Хозяин Вороньего мыса - Кэтрин Коултер

Рольф возвращался домой из похода, он поднимался на ладье по огромной реке Сене. Он привел с собой дюжину рабов, шестерых мужчин и шестерых женщин, захваченных в трех маленьких поселениях, на свое несчастье устроившихся чересчур близко к реке.

Один из пленников был гордый и сильный воин, ни в чем не уступавший викингам, захватившим его в плен. Ему просто не повезло, и победители понимали это. Он был болен с тот день, когда они пришли, и все же он бился с ними, пока не рухнул на землю, поверженный и ранами, и сжигавшей его лихорадкой. Он был одет наряднее, чем все остальные пленники, и это викинги тоже отметили, однако пленник не сказал, кто он и как его имя. Все видели, что он человек одаренный и умеет резать руны, но никто не мог угадать в нем наследника гордого рода, обладавшего огромным богатством и властью в той области Франции. Он случайно оказался в деревне в тот роковой день, потому что хотел навестить художника, у которого он учился.

И теперь этот человек стал рабом, как и все остальные пленники. Рольф ценил его и держал при себе, он дозволял ему резать руны и был изумлен, когда увидел, что его пленник может не только писать, но и украшать резьбой драгоценные камни и дерево. Соседи прослышали о его ремесле и отовсюду стали стекаться в дом Рольфа. Радпор, средний брат, захотел купить этого раба, но Рольф отказал ему.

От гостей, собиравшихся в доме Рольфа, раб получил много серебра. По их просьбе он украшал резьбой спинки стульев и шкатулки для женских украшений, делал и перстни и ожерелья. Скоро мастер прославился и скопил столько серебра, сколько было нужно, чтобы уплатить Рольфу выкуп и вернуть себе свободу.

Он предложил Рольфу все свои деньги, но Рольф отказал ему. Он оставил рабу деньги, но сказал, что не отпустит его. Он сказал также своему рабу, что восхищается его искусством и хочет, чтобы тот остался с ним и полюбил свой новый дом и новую родину.

Рольф никогда не обижал этого человека. Его дружинники гадали порой, ведет ли он так себя из дружеского расположения к рабу или же боится, как бы тот не выпустил ему кишки – ведь пленник, как мы уже знаем, был отважным воином, и силы давно вернулись к нему.

Раб долго молчал, но, в конце концов, он не мог больше таиться. Рольф просил раба довериться ему и поклялся честью, что сохранит его слова в тайне и не причинит ему вреда. Раб все еще колебался; тогда Рольф сказал, что раб должен открыться ему, даже если это означает, что им придется расстаться. И хотя раб все еще сомневался, он не мог отказаться от надежды вернуться домой и поведал Рольфу свое имя, назвал свой богатый и могущественный род, наследником которого был, и просил Рольфа поступить так, как подобает другу (ведь Рольф только что назвал себя его другом), и помочь ему вновь занять подобающее положение.

Рольф прижал раба к своей груди и просил верить ему во всем, вновь и вновь повторяя, что останется его другом. Он сказал рабу, что непременно поможет ему вернуться домой. А теперь скажите мне, как же поступил Рольф на самом деле?

Ларен с минуту помолчала, потом обернулась к Олафу Торагассону:

– Скажи мне, господин, – произнесла она, слегка кланяясь ему, – что бы ты сделал, будь ты на месте Рольфа?

Олаф Торагассон наклонился вперед, озирая своих людей и рабов, пристроившихся у порога большой комнаты. Он громко объявил;

– Я бы содрал и шкуру и мясо со спины этого наглого негодяя! Клятва, данная рабу, – ничто, меньше, чем ничто, какого бы рода он ни был со всем своим художеством. Да-да, Рольфу следовало посадить этого мерзавца на цепь и оставить его голодать, пока он не поклялся бы раз и навсегда в своей приверженности хозяину и не отказался бы от мечты о свободе!

Олаф вновь откинулся на спинку стула, и его люди громкими криками одобрили речь вождя. Иные из обитателей Мальверна тоже приветствовали ее, но далеко не все.

Ларен обратилась к Эрику:

– Что бы ты посоветовал Рольфу, мой господин? Эрик улыбнулся, в его улыбке сквозило презрение к женскому невежеству, неспособности понять мужчин и их правила чести. Он неторопливо ответил:

– Я бы получил выкуп с той богатой и могущественной семьи, а раба я все равно оставил бы себе и посадил на цепь. Олаф хорошо позаботился о рабе, но он забыл подумать о хозяине.

Поднялся смех, Торагассон, ничуть не обидевшись, хохотал во всю глотку, хваля ум и предприимчивость Эрика.

Ларен молча выжидала, не шевелясь, стараясь сохранить спокойное, безмятежное выражение лица. Теперь наступила очередь Меррика:

– Господин мой, что бы ты сделал на месте Рольфа?

Меррик заговорил очень медленно, не отводя пристального взгляда от лица Ларен:

– Если бы я был на месте Рольфа, я сдержал бы свое слово. Все равно, кто бы ни был этот человек, раб или король. Я бы возвратил его на родину, я бы вернул ему свободу.

– Братец, ты просто глуп! – вскричал Эрик. – Неужто ты откажешься от ценного раба и даже не получишь за него выкуп?!

– При чем тут твоя честь, Меррик! – громко , подхватил Торагассон. – Слово, данное рабу, ничего не стоит, как я уже говорил. Если б Рольф дал слово одному из своих братьев – другое дело. Но рабу, ничтожному рабу? Вздор! Будь он хоть король, раз он попал в плен – кончено.

Ларен выждала, пока все мужчины и женщины прекратили спорить, и глаза их вновь обратились к ней.

– Говори! – потребовал Торагассон. – Как поступил Рольф?

– Рольф пошел посоветоваться с братьями. Рагнор велел ему обойтись с рабом так, как настаивал ты, Олаф Торагассон. Ингор придумал то же самое, что говорил Эрик.

Она вновь умолкла, и Торагассон нетерпеливо взревел:

– Что сделал Рольф, наконец!

Ларен поглядела в лицо каждому из трех мужчин и продолжала совсем тихо:

– Он не мог ни на что решиться. Он полагался на своих братьев, но так и не сумел понять, который из двоих дал лучший совет и в самом ли деле эти советы были так уж хороши. Он долго спорил сам с собой и пытался найти разумное решение, – так и не нашел его. Прошло много времени, и Рольф почти что свихнулся от презрения к собственной слабости, от того, что не видел никакого выхода. Наконец, в тот миг, когда разум его воспламенился безумием, он выхватил свой огромный меч, сказал рабу “прощай” и пронзил мечом его сердце.

Торагассон разразился громким одобрительным воплем, женщины горестно застонали, Эрик расхохотался, но Меррик словно не заметил, что произошло. Он не трогался с места, выражение его лица ничуть не изменилось, он ничего не говорил и, казалось, равнодушно отнесся к словам Ларен.

Только когда все уже умолкли, Меррик сказал наконец:

– Однако это ведь не вся история о викинге Рольфе, верно? Что было потом?