Пьесы - Эдвард Джордж Бульвер-Литтон

class="v">И нас никто

Не может разлучить.

Юлия

Никто навеки!

Людовик (плаксиво, кардиналу)

Как скоро к вам вернулись силы!

Ришелье

В меня вселилась мощь моей отчизны;

О Франция, тебя я спас и снова

Ты мне принадлежишь; твой сладкий голос

Меня из гроба вызвал.

Людовик

Я готов

Простить Мопра, но Юлью мне оставьте,

Чтобы любить я мог кого-нибудь…

Ришелье

Любовь для королей пустая роскошь,

Лишь подданным простительна она.

Но если, государь, любить вам надо

Кого-нибудь, — любите Ришелье!

Людовик (невольно улыбаясь)

В утрате злой — плохое утешенье.

Ришелье

Заступником их будет ваше сердце.

(Юлии и Мопра.)

Идите короля благодарить.

Юлия

Мы плачем, государь, но эти слезы —

Небесная роса.

Людовик (поднимает их)

Довольно, встаньте!

Я счастья вам желаю.

Ришелье смотрит на Берингена, который к нему подходит.

Беринген (с дрожью в голосе)

Позвольте мне… с успехом… вас… поздравить…

Ришелье

Вы бледны, милый Беринген, нам вреден

Парижский воздух, я давно так думал;

Другую ночь вы здесь не проводите —

Такой даю совет, а то, пожалуй,

Вы жизнь свою поставите в опасность…

Скорей покиньте Францию.

Беринген

Успею

Перед отъездом славно пообедать.

Ришелье (герцогу Орлеанскому)

Чтоб вымолить прощенье короля,

Должны во всем признаться и назвать

Изменников.

(Франциску.)

Не бойся неудач!

Блестящий путь лежит перед тобою.

(Иосифу.)

Скорей тебя епископом он будет.

Иосиф

Ах, кардинал!

Ришелье

Ах, бедный мой Иосиф!

(Королю.)

Пускай кругом раздоры и измена,

Пускай с ножом встает на брата брат

И жаждет крови — все рекою светлой

Струится человеческое счастье.

Людовик

Мы и за это должны благодарить

Великого министра?

Ришелье

Нет, сознаюсь,

Бессильна наша власть и ум бессилен

Пред волею Того, который правит

Судьбою мира. Наша власть и слава

Колеблются меж небом и землей,

Как облака, которых гонит ветер.

И облака, про то не зная сами,

Приносят пользу, землю орошая;

Подобно им, и мы вокруг себя

Порою счастье льем. Промчится туча,

А все цветок ее благославляет.

Деньги

ПЬЕСА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ

MONEY

Перевод H. НАДЕЖДИНОЙ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лорд Глоссмор.

Сэр Джон Веси — баронет, кавалер ордена Гвельфа, член Королевского общества, член Общества антиквариев.

Сэр Фредерик Блаунт.

Стаут.

Грейве.

Ивлин.

Капитан Дадли Смус.

Шарп.

Ток.

Франц — портной.

Тебурийт — обойщик.

Макфинч — ювелир и серебряных дел мастер.

Макстакко — архитектор.

Кайт — торговец лошадьми.

Кримсон — портретист.

Граб — издатель.

Патент — каретник.

Леди Френклин — сводная сестра сэра Джона Веси.

Джорджина — дочь сэра Джона Веси.

Клара — компаньонка леди Френклин, кузина Ивлина.

Члены клуба, слуги и т. д.

Место действия — Лондон, 1840 год.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Гостиная в доме сэра Джона Веси; на заднем плане двустворчатая дверь в другую гостиную; справа — стол с книгами и газетами, слева — диван, письменный столик.

Сэр Джон, Джорджина.

Сэр Джон. Да, он будет ровно в два. (Читает письмо с траурной каймой.) «Дорогой сэр Джон, с тех пор как умерла эта святая женщина, моя Мария…». Хм! Мария — его жена; она сделала из него мученика, а теперь он делает из нее святую!

Джорджина. Ну и что дальше — «с тех пор как она умерла»?

Сэр Джон (читает). «…я живу в холостяцкой квартире, куда я, разумеется, не смею пригласить дам. Поэтому разрешите мне, для ознакомления с завещанием покойного мистера Мордаунта, душеприказчиком которого я назначен, привести мистера Шарпа, стряпчего, в ваш дом, ибо ваша дочь является ближайшей родственницей покойного. Я буду у вас ровно в два часа. Генри Грейвс».

Джорджина. И ты действительно уверен, что бедный мистер Мордаунт сделал меня своей наследницей?

Сэр Джон. Да к тому же одной из богатейших наследниц в Англии. Неужели ты еще сомневаешься? Разве ты не ближайшая его родственница? Твоя дорогая матушка была ему родной сестрой. Пока он жил в Индии и копил несметные богатства, разве мы упускали малейшую возможность послать ему маленькое напоминание о нашей бескорыстной привязанности? Разве мой дом по был его домом, когда он в последний раз приезжал в Англию? Ты была тогда еще малюткой. Разве я не объедался из вежливости его отвратительными индийскими пряностями и пловами? Разве он не курил свой кальян — противный старый сумасброд… я хочу сказать, бедный милый друг — в моей лучшей гостиной? И разве ты хоть раз забыла назвать его «мой красавец-дядюшка», ибо этот достойный человек был тщеславен, как павлин?

Джорджина. И такой урод!

Сэр Джон. Наш дорогой покойник! Увы, он действительно был некрасив. Точно кенгуру, заболевший желтухой! И если он, после такого нежного отношения к нему, не сделал тебя своей наследницей, — тогда… тогда, видимо, все благороднейшие черты нашего характера: любовь к родне, чувство справедливости… прививают нам с детства совершенно впустую!

Джорджина. Превосходно, сэр! Кажется, я слышала эти слова в твоей последней речи в Таверне Масонов, когда ты выступал по важнейшему вопросу о чистке труб?

Сэр Джон. Ах, ты моя умница! Какая память! Сядь, Джорджи. Поскольку произошло это счастливейшее… я хочу сказать, печальнейшее событие, я, кажется, могу доверить тебе одну тайну. Ты видишь, какой у нас прекрасный дом — прекрасные слуги, прекрасное серебро, прекрасные обеды; все думают, что сэр Джон Веси очень богатый человек.

Джорджина. А разве нет?

Сэр Джон. То-то и оно, что нет. Все это враки, дитя мое, так и знай! Как жертвуют