Русская Финляндия - Никита Кривцов

После Второй мировой войны, когда область Печенги была присоединена к России, оттуда ушло в Финляндию все финское население, большинство остававшихся там саамов и… монахи Трифоно-Печенгского монастыря, которые позже влились в состав братии Нового Валаама.

Так, на крайнем севере финской Лапландии, в районе Севеттиярви, Ивало и Инари в XX веке и появились «русские лопари». К тому же большинство из нескольких сот норвежских скольтов, обосновавшихся вокруг Нейдена, тоже откочевали в Финляндию или проводят там большую часть времени, благо граница, тем более здесь весьма условная, — в нескольких километрах.

Так, в послевоенный период в районе озера Инари появились две православные часовни — в Ивало и в Севеттиярви. В 1990-х годах они были реконструированы и превращены в церкви. В 1988 году была построена и церковь в Неллиме. И сегодня на крайнем севере финской Лапландии три православных храма — Святого Николая в Ивало, Святой Троицы и Святого Трифона Печенгского в Неллиме и церковь Святого Трифона Печенгского в Севеттиярви. Заметим, что на севере Финляндии это не единственные часовни, освященные в честь преподобного Трифона Печенгского.

Но православные церкви и русские люди появились в на крайнем севере Финляндии гораздо раньше.

В этом смысле показательна, например, история православного прихода в Торнио.

В этом пограничном со Швецией городе, лежащем на берегу Ботнического залива, вскоре после присоединения Финляндии к России была расквартирована казачья стража, а к 1819 году там уже обосновался и русский купец Федор Чечулин. В 1826 году по ходатайству генерал-адъютанта А. А. Закревского, финляндского генерал-губернатора, там была основана и первая православная церковь — она была походной, с полотняным иконостасом, и размещалась в деревянном доме, построенном на средства Чечулина, который — как и позже его сын — попытался содержать храм на свои средства. Над алтарем был устроен купол, а в 1829 году пристроена колокольня, для которой петербургский купец Василий Зыков пожертвовал три колокола. После этого походная церковь стала выглядеть как настоящий храм. Хотя в 1882 году казаки покинули город, и в нем осталось всего семь жителей православного вероисповедания, было решено начать постройку нового храма, так как прежний сильно обветшал. И до сих пор в Торнио стоит православный Петропавловский храм, первоначально возведенный в 1880-е и полностью реставрированный сто лет спустя…

Но русские люди оказывались в финской Лапландии не только на побережье и в центрах дислокации воинских гарнизонов. И были это не только чиновники или казаки.

Мало кто знает, что и Лапландию, было время, охватывала «золотая лихорадка».

Началось все с того, что в 1866 году норвежский горный инженер Теллеф Даль обнаружил золото в районе текущей по границе Финляндии и Норвегии реки Тенайоки (Тана). Золото было найдено в округе норвежского поселения Карашок, а в 1968 году экспедиция под руководством младшего директора Монетного двора Финляндии Юхана Конрада Лира обнаружила жилы драгоценного металла в районе Ивало.

Сведения о его находке быстро распространились, и все заговорили об открытии им «финской Калифорнии».

Так начался период бурной предпринимательской деятельности, продолжавшийся несколько десятилетий. Фирма «Укко-Крууну» построила в тех местах для проживания своих служащих и для осуществления контроля усадьбу под названием «Култалан круунун статион» («Станция золотой короны»). Возвышаясь посреди необитаемой тундры, эти здания до сих пор поражают путешественников своей особой северной красотой.

Везло, правда, не всем. Например, в 1870 году сановный чиновник и бизнесмен Роберт Улнер оставил карьеру и ринулся на поиски лапландского золота, вложив в предприятие большие средства. Однако его проект закончился сокрушительным провалом. Золота было добыто чуть более двухсот граммов.

Устремились в Лапландию и старатели-одиночки. Причем за золотом приходили и российские искатели. В частности, в неудавшемся предприятии Улнера его партнерами были русские купцы. К сожалению, имена их неизвестны. И вообще о русских золотоискателях в финской Лапландии информации сохранилось очень мало. Говорили мне, правда, что на кладбище в Ивало есть православные кресты, отмечающие могилы не только скольтов, но и русских авантюристов…

У южных границ финской Лапландии лежит городок Куусамо. Там поднимаются среди озер довольно высокие сопки, склоны которых покрывает еловый лес. Уже давно эти места в почете у горнолыжников, а больше всего они облюбовали гору Рукатунтури, у подножия которой вырос курорт Рука.

Если бы не курорт, места эти были бы тоже девственные и глухие, ибо лес здесь — настоящая тайга. Тайгой его и называют — потому что до российской границы здесь рукой подать. Если подняться на вершину Рукатунтури, с нее хорошо видны и сопки, возвышающиеся уже на российской территории…

Но здесь граница — граница с Россией, и она не такая уже условная, как была пару веков назад и какая сегодня разделяет Финляндию и Норвегию.

И это здесь знают и даже используют…

Как? Об этом я и хочу рассказать, перенеся читателей уже в наши дни, но напоминая, что и в Финляндии, и вообще на Западе еще сильны воспоминания о «железном занавесе», и российская граница — это своего рода тоже достопримечательность, а ее пересечение — почти «экстрим».

…С курортом Рука мы распрощались утром и покатили по шоссе, петляющему среди заснеженных лесов. Сопровождающая, когда садились в мини-вэн, как обычно спросила — мол, не забыли чего, паспорта проверьте, чтоб под рукой были. Я хмыкнул: «Чего мол, проверять, теперь только в аэропорту понадобятся».

«Ну, всякое бывает», — ответила она, улыбнувшись.

Бывает и бывает. Я тут же забыл об этих словах и стал смотреть в окно.

Дорога делалась все более пустынной, а лес — все более дремучим. Карты с собой не было, а лапландских дорог я не знаю. Ну едем и едем.

И вдруг остановка — шлагбаум среди леса. Выглядываем: к микроавтобусу вразвалочку идет пограничник с автоматом на груди, но не финский, а наш, родной, в родной форме цвета хаки и в ушанке.

«Документики приготовьте! — К водителю заглядывает. — Кого везем? Куда едем?»

Смотрю, все натурально. Флаг наш, будка наша, никакого акцента, сама манера обращаться наша, родная, запанибратская.

Водитель вроде не понимает, да и все мы в недоумении, кто-то уже за паспортом полез, спрашивая: «А финских пограничников вроде бы не было?»

«Сейчас разберемся, позвоним», — говорит «погранец» и уже к нам, в салон дверь открывает.

Я тут и вспомнил про лукавую улыбку нашей сопровождающей, когда она про паспорта напоминала.

Но смотрю, спутники мои все еще в недоумении, а кто-то уже и паспорт в руке держит…

Оказалось, есть такой аттракцион для туристов в здешних краях — так и называется: «Российская граница». И все действительно настолько натурально, да и граница на самом деле совсем рядом, что, судя по реакции моих спутников, даже наши не сразу понимают, что российский КПП — еще одна лапландская экзотика — вроде Деда Мороза и оленьей фермы. Помните старую расхожую байку про нашего грибника — не то в Карелии, не то в Ленинградской области: заплутал в лесу, сбился с дороги, наконец, встречает кого-то, спрашивает, как к людям выйти. А тот в ответ: «Извиниттее, но вы уззее в Финланддии!». Здесь все то же самое, только наоборот!

Что же говорить про иностранцев — тех же итальянцев, французов или японцев!? Те, рассказывают, паспорта выкладывают тут же, да еще и пугаются: вот так заплутали по лапландским дебрям, в Россию заехали — теперь неприятностей не оберешься! А с другой-то стороны — радости столько: оказаться вот так вдруг на настоящей границе со все еще загадочной и таинственной Россией! Приключение так приключение!

Вот так, из ничего придумали аттракцион, используя свою близость к великому восточному соседу. А «пограничники» оказались славными ребятами, кстати, вовсе не актерами — да и самый хороший артист едва ли бы лучше сыграл нашего «погранца» с далекой заставы, чем простой русский человек, какой он есть.

Жаль было с ними расставаться, но пора было ехать в Куусамо в аэропорт, возвращаться уже во всамделишную Россию.

Так что следы, приметы нашей родины можно найти на дальнем финском пограничье не только в истории, но в сегодняшнем дне…

«ХОРОШО И ТАК, ХОТЯ РАНЬШЕ БЫВАЛО И ЛУЧШЕ»

Миккели, городок на юге области Саво, названный в честь архангела Михаила, в конце XVII века становится военным центром, а еще через сто лет там размещается постоянный гарнизон. Но город знаменит прежде всего тем, что в нем дважды находилась ставка Маннергейма. Даже на гербе Миккели в память об этом изображены скрещенные маршальские жезлы.