«Если», 1993 № 01 - Филип Дик

Вот здесь и выступает на передний план самый драматический для нашего современника момент. По мере развития информационной цивилизации, ее носителем будет становиться все более странный противоестественный субъект. Генная инженерия, трансплантации и искусственные органы будут неуклонно удалять человека от «исходного образца»…

Что же мы хотим сохранить? Homo sapiens как вид? Но неоантроп как зоологический вид смертен по любым естественнонаучным раскладкам. Известен биологический закон, связывающий обратной пропорцией продолжительность существования вида с его морфологической сложностью, и соответствующие расчеты оставляют человеку разумному срок жизни в несколько десятков тысячелетий. Этот срок сокращается на два порядка другими расчетами, построенными на утверждении о «патологическом» характере человеческой анатомии (непропорциональное развитие мозга и т. д.). Да и биосфера в целом переживает «последние геологические секунды» (М. Будыко) — согласно имеющимся данным, нисходящая фаза ее развития началась около сотни миллионов лет назад и через три миллиона лет должна завершиться окончательно — вырождением. Столь же безрадостны космологические прогнозы, связанные с эволюцией Солнца, Земли, Метагалактики…

Приходится считать, что самое ценное — это исторический опыт человечества, культура, разум, опыт прозрений. Недаром на санскрите слово «человек» и «разум» — синонимы.

Мозг потребляет минимум энергии, распоряжаясь громадными энергетическими потоками внешнего мира. Поэтому информационное общество способно достигать необходимого эффекта гораздо меньшими разрушениями, чем все предыдущие. Есть данные, что на сегодняшний день 98 — 99 % производимой нами энергии рассеивается в пространстве, и только 1 — 2 % дают полезный результат. Без помощи искусственных информационных систем в планетарном масштабе уже сейчас не решаются ни экономические, ни политические, ни военные проблемы. То, что гонка вооружений переносится с полигонов на компьютерные модели, — существенная подробность нынешней ситуации. Но при этом мы попадаем в такую зависимость от информационных систем, что их отключение уже теперь стало бы гибельным для человечества…

Останется ли технология только средством, или у информационных систем со временем обнаружатся собственные качества? Еще на заре кибернетики Джон фон Нейман предупреждал, что с ростом сложности и быстродействия ЭВМ они станут приобретать свойства непредсказуемые. В 80-х годах исследования немецкого ученого В. Циммерли показали, что по мере того, как функционирование искусственных информационных систем становится более автономным, проблематичным становится и контроль за ним. О грядущем перерождении носителя интеллекта писал Н. П. Моисеев и ряд других крупных ученых. Более того, сейчас ясно, что формирование механизмов с собственными потребностями необходимо для кардинального совершенствования информационных систем, а без этого планетарной цивилизации не выжить…

В общем, события складываются так, что человеку придется осознать себя не венцом творенья, но демиургом, способным создать нечто более совершенное, чем он сам. В этом можно усмотреть повод для гордости или разочарования, но альтернатива такой драматической плате за дальнейшее развитие интеллекта, цивилизации — планетарный коллапс, самозамыкание четырехмиллиардолетнего эволюционного цикла в нашей области Метагалактики…

Если все, что может, произойти,

- происходит, как это следует из теории систем (а сегодня реально возможны как гибель планетарной цивилизации, так и выход ее на новые рубежи), значит, во Вселенной должно было возникнуть множество очагов прогрессивного развития, способных достигнуть сравнимого с нами уровня. В метагалактическом естественном отборе выжили те из них, которым удалось пройти серию «тестов на зрелость»

- на внутреннее разнообразие, на терпимость. Остальные были «выбракованы» из эволюционного процесса путем самоистребления.

Согласно расчетам, судьба земной цивилизации на нынешнем этапе — окажется ли она в числе самоустранившихся или в числе тех, которым суждено продолжить метагалактическую эволюцию, — определится деятельностью двух ближайших поколений…

«Верю, что когда-нибудь придет конец органической жизни, но не организационной».

Станислав Ежи Лец.

Альфред Бестер

«Русские горки»

Я легонько полоснул ее ножичком. Когда резанешь поперек ребер — кожа в стороны, а опасности никакой. Кровь выступила не сразу. Она в изумлении отпрянула от меня напуганная не столько видом крови, сколько оголенным лезвием. При таком ранении человек минуту-другую вообще ничего не чувствует. Тем-то и плох нож, что боль и ужас запаздывают.

- Слушай, подружка, — сказал я. Ее имя успело вылететь из памяти. — Это все, чем я могу тебя побаловать.

И я мазнул лезвием ей по лицу. Она отпрыгнула на другой конец кровати и скорчилась от страха. Я увидел, что ее трясет. Наконец-то. А то я заждался.

- Ну, давай же! Реагируй!

- Не надо, Дэвид! Пожалуйста, прекрати, Дэвид!

— забормотала она в испуге.

Не то, не то. Пресно.

- Все, сваливаю, — сказал я. — Шлюха поганая. Ты ничем не лучше дешевых девок.

- Пожалуйста, прекрати, Дэвид, — чуть слышно повторила она.

Эту не раскачаешь на поступок. Ладно, дам-ка ей еще одну попытку.

- Больше пары долларов за ночь ты не стоишь, стало быть, с меня двадцатка.

Я вынул деньги из кармана, отсчитал сумму бумажками по одному доллару и протянул ей. Не берет. Сидит себе на краю кровати в чем мать родила, кровища с груди капает, а она вцепилась в простыню и молчит. Тоска-а-а… Неужели это она выла в постели, кусалась и полосовала мне спину ногтями! Куда все подевалось!

- Пожалуйста, прекрати, Дэвид, — говорит.

Я разодрал деньги и швырнул ей в лицо.

А она опять:

- Пожалуйста, прекрати, Дэвид!

Хоть бы заплакала. Хоть бы завизжала. Никаких поступков. Бездарь.

Я ушел.

Неврастеники — народ ненадежный, никогда не знаешь, что от них получишь. Сперва рыщещь в поисках подходящего. Потом, когда найдешь, разогреваешь его, разогреваешь — пока не доводишь до полной невменяемости. И уже предвкушаешь сладость взрыва. Но когда доходит до дела — оказывается, что в очередной раз налетел на тупицу, вроде сегодняшней дуры. Ненадежный народ неврастеники. Непредсказуемый.

Я скосил глаза на свои часы. Стрелка на двенадцати. Двину-ка на квартиру к Кендри, решил я. Фрейда поработала над ним и, скорее всего, уже довела до нужной кондиции. Мне сейчас очень нужен совет Фрейды — ведь времени остается в обрез.