Искра в аметисте (СИ) - Глинина Оксана

— Земля, на которой находится ее истинная обитель, принадлежит теперь Анориону,

— степенно произнесла эльфийская принцесса. — Но я могу помочь вам попасть в Ковенойс. И даже кое-что поведаю о наших порталах.

— Ваш брат разве не все рассказал? — насмешливо поинтересовался Вардас, прекрасно осознавая, что Эратриэль был искренен ровно на столько, на сколько считал нужным.

— Вы же и сами все прекрасно понимаете! — усмехнулась Эурелия. — Половина правды — хуже наглой лжи. Зеркалу, чтобы стать живым нужна душа, когда такое зеркало умирает — оно превращается в дурманящий разум порошок, но ведь живое зеркало придумали не только для того, чтобы оно показывало вас всегда молодым и прекрасным.

— Это понятно, — согласился Майло. — Но существует же у него предназначение помимо отражения, не так ли?

— Да, ибо это портал. Портал не в другой город или страну, а в другие миры. Как, думаете, мой народ путешествовал по мирам?

— Тогда, почему же вы остались в нашем мире? — встрял в беседу дон Лоренцо. — Неужели утратили интерес к путешествиям? Или после Великого разлома миров больше не осталось?

От этих слов принцесса неожиданно дернулась.

— С чего вы это решили?

— Потому что мы ничего не знаем о других мирах, — довольно испытующе посмотрел на принцессу распорядитель-шпион. — Но, если почитать, к примеру, старые рукописи Ноумы Книжника, то кое-что становится ясным.

— Что вы хотите этим сказать? — эльфийка гордо вздернула подбородок.

— To, что существует миф о пожирателях, — вместо дона Лоренцо ответил канцлер, заломив широкую черную бровь. — Народ, который путешествуя по мирам, высасывает из астральной оболочки ихор, питается навьей силой и жизненной энергией, от чего сам мир погибает, а народ отправляется дальше — искать новый, для поддержания своей жизнедеятельности. Здесь они застряли только потому, что последователи Гильтине некогда провели обряд жертвоприношения, который должен был уничтожить ненасытное племя, но что-то пошло не так. Вы остались живы, потеряв только способность к производству потомства.

— Возможно… — нарочито, задумчиво произнесла Эурелия. — Я вам совсем не нужна со своею помощью? Вы так недурно осведомлены обо всем, я даже начинаю подозревать, что зря навязываюсь со своими подсказками.

— Не зря, ваше высочество! — промолвил канцлер. — Ведь вам нужна ответная услуга, поэтому вы здесь, не так ли?

Девушка поджала губы, но вынуждена была согласится со словами лорда Вардаса. Увы, затея ее отца ей самой не очень нравилась, но и правда — выбора больше не было. Козни Эратриэля зашли слишком далеко, так далеко, что могли довести до новой беды. И это как раз тогда, когда отец решился на примирение с людьми, дабы освободить свой народ от проклятия.

— Лорд Вардас!!! — за встревоженным голосом снаружи донеслись звуки упавшего кресла. — Лорд… Вардас! Срочно!..

Дверь раскрылась без стука и в помещение ворвался молодой человек с окровавленным лицом, позади которого стояла стража.

— Лаугас?! — внутри Майло словно лопнула струна. Предчувствие, душившее его целый день, стегануло по нервам безжалостным кнутом. И без лишних объяснений стало понятно, что случилось нечто недоброе.

— Про-пала!.. — голос молодого человека сорвался.

— Вот йодас все задери! — не удержался от ругательства дон Лоренцо. — Только не говорите, что леди Гинтаре опять попала в беду!

— Они… пришли за… ней! — Лаугас вращал обезумевшими глазами с набегающими на кровавые потеки дорожками слез, не решаясь взглянуть в лицо самому Вардасу.

— Я так и не защитил ее…

Майло не смог ничего сказать. Слов не было. Они потерялись, странным образом заплутав в лабиринте его собственной совести. To самое чувство, испытанное однажды в детстве, которое больше всего пугало даже взрослого лорда Вардаса, словно обжигающая пасть пожара, обгладывающая остов его родового гнезда, вонзила жадные зубы в, и без того, истерзанную душу. Название этому чувству было — отчаяние.

«Не надо было ее отпускать…» — мысль эта подстегивала, распаляла в нем ненависть к самому себе так же безжалостно, как он хлестал коня, проносясь мимо заснеженных деревьев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Надо было забрать Гинту у отца и брата, послать обоих к прогнившим йодасам на навий шабаш, и, притащив к себе, связать девушку и не выпускать до тех пор, пока не окончится вся эта вакханалия! А, если ей не суждено было закончится — то просто стоило им обоим сесть и дождаться конца всего этого идиотизма с отборами, гильтинийцами и длинноухими пройдохами.

Никогда… не отпускать ее от себя.

Никому не отдавать Гинтаре…

Любить до самых последних дней.

Почему он был таким глупцом? Неужели страшная потеря близких ничему так и не научила?

Видимо, нет.

Майло искренне надеялся: чем быстрее все закончится, тем раньше он успеет попросить руки Гинты. А пока он будет защищать ее на расстоянии, отведя удар на себя. Пусть она этого не увидит и не поймет, но со временем смирится с его желанием защитить всех тех, кто ему дорог.

Одного взгляда хватило, чтобы понять — закоченевшее тело Дардаса при жизни никогда не подвергалось терзаниям кабана.

Что ж! Те, кому отчаянно нужна была девушка с магическим даром, сделали свой решительный шаг, радикально развернув позиции в свою пользу. Все на столько были поглощены охраной короля, девушек и самой охотой, что смерть Уго и исчезновение одной из конкурсанток выпало из поля зрения и стражи, и дознавателей.

Как же Майло просчитался, решив, что Эратриэль на время затаится для осуществления следующего шага. А вместо этого, принц, будто зная об их временном замешательстве — перехватил инициативу. Почему? Где именно просчитались они с Сарфом и Браггитасом.

Какого йодаса, их не было рядом с Гинтаре в минуту опасности?! Какого лешего он сам ее оставил?

Но ответом была лишь тишина в сумерках заснеженного леса, которую бесцеремонно разрезал звук охотничьего рога.

Что ж — охота сегодня явно удалась! Кто-то добыл себе прекрасный трофей.

15.3

— Мы идиоты! — этот вывод сделал его величество Витгерд, когда получил отчет по прошедшему дню.

— Но… все было продумано до мелочей. ваше величество! — спохватился лорд Вигинас, который до этого с отсутствующим видом смотрел на огонь.

— Проделана такая работа…

Он резко замолчал, голос изменил ему. Раненный внук занимал все мысли второго советника. Лаугас был единственным наследником рода, обожаемым внуком. To, что старик мог потерять его чуть было не свалило бедолагу с ног. А не оправдавший. возложенных на него надежд, план окончательно добил его. Лорд Вигинас был одним из тех, кто разрабатывал детали и учитывал непредвиденные обстоятельства. И вот — все пошло прахом.

— У меня больше нет никаких доводов, — печально изрек советник. — Кроме одного — нас просто предали.

— Вы хотите сказать, что кто-то из нас пятерых предатель? — не повышая голоса уточнил лорд Сарф.

— Пятерых? — опять устремил свой уставший взор лорд Вигинас в сторону Богарта. — Мне казалось, что как минимум еще один человек в курсе всех событий, что происходят за дворцовыми портьерами.

— Ауро Сарф не покидал свои покои долгие годы, — Витгерд устало потер лицо. — Он там находится столько, сколько я себя помню. Отец говорил, что оракул связан обязательством, как только он выйдет наружу, принятые им обеты будут нарушены.

— Для того, чтобы поддерживать с кем-то связь, не обязательно покидать покои, — заметил Вигинас. — Но это все мои нервы, прошу меня простить, ваше величество, — старик коротко склонил голову перед королем, затем повернулся к остальным своим собеседникам. — Господа лорды, так же прошу меня простить! Я… мое сердце сегодня чуть было не перенесло разрыв. Если что-то случится с Лаугасом, я не переживу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нам всем нелегко, — мрачно кивнул в сторону Браггитаса лорд Сарф. — Не занимайтесь самоедством, Браггитас, вы не один сегодня оплошали. Большинство, из здесь собравшихся, несомненно чувствует себя идиотами.