Хозяин Вороньего мыса - Кэтрин Коултер

Ларен не шевелилась. Плоть Меррика набухла и поднялась, он ничего не мог поделать с этим, как не мог остановить солнце в небе.

– Тебе мало той боли, что ты испытала прошлой ночью?

Ларен молча покачала головой.

– Тогда хватит глазеть на меня, черт бы тебя набрал! Я притворялся, чтобы отвадить Эрика, а теперь я хочу спать и больше ничего. – Плоть Меррика уже поднялась и затвердела. Сердце сильно и часто билось, он до боли жаждал эту женщину – черт бы ее побрал!

Взгляд Ларен взметнулся к его лицу, но потом Меррик различил чуть слышный вздох и понял, что она снова глядит куда не надо. Он перестал спорить и поспешил забраться в постель.

Ларен задула масляную лампу, и комната погрузилась в темноту. Меррик слышал шорох ее платья, но сам не шевелился.

– Очень странную историю ты рассказала. Полагаю, за ней что-то стоит?

– Да нет же, самая обычная сказка, – Ларен прямо-таки слышала, как напряженно думает Меррик, ломая себе голову над загадкой ее происхождения и происхождения Таби. Она решила отвлечь Меррика и поспешно произнесла:

– Летта говорит, она не против, что ты спишь со мной, потому что тебе это полезно. Думаю, она имела в виду, что тебе надо попрактиковаться, хотя, по-моему, ты прекрасно мог бы справиться и без этого. Впрочем, не знаю, наверное, то упражнение, которое ты проделал прошлой ночью, действительно было тебе нужно.

Меррик со свистом втянул в себя воздух. Ага, ей и вправду удалось отвлечь Меррика – хорошо бы только он не придушил ее. Ларен продолжала, не скрывая насмешки:

– Мне представляется, я послужила тебе мишенью, которую пронзил твой мощный меч. Ты попал в цель, но чистой работой это не назовешь, во всяком случае, с точки зрения мишени. Думаю, мечу все равно, лишь бы поразить свою жертву. Однако Летту очень устраивает, что ты потренируешься до свадьбы на моем теле.

– Разума у нее меньше, чем у Таби. – И тут же Меррик проклял самого себя за то, что вступил с Ларен в разговор о Летте. Как он обойдется с навязанной ему невестой, касается только его одного и никого более. – Женщины часто ведут себя как дети, – продолжал он-. Меррик перекатился на спину, со всех сторон его окутывала темнота. Он выдержал паузу, пытаясь промолчать, пропустить мимо ушей подначку, но не справился с собой:

– Что за сравнение пришло тебе на язык? Почему ты называешь себя мишенью, а меня мечом? Ты издеваешься надо мной, ты намекаешь, что мне не хватает навыка в этом деле?!

– Я спрашивала у Сарлы, как это бывает, когда мужчина соединяется с женщиной, и она уверяла меня, что после первого раза это не больно и даже в первый раз ничего, если только мужчина ласков и у него достаточно опыта. Сначала это даже приятно, так сказала Сарла, а потом она замолчала и больше ни слова не добавила. Поэтому я и решила, что тебе, наверное, нужно еще попробовать.

Меррик почувствовал, как в нем закипает гнев, но больше на самого себя, чем на девушку. Он обошелся с ней грубо, неуклюже.

– Тебе все еще больно?

– Да.

– Я не собираюсь пробовать, пока ты не поправишься и сама не захочешь меня и не начнешь разговаривать со мной вежливо. А теперь придержи язык. Ты прекрасно знаешь, что каждым своим словом задеваешь меня, хотя и преподносишь все оскорбления в красивой обертке.

– Я ведь сказала, Меррик, та ночь – единственная. Конечно, жаль, что я так и не узнаю, приятно ли женщине быть с мужчиной, но я не собираюсь слишком сильно привязываться к тебе.

– Вот как? Почему же ты глядела на меня, и глаза у тебя сияли, словно у малыша, которому положили на тарелку яблоко с медом? Я-то интересуюсь тобой лишь постольку, поскольку тело мужчины так устроено: стоит женщине, даже вроде тебя, посмотреть на него, и оно уже готово к бою. Тут я ничего не могу поделать, но я вовсе не хочу снова войти в тебя, вовсе нет, богами клянусь. – Тут Меррик запнулся, понимая, что нет никакой пользы впустую лгать и ей и себе. Он своими руками роет себе могилу, и она поглотит его, если он немедленно не заткнется.

Ларен ничего не ответила, совсем ничего, а Меррик ждал ее слов, не желая больше говорить, боясь проболтаться. Он ждал, пока в полной тишине не различил ее тихое дыхание – Ларен уснула. Так бы и придушил ее! Навыка ему не хватает, видите ли! Он давно уже умеет ублаготворять женщин, об этом позаботились в свое время его отец и прелестная Гуннвор, коснувшаяся его в том самом месте, когда Меррику исполнилось всего двенадцать лет. Неужто он виноват в том, что слишком сильно хотел Ларен и вошел в нее прежде, чем успел подготовить ее? Неужто он виноват?

На следующее утро хлынул дождь, все оказались заперты в доме, раздражены вынужденным бездельем, мужчины ссорились и дрались, детишки вопили и тузили друг друга с не меньшим рвением, чем мужчины, даже животные бесились, и козленок укусил за ногу одного из людей Торагассона. Клив посоветовал Меррику, не дожидаясь вечера, собрать всех и послушать сказку.

– Ларен очарует их как всегда, – сказал Клив, улыбаясь человеку, которому он вверил свою жизнь, – мужчины перестанут драть глотки, и все головы уцелеют нынче на плечах.

– Вряд ли ей удастся околдовать коз, – проворчал Меррик, но людей созвал.

Так и вышло, что еще до полудня все смолкли и приготовились внимать рассказу Ларен.

– Рольф все дальше и дальше уходил в лес. Густые заросли не давали солнцу светить на него, Рольф замерз, он искал животное, которое могло бы убить его, но никто не попадался ему на пути. Кролики скакали вокруг, и куропатки взлетали в воздух, когда Рольф приближался к ним, но из хищных зверей ему до сих пор повстречалась только лиса.

На третий день странствия Рольф вышел к краю маленькой поляны, необычайно красивой, самой красивой, какую Рольф когда-либо видел, и он удивился, что впервые попал в эти места, – ведь он вырос рядом с лесом и всегда охотился в нем. И все же он оказался на незнакомой ему поляне, поросшей пестрыми цветами, и солнечный луч вновь упал на его лицо. И тут, когда Рольф боялся уже потерять рассудок, он различил на дальнем конце поляны прекрасное животное, похожее на маленькую лошадь. Лошадка не двигалась, она стояла, задрав голову, вдыхая утренний воздух, помахивая пышным белым хвостом, и Рольф понял, что животное ничуть не боится его.

Конек кивал головой, словно приглашая Рольфа подойти поближе. Рольф медленно направился к нему и, подойдя, разглядел, что то была вовсе не лошадь – такого зверя он никогда еще в жизни не встречал.

Теперь, когда животное обернулось к нему, Рольф увидел, что изо лба у него растет рог, и этот рог был из чистого золота.

Рольф подошел к животному и осторожно протянул к нему руку.

Необыкновенный зверь фыркнул, затем вытянул изящную белую "морду и ткнулся носом в ладонь Рольфа.