Метро 2033: Путь проклятых - Игорь Вардунас

– О чем это ты? – не сразу сообразил Паштет.

– Я эти рожи раньше с такими регалиями не видел. Старейшины поменялись, – проворчал кок. – Вангую, ждет нас тут немало сюрпризов, чувак. И почему-то уверен, что не очень приятных.

– Где капитан Лобачев? – вместо приветствия обратился Фома Боровиков к возвышавшемуся над ним на две головы Тарасу.

– Погиб, – коротко ответил тот.

– Что случилось? Где остальные? И кто эти люди, можно узнать? – атаковал вопросами старейшина, указывая на Мигеля, Ворошилова, Якова и сбившихся в кучу корейцев.

– Рассказ долгий потребуется, – ровным голосом осадил Тарас. – Не слишком-то гостеприимно нас встречают в родном доме. Может, сначала дадите войти, обогреться, а потом уж и разговоры разговаривать?

– Где дед? – требовательно спросила Лера, не найдя среди вышедшей вперед делегации Ерофеева.

– Долгая история, – хищно осклабился Боровиков. – До детального расследования вы находитесь под стражей Совета. Следуйте за нами.

За его спиной возникло несколько вооруженных человек из службы охраны.

– Вот тебе и раз, – усмехнулся в усы Лапшов. – Значит, так.

– Так, – злобно парировал Боровиков.

– Мы что же, теперь под стражей?

– Нет. Но нам предстоит детально во всем разобраться.

– Ну, ведите, раз у вас тут такие теперь порядки.

Убежище гудело, словно потревоженный улей, но многие из его обитателей не знали, как относиться к случившемуся. С одной стороны – вот она, лодка, – приплыла целехонькая, а это означало, что жизнь в бункере снова вернется в прежнее русло. Они спасены от голодной и холодной смерти!

С другой, как себя вести по отношению к прибывшей команде. Как к героям или преступникам?

Население Убежища снова разделилось на два лагеря. Одни говорили, что теперь все будет хорошо, другие скептически подмечали, что-де «Грозный» еще не в ангаре, а значит, ничего особенно хорошего пока не приключилось.

Вернувшимся морякам было позволено вернуться в ранее занимаемые помещения и к семьям – у кого такие имелись, а обрушившуюся словно снег на голову корейскую команду наскоро расквартировали в свободных подсобках технических помещений.

Лера не могла успокоиться. Где же дед? Почему не вышел с остальными? Не случилось ли чего? Продираясь по коридорам сквозь галдящую волнующуюся толпу, она тянула за собой Мигеля, стараясь не выпускать его руку из своей.

– Лерка! – откуда-то сбоку метнулось что-то маленькое и крепко обхватило ее за талию.

Юрик.

– Привет, братишка!

– Я знал, все время знал, что ты вернешься! – захлебываясь от восторга, тараторил мальчишка. – И маме говорил! Что вернетесь, и все будет как прежде.

– А у вас тут многое переменилось, как я посмотрю.

– Да, Старейшины сменились. Все из-за лодки. Многие были уверены, что вы уже не приедете.

– А мы вот они, – улыбнулась девушка. – Кстати, познакомься, это Мигель.

– Юрий, – отцепившись от девушки и представившись с забавной взрослостью, тот пожал протянутую священником руку. – Пудреницу сберегла?

– А то как же. Каждый день о тебе вспоминала.

– То-то и каждый. Ой, а это кто?

– Это Чучундра, она жила на «Грозном». В дороге познакомились.

– Смешная…

– Слушай, Юрик. А где деда?

– Не знаю. Я его с утра не видел…

– А здесь!

Радостно вскрикнув, Лера передала мышку Мигелю и бросилась к появившемуся словно из ниоткуда старику.

– Вернулась, родная, – ласково сказал Ерофеев, обнимая и гладя девушку по голове.

– Почему ты не вышел нас встречать? – чуть отстранившись, с легким укором спросила Лера.

– У нас тут теперь новые порядки, милая, – развел руками бывший старейшина. – Сама видишь. Без ведома начальства носу никуда не показать. Да и заработался я, перевели на техническое обеспечение, бумаг много.

– Эх, ты, – пожурила Лера.

– Пистолет-то хоть назад принесла? – покачав головой, спросил деда.

– Я… да! Конечно! Извини, что без спроса взяла, – потупилась девушка.

– Да чего уж теперь. Ты много тогда чего без спроса сделала, – грустно улыбнулся старик. – Я первые дни места себе не находил. Думал, на поверхность сбежала.

– Я только потом обо всем этом подумала… Ой, – желая сгладить возникшую неловкую паузу, Лера обернулась и подвела к Ерофееву Мигеля. – Знакомься, это… Михаил. Он священник из Антарктики, представляешь? Мы… – она запнулась, подбирая слова. – В общем… Мы с ним вместе.

– Что ж, много воды за эти месяцы утекло, погляжу, – лукаво подмигнул Ерофеев.

– Я тоже, – нахмурилась Лера. – Почему ты больше не в Совете? Что там делает Боровиков?

– Это не коридорный разговор, – дед отвел глаза, но сразу снова повеселел. – Ну, рассказывайте, что да как. Потеснимся, глядишь, места для всех хватит. Будем знакомы, Александр Петрович.

– Михаил, – представился священник. – А вообще – Мигель Санчес.

Лера удивилась. Раньше она как-то не задумывалась о фамилии своего избранника.

– Вот те на! Не наш, значит, – в свою очередь опешил дед.

– Наш, – улыбнулась Лера. – Он из Чили, но был православным священником на станции «Новолазаревская».

Бывший старейшина и Мигель крепко пожали друг другу руки.

– Да уж, заморский гостинец, ничего не скажешь. Батюшка, выходит. А что, тоже ничего, – Ерофеев оглядел их. – Ладно смотритесь, верно, Юрик?

– Угу, – с ноткой ревности буркнул паренек.

– А где твой ангел-хранитель?

– Кто? – не поняла Лера.

– Наставник. Батон, кто ж еще?

– Не знаю, – девушка огляделась. – Здесь где-то был. У нас… мы в последнее время с ним не очень общаемся, – она глазами показала на священника.

– Ишь ты… Ладно, чего мы тут в проходе маячим, пошли домой.

– Еще увидимся, – пообещала Лера насупившемуся Юрику. – Я тебе столько всего расскажу!

– Договорились.

Взяв за руки деда и Мигеля, она пошла с ними в сторону родного отсека.

– Эй! – Лера обернулась.

– Я рад, что ты вернулась, – Юрик приложил два пальца к виску.

– Я тоже, – повторяя жест, ответила Лера.

Уставшие моряки неторопливо разбредались по своим квартирам. Да осталось-то их всего – по пальцам пересчитать. Многие из Пионерских плакали по тем, кто не вернулся из похода. А что было делать. Случившегося ведь не воротишь. Тарас знал, что этого будет не избежать. И внутренне корил себя за каждого погибшего, кого не привез домой.

Но они все-таки сделали это. Вернулись вопреки всему.

За каждой дверью и обнимались, и плакали.

С другой стороны вроде было и весело, в Убежище царил общий подъем, но все равно незримо ощущалось присутствие всевидящего ока Совета. Тут и там мелькали лица сотрудников службы охраны.

Они раздражали несущего за спиной армейский баул со сложенной палаткой Батона больше всего. Прежде всего по возвращении в конуру он как следует нажрется. А потом… да черт с ним, что потом. Отплясались. Он снова на своем месте. А там будь что будет, едрена мать. Пойдет снова мутов по окрестностям гонять, драть их в кожу.

Распахнув дверь своей каморки, охотник кинул на пол баул и, оглядев крохотное помещение, застыл на пороге как громом пораженный. Какого-то лешего здесь была еще одна кровать. А на его собственной койке сидел незнакомый худощавый человек лет под тридцать, в очках, в робе инженера-электрика. Зажав ладони между колен, он во все глаза смотрел на него. Батон вспомнил – этот мужик как-то странно смотрел на него там, наверху, когда они причалили.

– Какого хрена? – прорычал охотник.

– Я… здравствуйте, – пробормотал мужчина, смутившись и тут же вскочив с койки.

Волнуясь, он стянул очки, потом так же поспешно водрузил их на прежнее место и пригладил копну темных волос. Затем, наконец, взяв себя в руки, он стремительно подошел к Батону и протянул для пожатия руку.

– Здравствуй, отец!

– Что за фигня? – просипел ошарашенный Батон. – Ты кто такой, мать твою?

– Я Дмитрий. Дима, – не опуская руки, ответил незнакомец. – Твой сын.

– Нету у меня семьи, – огрызнулся охотник. – А теперь – пшел вон, пока щи не начистил!

– Подожди, сейчас придет мама, она тебе все расскажет. Она на кухне была, когда вы приплыли, их со смены не отпустили…

– Какая, к лешему, мама…

– Миша?

Батон обернулся и почувствовал, как отросшие на затылке волосы встают дыбом. Бред, этого просто не может быть… Дурацкий розыгрыш или чья-то шутка. Прошлое никогда не возвращается. Особенно спустя столько лет…

А может, у него просто «белка» или нервы грохнулись? Но он накануне не пил…

Конечно, годы не жалеют людей. И все-таки это была она. Его Женя. Стояла здесь и сейчас перед ним, с повязанной на голове цветастой косынкой, из-под которой выбивались уже подернутые сединой волосы. Она растерянно улыбалась, снизу вверх заглядывая ему в лицо, и от этой улыбки в уголках глаз ее тонкими ниточками пролегли «гусиные лапки».