Двое для трагедии - Анна Морион

– Да, он странный, но поверь – он хороший человек. Мы выросли вместе, и он всегда поддерживает меня, – тихо сказал Седрик, гладя меня по волосам, как маленького ребенка.

– Ты, наверно, думаешь, что я веду себя как нервная идиотка? – с нервным смехом спросила я.

– Ну, что ты. Со мной тоже такое бывает.

– Значит, мы два нервных дурака! – рассмеялась я, подбодренная его словами, хоть и понимала, что он лгал, чтобы успокоить меня.

– Значит, да, – улыбнувшись, подтвердил он и обнял меня еще крепче.

– Прости меня, – сказала я. – Он твой брат, а я так о нем говорю!

– Ты ни в чем не виновата, – успокоил меня Седрик. – Просто его нужно долго знать, чтобы понять, что он за человек.

Его голос был мягким и успокаивающим.

– Ты такой хороший! – невольно вырвалось у меня.

– Надеюсь на это, – чуть помешкав, ответил Седрик.

– Это правда! – подтвердила я и поцеловала его.

***

Когда мы приехали на пражский автовокзал, я оставил свой автомобиль на платной стоянке, и мы, выгрузив наши сумки, нашли наш автобус – довольно новый, длинный, высокий и желтый, как жук, автобус. Честно говоря, он превзошел все мои ожидания, и я был приятно поражен тем, что современность и модернизация достигли и общественный транспорт.

Наши места оказались почти на самых задних сидениях автобуса. Сумки уже лежали в огромном багажнике, и Вайпер очень удивилась тому, что я взял так мало вещей.

В салоне было много людей: одни галдели, кто-то смотрел сериалы на планшетах, надев наушники, кто-то разговаривал по телефону, а кто-то спал, откинувшись в кресле.

Нужно признать, несмотря на мой скептицизм, поездка на автобусе не оказалась таким уж плохим опытом. Даже шум мотора не был слишком громким и не мешал мне размышлять.

Вайпер, как и хотела, сидела у окна, а я – рядом, наслаждаясь ее близостью. Она уже окончательно пришла в себя после встречи с Маркусом и теперь весело рассказывала мне о своем городе и местах, куда она меня поведет, но я почти не слышал ее – мои мысли были сосредоточены на другом.

Я понимал, почему Вайпер не понравился Маркус. Она даже призналась, что Маркус показался ей «слегка устрашающим». Значит ли это, что она испугается и меня, когда я расскажу ей о том, что я – вампир? Возможно, она даже возненавидит меня за то, что я лгал ей. Что произойдет, когда я откроюсь ей и покажу свое истинное обличие? Обличие чудовища.

– …там так красиво! А еще в этом парке я упала с велосипеда, когда мне было семь, – услышал я голос Вайпер, проскользнувший в мои мысли.

Я непонимающе взглянул на Вайпер, и она вдруг смутилась, осознав, что я не слушаю ее.

– Наверно, я надоела тебе своей болтовней, – смущенно сказала она. – Просто я очень рада показать тебе мой родной город. Но, обещаю, больше болтать не буду.

Меня тут же уколола совесть за то, что я заставил ее чувствовать себя виноватой просто потому, что не слушал ее.

– Пожалуйста, не думай, что мне надоело слушать тебя: просто я немного задумался, – мягко сказал я.

– Ты вообще меня не слушал? – вздохнув, спросила Вайпер.

– Честно признаться, нет, – улыбнулся я, желая сгладить создавшийся конфуз. – Но про трагедию с велосипедом я слышал.

– О, это было ужасно! В тот день я разбила колени и локти, и из меня вытекло просто море крови!

«Кровь».

Я тут же почувствовал голод.

Чертов глупец, я забыл подкрепиться перед дорогой! Перед моими глазами возникла ужасная, но заманчивая и сладостная картина: Вайпер сидит на дороге рядом с поломанным велосипедом и плачет, а с ее колен и локтей медленно стекает кровь. Такая восхитительная, алая, яркая, с ароматом морского бриза. Я подхожу к ней и…

«Стоп! Что за мысли? Это ведь та, которую ты любишь!» – приказал я себе. Я ведь не какой-то зеленый юнец, а состоявшаяся взрослая личность, умеющая контролировать себя! И это – Вайпер. Моя любовь. Как я смею думать о ней как о пище? Думать о том, как прекрасна ее кровь и как бы мне хотелось попробовать ее!

Но, вопреки моей воле, я почувствовал, как мой рот стал наполняться слюной: я был очень голоден. Безумно голоден.

– Еще долго ехать? – спросил я, надеясь, что Вайпер не заметила перемены во мне.

– Мы только недавно выехали. Еще часа три, – ответила Вайпер, посмотрела на меня и нахмурилась. – Что с тобой? Тебе плохо? – обеспокоено спросила она, с тревогой глядя на меня.

– Я в полном порядке, просто здесь очень жарко и душно, ты не находишь? – попытался оправдаться я, для пущего эффекта снимая с себя пальто.

– Не нахожу. Здесь, между прочим, довольно прохладно, – серьезно ответила она, и только сейчас я заметил, что она куталась в свое черное пальто. – И твои глаза… Они стали какими-то странными.

– Это оттого, что я не спал всю ночь, – сказал я.

– Ты уверен? У тебя нет температуры? – Вайпер прикоснулась ладонью к моему лбу. – Холодный…

– Это просто сонливость. Не стоит так беспокоиться: я немного вздремну, и ты увидишь, что мне станет намного лучше, – настаивал я.

Кажется, это объяснение удовлетворило Вайпер, потому что она слабо улыбнулась и положила голову на мое плечо.

– Ладно, поверю тебе. И, если честно, меня тоже стало клонить ко сну. Я всю ночь собирала вещи и думала о том, что будет сегодня, – тихо сказала она.

– Тогда давай поспим вместе, – с улыбкой предложил я. – Кресла здесь довольно удобные.

– Да, точно. – Послышался ее сонный голос.

Когда Вайпер заснула, я любовался ее смертной красотой, ее невинным безмятежным ликом, подобно тому, как православные смотрят на свои иконы – с благоволением и надеждой, – так я смотрел на Вайпер и понимал, что не смогу жить дальше, если она уйдет от меня.

Я знал, что во время сна, человеческий мозг отдыхает, но, в отличие от мозга вампиров, ему нужно намного больше времени на перезагрузку, и еще, люди видят то, чего не видим мы – сны. В этот момент я жалел о том, что я не умел ни спать, ни видеть сны.

Слушая тяжелое дыхание возлюбленной, я боялся пошевельнуться, чтобы не разбудить ее.

Как это прекрасно. Но надолго ли это?

Меня поглотили мысли: я решил не мучить больше ни Вайпер, ни себя, и рассказать ей все. Но только тогда, когда мы вернемся в Прагу. Тогда я смогу отпустить Вайпер, если она захочет уйти, смогу отказаться от нее и дать ей свободу. Все находится в ее руках – наши жизни зависят от ее решения, ведь она вправе знать, что любит убийцу. Я не мог больше жить так, зная, что все может рухнуть, и, наконец, пришел к выводу, что лучше сделать все, не мешкая. И еще – как только мы приедем в Брно, мне нужно будет поохотиться. Когда