Любимец женщин - Себастьян Жапризо

Вот как все происходит, и все это умещается в меньше чем две минуты. И я, Йоко, которая живу на этом острове многие и многие месяцы с моими соотечественниками, и с австралийцами, и еще совсем одна, в меньше чем две минуты теряю дом над головой, и овечью куртку американца, и запас еды и воды, и мои картонки для рисования, и оружие, и все мое добро, и я как нищая, которая небыстро бежит и идиотски думает, и кусо, кусо, кусо.

Женщину я говорю, какая она, потому что вижу ее своими глазами многие длинные дни: очень высокая, с суровым лицом, с глазами цвета джунглей, с темными волосами, длинными за плечи, с красивым телом, очень умная, очень сильная во всех делах, быстрая в плавании, как я, быстрая в беге, хорошая готовщица еды, хорошая убиральщица дома, очень чистая телом и французская.

Мужчину, тоже французского, я говорю, какой он, много быстрее, потому что вы видите его своими глазами прежде меня: это он упрямей ослицы.

Конечно, когда я смотрю тех двух иностранцев в тот раз, недовольная и испуганная за травинами, они попорченные. Женщина одета в рваную ночную рубашку, длинную до пяток, намоченную океаном, показывая грудь, и живот, и все тело голышом, и прическа ее висит как попало. А он - в одежде из кусков, и передвигается по песку на коленях и ладонях, как большой кот, попавший в суп. Тогда она резко говорит, наклонив на него автомат:

- Остаетесь там, где вы есть! - А после она говорит: - Если надо жить здесь какое-то время, все время помните, что эта штука в моих руках!

Я не могу найти ее точные слова, но тогда она пуляет из автомата - "так-так-так", - и я вижу, как во многих местах перед мужчиной прыгает песок. А он в испуге указывает рукой наш флаг на срезанном дереве и кричит:

- Черт! Вы что, не видите? На острове япошки!

Она поднимает плечи и отвечает ему как земляному червю:

- Я удивляюсь, если это так. Когда где-то есть мужчины, любая женщина это сразу знает, по одному только запаху. - И она говорит ему сердито: - От вас смердит!

Несчастный пловец вытирает руки одеждой и смотрит на нее как обруганный ребенок, но не находит слов для своей защиты. Тогда она бросает глаза повсюду, сидя в кресле Йоширо, и говорит:

- Здесь слишком чисто. Мое мнение, что в этом доме есть живущая женщина и в эту минуту она прячется и смотрит на нас. А если она только смотрит, значит, у нее нет оружия.

Она хлопает рукой по так-таку и говорит, довольная своим острым умом:

- Единственное, которое у нее есть, когда мы приплываем, это оно!

С того дня на этом острове нет больше нашего флага, и я, Йоко, возвращаюсь в джунгли. Я махаю рукой на бунгало и на все полезные вещи, что там есть. Со мной только рубашка Дика, и трусы из парашютной ткани, и еще ткань на лбу, чтобы держать прическу. Я на голых ногах и очень тщательная, куда ступаю, из-за змей. Тогда я иду в другую сторону, где укрытие австралийцев, и устраиваюсь с новыми листьями, чтобы поспать. В ту первую ночь я тщательно думаю, и мое мнение - это не нападать без оружия на двух французов вместе. Мое мнение - это ждать и кормить надежду, что духи этого острова дают мне их милость, потому что я дольше здесь живу.

Я не помню, враги ли французы моей родине или нет.

Когда я на несчастном корабле оставляю Австралию, я беззаботная к войне в Европе, я считаю нашими врагами только американцев и англичан. Но в тот вечер я думаю, что французы тоже, потому что мужчина вот так говорит про япошек. Я, конечно, грустная, что они враги, я предпочитаю французов всем прочим, из-за парижских Изящных Искусств, и всех моих приятелей, и милых дам из общежития иностранных студентов на улице Суффло. Тогда я даю клятву, если духи этого острова дают мне победу над этими врагами моего дома, я их никогда не убиваю, а нахожу хитрость, чтобы словить их по-другому.

В день после я хожу по этому пляжу австралийцев и думаю, что возвращаюсь в самолет и нахожу внутри другое ружье. Но я боюсь мертвецов, объеденных рыбами, и что я вижу их кости и их головы, и что я крепко оскорбляю духов океана. Тогда я взываю к великому океану и говорю если его оскорбляет то, что я прихожу в его глубину и беспокою мертвецов, пусть он показывает мне это каким-то знаком. Я говорю, что ныряю у берега и беру раковину, и если внутри есть жемчужина, то я не должна идти, но если жемчужины нет, то он согласен пустить меня в самолет. Так я делаю, поплавав немного, и беру раковину. После я ее открываю, стуча камнем, и в ее мясе - прекрасная блестящая жемчужина. Тогда я благодарю великий океан за этот знак и оставляю свою идею.

Тот день, что я говорю, и многие другие, когда солнце низкое я иду на границу джунглей с другой стороны острова и долго смотрю французов, хорошо спрятавшись в травах и молча, и слушаю их слова, совершенствуясь в вашем языке Много я не узнаю, потому что они говорят одно и то же Этот мужчина, которому имя Фредерик, связан по рукам и ногам парашютной веревкой, и его шаги по песку слишком коротки, чтобы бежать, но он делает так, будто это ничего - быть связанным, он смеется и говорит:

- Вот же сучка!

А эта женщина, которой имя Эсмеральда, стоит в малоглубокой воде с нижней частью своей ночной сорочки, закатанной между ходулями наподобие трусов, и пуляет из автомата куда попало, чтобы убивать рыб, а после приходит на песок с может быть, тремя сильно дохлыми рыбами на боку и говорит идя далеко от несчастного мужчины:

- Вот же кобель!

Ночью, в доме, я не знаю, как она делает с ним, но думаю, что держит его привязанным для сна. Один раз я вижу, что она привязывает к его ногам большой кусок нашего несчастного корабля, и теперь, когда он хочет идти по пляжу ему надо тащить эту деревяшку. А другой раз она завязывает парашютной материей глаза этого мужчины и говорит:

- Это вас научит смотреть на меня так, как вы это делаете.

После она оставляет автомат на песке и развязывает свою ночную сорочку, чтобы плавать со всем удовольствием и говорит:

- Ах, как приятно, дорогой Фредерик, плавать совсем голой!

Но в другие дни он связан только как в первый раз и она бранит его без гнева. Она говорит:

- Я тоже грустная, что держу вас так. Если вы спокойны, и не хотите забрать у меня оружие, и даете мне клятву, вы скоро можете быть свободны.

Но он плюет изо рта на песок, чтобы показать свое презрение, и говорит:

- В один прекрасный день я свободен сам по себе, и уже я вас привязываю и делаю вам сто раз то, что вы мне делаете один раз.

Правда в том, я думаю, что вы никогда не сможете поместить двух французов вместе и добиться от них одинакового мнения.

Во время всех этих длинных дней плохая женщина не уходит от дома дальше ста шагов, и она плавает в одну сторону и в другую, но только не на конец океана. Часто она смотрит на границу джунглей, быстро поворачивая голову, и надеется увидеть меня своими глазами. Пищу она делает только из рыб и раковин, а один раз еще из неразумного грызуна, который выходит из джунглей. И всегда ее пища хорошо пахнет, и я очень хочу ее кушать.

После Фредерик работает на маленьком рисовом поле Кимуры по ту сторону дома, и он неловкий со своими связанными впереди руками, но он берет рис и тщательно делает дорожки для воды. Теперь он носит на руках и на ногах браслеты, которая эта изобретательная женщина мастерит из проволоки несчастного корабля, потому что один раз Фредерик сжигает парашютную веревку, которая связывает ему руки, и почти может убежать.

Часто этот мужчина сидит на песке с чашками, и бамбуками, и горелками, с которыми Кимура изготовляет спирт, и я вижу, что он не может понять, как Кимура поступает со всеми этими предметами, и он говорит один себе:

- Проклятый механизм! Если надо, я трачу дни и ночи, но я нахожу твой секрет!

И он правда находит его после много времени, и делает спирт из дерева для горелок и из риса для питья. После он пьет немного спирта, еще теплого, и я смеюсь внутри, потому что лицо его показывает, что это плохо, но эта женщина подходит шагов на десять с любопытством и презрением, и тогда он делает ртом довольный звук и говорит:

- Очень хорошо! Никогда не пью ничего лучше!

Наконец однажды я прячусь в траве, чтобы смотреть французов, и своими глазами вижу, что эта женщина смелеет до того, что выпрямляется на желтых скалах, и я говорю в уме: "Так вот, моя дорогая, один раз ты идешь быстрее меня, когда я на этих скалах, но теперь мы смотрим, кому победа". Мужчина сидит на песке, показывая мне спину, и я иду за домом, как змея. После я уже не в их зрении и неслышно забираюсь по бамбукам руками и ногами через окно, смотрящее на джунгли. И тогда я узнаю, что у меня мало разума и много гордыни, потому что эта проклятая женщина ставит повсюду в доме такие звоночки из кусочков железных банок, висящих на нитях в виде паутины. Когда вы внутри этой ловушки, вы не можете выйти, не наделав еще больше шуму.

Конечно, я беру все, что могу нести в руках, пока бегущая с криком француженка не подоспеет меня убить. Я беру овечью куртку американца, и его бутылку из железа и материн с надписью "US", и инструменты, которые я делаю, когда нас выбрасывает на этот остров, и быстро бросаю глаза повсюду, чтобы увидеть ножи солдат и топор, но их нет или они тщательно спрятаны. Тогда я подхожу близко-близко к своей смерти, потому что та женщина входит в бунгало, как раз когда я убегаю через окно, падая на всю мою высоту, и кричит: