Пес. Страж - Константин Калбазов

– Но ты увидел ее впервые еще год назад, почему же не вспоминал про нее все это время?

– Чтобы ты выдвинул мне серьезные условия? Ты ведь хитрец и своего не упустишь. Ты готов умереть, но выторговать для рода как можно больше. Я бы долго расплачивался за ученицу, очень долго. Но вот стоило мне немного подождать и теперь все по другому. Ее жизнь, против жизней пяти сыновей рода Чезана и это только тех, что сейчас держат в своих руках эти молодые люди. Если они не получат своего, то погибнут еще несколько твоих сородичей, я вижу, они пойдут до конца, хотя бы потому что слишком далеко зашли и не станут отступать, когда цель близка. Ведь дело не только в золоте, не правда ли Олаф?

Откуда… Ну да. Темный, он и есть темный. С такими людьми играть в прятки бесполезно. Но как такое возможно? Он словно всех их видел насквозь. Олафу только и оставалось, что крякнуть под ироничным взглядом мастера.

– Все в этой жизни имеет свою цену и далеко не всегда она измеряется золотом,– удовлетворенно и даже как-то назидательно произнес мастер.– Ты готов умереть во благо своего рода, но так сложилось, что вместо этого, ты наоборот должен выжить и побороть недуг. Но я не стану настаивать именно на этой цене, ведь мы соседи. Обещаю тебе, что пока ты жив, а я смогу тебе отмерять еще лет десять, я буду бесплатно лечить каждый год четверых твоих сородичей. Большего тебе не выторговать.

– Тогда, этим плата и ограничится, ты не потребуешь рога бурхга.

– Странно. Это-то тебе зачем, ведь они останутся у этих наемников, как добыча?

– Уж лучше им.

– Как скажешь. Но купить-то их, я могу?

– Это их добыча,– равнодушно пожал плечами старик.

– Двести пятьдесят золотых, Олаф. Торговаться я не буду. Да брось, это очень хорошая цена, тем более тебе не нужно никого искать, ты уйдешь с золотом прямо отсюда.

– Но если цена достаточно велика, то отчего вам ее платить, уважаемый.

– Скажем так – у меня сегодня очень удачный день и от этого хорошее настроение, так почему бы не поднять его и другим.

А ведь по сути так оно и есть. Если за все эти годы, а прожил он уже достаточно долго, чтобы его полностью покрыла седина, он так и не смог найти ученика, то день у него сегодня поистине удачный. С другой стороны, Олаф был готов уступить их и за куда меньшую плату. Тут темный прав, товар слишком необычный и покупателя на него враз не сыщешь. Наемник спрашивал скорее из интереса, чем пытался протестовать. Обманул его темный или нет, он может узнать и позже, только вряд ли он станет жалеть о сделке.

Пол ночи им пришлось прождать на улице, так как едва отдав золото, темный тут же перестал быть гостеприимным хозяином и тут же выставил их за дверь. Не сказать, что их это обидело или оскорбило, спорить с темным себе дороже. Но вот беспокойство, что старики разбойники могут учудить что-нибудь нехорошее было. Олаф ни на минуту не забывал, что из зала выходило еще три хода и куда они вели, известно только Господу, да вот разве еще и самому мастеру.

Однако переживал наемник зря, потому как далеко за полночь, дверь отворилась и из нее вышел старейшина Гарун. Что самое примечательное шел он на своих двоих и был весьма резв, нет он не помолодел, но все же вполне мог передвигаться самостоятельно. Бодренько так передвигаться, как бы не возжелал сбежать на радостях. А потому давай-ка сюда ручки. Ну, раз уж так все ладно вышло. Увязав пленников вместе, наемники поспешили покинуть это место. Мало ли, какие горцы припожалуют. Их добыча представляла интерес для рода Чезана, для других она могла оказаться не дороже камней под ногами.

***

– А-а-а, барон Гатине. Рад снова лицезреть тебя.

– Здравствуйте, ваше высочество.

– Милейший дядюшка Жерар, не так часто балует двор своим появлением, но каждое из них непременно запоминается, хотя бы небольшой части из придворных.

– Решительно не понимаю, о чем вы, ваше высочество.

– Как же? Мне казалось, что именно после твоего прошлого посещения дворца, отсюда была изгнана эта вертихвостка Бланка?

– Прошу прощения. Признаться я чувствую себя неловко. Я думал обрадовать его величество радостной вестью. Ведь он так убивался по поводу не рожденного дитя. Ума не приложу, как я мог так опростоволоситься, ведь ни для кого не секрет, что у меня глаза и уши повсюду, а тут… Даже не знаю, как мне смотреть государю в глаза. Я поклялся на смертном одре вашего деда, что до последнего вздоха буду охранять покой его потомков, а тут своими руками, причинил такую страшную боль Берарду.

– Да, это происшествие причинило боль моему отцу,– жестко глядя на милейшего дядюшку, произнес принц,– но вместе с тем, послужило на благо Несвижу. А ведь ты клялся в первую очередь в верности королевству.

То, что случилось, было подобно грозе, внезапно налетевшей посреди ясного дня. И да, к случившемуся от начала и до конца был причастен барон Гатине, мало того, он все спланировал и осуществил. Правда, не без помощи Волана, своего обретенного друга. Конечно их отношения были весьма своеобразными, не без того, но так уж сложилось. Да и могла ли возникнуть честная и чистая дружба между двумя старыми волками, познавшими всю изнанку жизни? Это вряд ли. Достаточно было уже того, что они не могли предать друг друга, как самые верные друзья и в достаточной мере могли друг другу доверять. Ну и симпатия между ними имелась, если уж быть до конца откровенным.

Все началось с того, что барону стало известно об увлечении ранней молодости Бланки. Между нею и ее сверстником неким бароном Штарейном, имел место бурный роман, с тайными свиданиями, вздохами, поцелуями и клятвами. Справедливости ради нужно заметить, что роман был чистым как утренняя роса, и дальше предела приличий так и не шагнул. Но кто сказал, что такая любовь может умереть вот так сразу.

Насчет Штарейна не было никаких сомнений, он все так же безумно был влюблен в даму своего сердца, что же касается Бланки, тут все было не столь однозначно. Так что Волан сразу заявил, что если Бланка окончательно охладела к молодому рыцарю и искренне полюбила Берарда, то он конечно может все устроить, но тогда работа одного мастера, может быть узнана другим, уж больно сильным окажется воздействие.

С бароном Волан встретился в одной придорожной таверне, куда тот заглянул со своими людьми, чтобы поесть и промочить горло. Он даже не вступал с ним в разговор, и вообще никоим образом не привлек к себе внимания. Для воздействия на молодого человека было достаточно послать импульс и обострить его и без того сильные чувства. Ничего такого, о чем не думал много раз сам барон, Волан ему не внушал. Тот и сам не раз буквально видел наяву, как он пробирается в парк королевского дворца, как Бланка при виде него падает в его объятия и с жаром признается, что всегда любила только его и лишь была вынуждена уступить напору короля. Так что, одного легкого толчка, придания чуть большей уверенности в себе, оказалось вполне достаточным, чтобы парень буквально вздыбился и очертя голову помчался в столицу.