Я надеялась, что именно Удвиг избавит меня от тьмы, что вечно жила во мне и выедала душу!

15.2

— Мы все забыли о ней на долгие годы! — констатировал канцлер, выслушав рассказ дона Лоренцо. — А ведь ответ был под самым носом.

Майло казалось, что его разобрали по частям, а потом собрали в хаотичном порядке. Он невероятно злился на себя за свою недальновидность, ведь можно было догадаться сразу — смерть Ренаты была тому подтверждением. В молодости Рената знала несостоявшуюся невесту короля Удвига, вполне возможно, что та поддерживала связь с ней и после своего исчезновения.

— Дочь, сошедшая с ума, стала обузой и позором для старого Виго Дардаса, — продолжал рассуждать мнимый учитель танцев. — Он спрятал ее подальше от всех своих знакомых, сделав все возможное, чтобы о ней забыли. Можно даже сказать, что он стер все ее следы и все воспоминания о ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Риджите Дардас, на сколько мог помнить Вардас из разговоров и шепотков между сестрой и ее подругой, была дамой с прескверным характером. Он был в то время совсем ребенком и саму Риджите видел лишь раз или два. Не удивительно, что, встретив ее сейчас, практически в новом обличии, Майло не узнал женщину. Но вот вайдил Фьерн, общался с этой женщиной много лет. Как ей удалось его так легко обмануть? Вот тут крылась загадка.